Когда они заканчивали школу, Нине Алексеевне было едва за тридцать, вдруг подумал Влад. Так же, как им сейчас. А ему она всегда казалась зрелой женщиной неопределенного возраста. Сейчас Нина, как звали ее между собой ученики, выглядела не хуже, чем пятнадцать лет назад: прическа не изменилась, а в брюках, оказывается, у нее неплохая фигура.

– Ребята, давайте же выпьем за встречу! За то, что мы нашли время собраться! – выкрикнула со своего места Таня.

– А Лешу Исакова не нашли? – неожиданно спросила Аллочка Кучерова, оглядываясь.

Аллочкой ее и в школе называли, и ласкательная форма таила в себе, скорее, издевку, чем нежность: совершенно наивное создание с огромными, всегда будто изумленными глазами. Она всегда держалась особняком, с ней мало кто общался: мальчиков она никогда не привлекала, да и ей, казалось, никто интересен не был. Вероятно, единственный, кто знал ее лучше всех, был Леша Исаков, школьный хулиган, сосланный к Аллочке за одну парту на перевоспитание. Сводилось оно к тому, что Леша просто списывал у Аллочки контрольные, получая за них четверки, но на уроках неизменно не мог связать и двух слов. При этом, несмотря на свой строптивый характер в отношении взрослых, Леша с одноклассниками дружил, и его ценили за отменное чувство юмора.

Внезапно наступила тишина. Аллочка удивленно смотрела на остальных, продолжая неуверенно улыбаться.

– Лешки больше нет, Аллочка, – тихо сказал Влад. И та отшатнулась, с ужасом глядя на одноклассника: – Авария.

Странно, что она ничего не знала, подумал Павел. Ему сказали о гибели Лешки два года назад.

– Ребята, – поднялся с рюмкой Артем Коренев, – Давайте тогда выпьем за тех, кого уже нет с нами.

А напротив Павла сидел Кирилл Яровой, взглядом сверля скатерть перед собой. Руки он сцепил на коленях, а голову словно втянул в плечи. Он и не подумал взять рюмку в руки, чтобы помянуть одноклассника. Среди присутствующих здесь он был тем, кто действительно ощутил утрату – Лешка был его лучшим другом. И, наверное, единственным.

Кирилл хорошо учился, не выказывал свои чувства девочке из параллельного класса Кате Зощенко, потому что знал – бесполезно. Почему Лешка взял шефство над неуверенным в себе одноклассником – неизвестно. Они вместе выходили из школы, ведь жили недалеко друг от друга. Лешка успевал зайти в какую-нибудь подворотню покурить, рассказать о том, как они вчера с «пацанами» провели вечер, а Кирилл молчал. Видимо, Лешка нуждался в слушателе, но потом вдруг начал выяснять, как живется Кириллу. «Во дурак!» – отреагировал он на признание в том, что тот не решается пригласить девушку на свидание. Кирилл смутился, но Лешка подбадривал его как мог: корявыми фразами и жаргонными словечками он велел ему не робеть перед девчонками. Самооценке Кирилла это даже помогло.

Лешка с детства занимался борьбой. Видимо, чтобы найти выход буйному характеру сына, Лешкины родители подчинили его жизнь спорту. Но сложно ответить – помогло это или, наоборот, навредило. Лешка, и так лезущий везде на рожон, чувствовал в себе силы, потому что, используя свои профессиональные знания, мог противостоять любому противнику. Он даже поступил в институт физкультуры, но нашел себе таких же дерзких товарищей. Кирилла же он и после окончания школы не забывал. Часто заходил к другу, словно передохнуть от своей стремительной и насыщенной жизни. Рассказывал о себе и слушал Кирилла. А потом вновь бросался в круговорот событий.

Катю Зощенко Кирилл тогда все-таки пригласил на свидание, и она, на удивление, согласилась. Но женился Кирилл на своей институтской подруге, и Лешка на их свадьбе был свидетелем и тамадой одновременно. Сам он стал отцом в двадцать, но из-за вспыльчивого Лешкиного характера с женой расстались, едва малышу стукнуло два года. После чего бывшая жена очень быстро снова вышла замуж, и сын Лешку как отца не признавал.

Кто из присутствующих, кроме Кирилла, знает, как переживал разлуку с ребенком Лешка? А то, что за рулем Лешка был резким и бесстрашным? И он еле выкарабкался из предыдущей аварии, произошедшей семь лет назад, где повредил спину и не вставал два месяца. Очень долго восстанавливался, практически заново учился ходить. Кирилл, окончивший мединститут, поднял тогда на ноги всех знакомых врачей. Чтобы они подняли на ноги Лешку.

К сожалению, друга это ничему не научило. И Кирилл очень хорошо помнит день, когда Лешки не стало. На его похороны никто из одноклассников не пришел – все узнали об этом намного позже. Для кого-то его гибель стала просто телефонным звонком, двумя фразами, давшими возможность вспомнить, пожалеть, решить, что такой молодой, а жизнь ведь продолжается. А для Кирилла она началась – другая жизнь. Абсолютно не похожая на предыдущую.

Павел выпил, не сводя глаз с Кирилла, но тот даже не шелохнулся. И Павлу стало стыдно – что не может помочь, что не испытывает той же боли, какую испытывал Кирилл.

Обстановка понемногу стала более расслабленной, за столом образовались группы по несколько человек. Но периодически кто-то поднимал тост, и все снова собирались воедино.

– Ребят, как поживаете? – голос у нее был по-прежнему вкрадчивый и нежный.

Павел словно не понял, кто к нему обращается, повернул голову. Аня стояла с другой стороны стола, сжимая в руке бокал с красным вином.

– А ты? – и улыбнулся.

– Хорошо, – тут же ответила Аня, – Моей дочке пять лет. И у меня небольшой магазинчик с сувенирами.

– А у нас дочки нет, – зачем-то сказал Влад. И Павел резко обернулся к нему всем корпусом, округлив глаза: – В смысле, ни у кого из нас, – засмеялся Влад.

– Я не женат, – решил внести ясность Павел в противоречивые заявления друга, – И этот балбес тоже. И детей у меня нет. У меня есть работа. А Владик заботится о других детях, куда ему своих.

– В каком смысле? – не поняла Аня. – Заботится о других детях?

Павел поводил руками перед своим лицом.

– Стоматолог! Детский!

– Серьезно? – восхитилась Аня, переводя взгляд с одного на другого, – Детский стоматолог? Владик, ты герой!

В ее тоне читалось неподдельное восхищение. И Павел метнул в друга полный презрения взгляд. Тот наградил его самодовольной усмешкой: он прекрасно знал о производимом эффекте на женщин, когда говорил им, что лечит детей. Как только его не восхваляли благодарные женщины. Конечно, какая мама устроит перед врачом, готовому надеть маску черепашки ниндзя, приглашая очередного пациента к себе в кабинет?

– Перестань, – отмахнулся Влад, якобы скромничая, а Павел не сводил с него напряженного взгляда.

Аню кто-то позвал, и Влад, пользуясь тем, что рядом никого нет, не упустил возможности от души посмеяться.

– Чего ржешь? – насупился Павел.

– А что это было? – голос Влада стал грубее, он заговорил голосом робота из известного кинофильма – отрывистыми слогами: – Я-не-же-нат! Де-тей нет! Он сто-ма-то-лог!

Влад опять засмеялся.

– Что на тебя нашло? Робеешь? – вкрадчиво спросил он, и Павел покраснел. Заметив это, Влад вдруг стал серьезным: – Нет, правда? Я не думал.

Павел расправил плечи, почувствовал, что затекли ноги. Надо бы встать, размяться, но за столом он чувствовал себя увереннее – рядом Влад, с которым можно перекинуться словом. И с места удобнее за всеми наблюдать.

– Не робею, – ответил Павел другу, смотря в сторону. С удивлением отметил, что Лена Капашина беседует с Толиком. – Как будто не осталось ничего. Даже сожаления.

– Оно было? – осторожно поинтересовался Влад.

– Конечно, – Павел разглядывал перед собой опустевшие тарелки с закусками, – Сомневался, все ли сделал правильно.

– Сомневался все десять лет? – не поверил Влад.

Павел поморщился. Выворачивать себя наизнанку он не привык. Тогда он не мог уехать с Аней, внутренне этому сопротивлялся, хотя отпустить ее было непросто. Злился на нее, но понимал сделанный выбор. Раздражала собственная нерешительность и трусость – ведь сомневался, что там сможет заниматься тем, что интересно. Наверняка боялся трудностей и просчитывал ситуацию – как сложатся их отношения вдали от дома.