– Прости. Помешали тебе готовить домашнее задание? – спросил Эдуард, когда Федя приблизился.

– Я уже давно сделал. Папа… А мама тебя… больше не любит?

Эдуард пожал плечами:

– Не знаю, сынок.

– Просто та фотография… Ну… в гостиной на стене. Там вы с мамой так смотрите друг на друга!

Эдуард привлёк к себе сына и обнял:

– Тогда мы не могли наговориться, а теперь только и делаем, что ругаемся. Помнишь, недавно на празднике города мы купили тебе воздушный шарик. Сначала он был огромным и плавал под потолком, а потом стал сдуваться и уменьшаться в размерах. Скукожился, помялся. Вот так и наша с мамой любовь.

Федя повёл плечами. То шарик, а то любовь! Как можно сравнивать?

Он взглянул на свой дом с голубыми стенами и синей черепичной крышей. Эдуард рассказывал, что дедушка Григорий построил его вместе с друзьями и покрасил в голубой цвет, в цвет неба и надежды. Стены, конечно, перекрашивали уже много раз, но всегда в голубой. Возле дымоходной трубы вертелся флюгер в виде собаки. Считается, что это животное отгоняет злых призраков. Рядом с крыльцом возвышался фонарь, который начинал светиться оранжевым светом, если даже самое захудалое привидение приближалось к забору.

Федя гордился своим домом. А сколько всего интересного находилось внутри! Шкафы ломились от пузырьков с порошками и настойками, на полках громоздились разные артефакты и приспособления. Дедушка использовал всё это для работы, и, если Федя всё-таки окажется охотником, то все предметы перейдут к нему по наследству.

Но кое-что сильно омрачало настроение мальчика. Это гномы, которых мама разместила по всему двору. Она лепила их из гипса, а затем разукрашивала. Для одного гномика Ксения построила деревянный колодец, для другого – скамеечку, для третьего – маленькие качельки. Пятнадцать скульптур, но среди них был сущий уродец, стоящий у входной двери, размером с упитанного семиклассника. Этого гнома по кличке Толстячок Ксения вылепила самого первого, ещё до рождения Феди. Выглядел он так: пузатый живот, короткие ножки, нелепый колпак, а физиономия напоминала рыбу-каплю с крючковатым носом и большим ртом скобочкой. Каждый раз, возвращаясь из школы, Федя щёлкал по лбу вечно недовольного Толстячка. Гномов Ксения любила и не позволяла передвигать их даже на сантиметр. Папа шутил, что, если начнётся пожар, то мама будет спасать не домочадцев, а гипсовые скульптуры в колпаках.

– Папа, только не разводитесь. Ладно? Я не хочу, чтобы вы меня делили. – Феде стало страшно от одной только мысли, что он будет жить с кем-то одним из родителей.

– Отставить грусть и печаль! Пойдём-ка я почитаю тебе перед сном «Легенды Фанто́мии»5.

– Папа, мне уже десять лет, – фыркнул Федя, подозрительно косясь на свою пижаму с Микки Маусом.

– Как десять? А я думал, что пять! – Эдуард защекотал сына. – Всё равно почитаем. И Воструху пригласим, а то она что-то грустит. Кто последний добежит до комнаты, тот тухлый помидор! Только не толкни Толстячка, а то мама нас из дома выгонит!

– Давай сократим путь… Опять опоздаем… – ворчал Федя, передразнивая Стешу. – Лучше заработать замечание в дневник, чем встретиться с Монструсом.

– Уж лучше с ним встретиться, чем ругаться с Цветком, – прошептала Стеша, вздрагивая от каждого шороха. Красивую фамилию «Цветок» с гордостью носил учитель математики, но по мнению школьников более подходящей фамилией для него была бы «Мухоловка».6 – Папа сказал: если я ещё раз опоздаю, то он отключит дома вай-фай.

Что тут сказать? Причина веская. Ребята бесшумно шагали по школьному подземному коридору. Лучи света от фонариков тревожно плясали по низким потолкам с ошмётками паутины и земляным стенам, от которых пахло плесенью и гнилью.

Огромная крыса с длинным хвостом пробежала так близко, что дотронулась до Стеши. Девочка от испуга оглушительно заорала. Крик эхом разнёсся по подземелью, и в ответ вдалеке что-то зашуршало.

– Монструс нас услышал! Побежали! – Федя схватил Стешу за ладонь и потащил за собой. Но совсем скоро они почувствовали, что их ноги как будто увязли в болоте. Жутко завоняло, и тёмно-серая рысь с оранжевыми глазами выплыла из-за поворота.

– Добро пожаловать, детишки! – захрипел Монструс и гаденько захихикал. – Я как раз решал, чем бы мне позавтракать.

– Призраки не завтракают, – с вызовом сказал Федя. Монструс за одну секунду преодолел расстояние до детей и с рыком распахнул пасть:

– Молчать! Если я захочу, вы никогда не выберетесь из подземелья.

Тут он был прав. В его присутствии человек не мог и шага ступить, а от мерзкого запаха кружилась голова и сводило живот.

– Что же мне с вами сделать? – Монструс принялся умываться полупрозрачной лапой, и на мгновение стал похож на большую кошку. – Отдать бы вас Злорокану. Неохота возиться с малышами.

– Говорят, что Странствующих призраков не существует, – сказал Федя намеренно равнодушно, хотя этот факт его сильно волновал.

– Ха-ха-ха! – Монструс сверкнул оранжевыми глазищами. – Я видел Злорокана и даже разговаривал с ним. Впрочем… Вы мне надоели. Отправлюсь-ка я к новой директрисе и расскажу про непослушных детишек, которые разгуливают там, где запрещено.

– Только не это! – пискнула Стеша, с ужасом представляя жизнь без вай-фая. Не миновать беды, если к опозданию присоединится замечание от директрисы.

– Тогда сделайте для меня что-нибудь приятное. Например, на большой перемене в холле перед всеми учителями спойте песню в честь Монструса Гнусонуса, – промурлыкал призрак.

– Согласны. Стешка споёт, – поспешно ответил Федя.

– Эй! Я не буду! Позориться перед всей школой?

– Ты же раньше пела в хоре.

Стеша возмущённо топнула:

– Мне тогда было шесть лет. Знаешь что, Монструс, лети и ябедничай!

– Я не ябедничаю, а слежу за порядком! – рыкнул призрак и со звонким хлопком растворился в воздухе.

Ребята почувствовали, что невидимое болото вокруг них исчезло. Не теряя времени, они понеслись по подземному коридору дальше. Может, у них ещё получится ускользнуть из-под носа директрисы.

– Стешка, как ты думаешь, карта Мулевура настоящая? – тяжело дыша от быстрого бега, спросил Федя.

– Откуда я знаю? Спроси у Тараруева.

– И что мне ему сказать? Я случайно стащил вашу карту.

Стеша споткнулась и едва удержалась на ногах:

– Да он уже и забыл! Прошло две недели. Там у него гора всяких бумажек в кабинете. Пока всё разгребёт, вечность пройдёт. Да и толку от карты, если мы не знаем, где вход в подземный лабиринт.

– Согласен. А ещё нужна Пожирающая чаша, в которую я поймаю Странствующих призраков. Идти туда с пустыми руками – глупая затея. Зачем Тараруев врал, что Мулевура не существует, если у него даже карта была?

– Ясен пень, золотом ни с кем не хочет делиться.

– Стешка, поможешь мне найти чашу?

– Как будто ты без меня справишься, – сказала девочка и первой взобралась на пыльную скрипучую лестницу. Затем осторожно приоткрыла тяжёлую дверь и выглянула в полуосвещённый коридор. – Никого нет. Ура! Не попались!

Ребята, стряхивая с себя кружева паутины, повернули направо и заметили шагающую навстречу директрису Макилову.

– Полянская, на урок математики! Медведев, в мой кабинет! – строго заявила она, и ребята беспрекословно подчинились.

***

Кабинет директора раньше был курительной комнатой. Когда в гости к богачу Пересвету приходили мужчины, то после ужина хозяин вёл их в специальный зал, где полагалось курить и играть в карты. Если же к жене Пересвета наведывались дамы, то они проводили свободное время в зимнем саду, в котором сейчас располагалась библиотека.

Круглая комната с решётчатыми окнами в пол и мрачными картинами на стенах выглядела неуютной и даже враждебной из-за призраков, дремлющих в углах под потолком. Ветхие серо-грязные тряпки трепыхались, словно полотнища на ветру, хотя в кабинете не было и крохотного сквознячка. В былые времена эти призраки выполняли роль сторожевых псов и даже могли задушить того, кто осмеливался посягнуть на жизнь и здоровье хозяина дома. Теперь Псы только и делали, что прятались в углах и изредка пугали нерадивых учеников.