Наконец рабочий день подошёл к концу. Почесав подбородок, Ник устало вздохнул. В душе царило удовлетворение. Собой, своей работой. Наконец-то преступник схвачен. Тот самый – правая рука самого таинственного Повелителя, как пафосно называют его приспешники. Ролевики отдыхают.

Николас усмехнулся.

Взъерошив рыжую прядь, он ещё раз осмотрел свой стол и, поправив стопку исписанных листов, склонил голову набок. Заключённый всё так же балагурил и кривлялся, теребя холодный металл.

– Теперь тебе только гнить за решеткой, гад, – проворчал Николас. – Достала эта работа.

Кинув быстрый взгляд на рабочий стол, он нахмурился. Встряхнув карман пиджака и также не обнаружив искомое, он с ворчанием направился к выходу. Кто-то уже успел смахнуть со столешницы связку ключей. Не иначе напарничек. Николас ухмыльнулся. И немудрено. Ласточка сразу запала в душу суровому полицейскому. Купить же себе тачку Ричард даже не помышлял. В его скупом сердце было место лишь для одной женщины…

Николас усмехнулся и покачал головой. Для себя он давно уже решил в ближайшее время избавиться от этой старой рухляди и прикупить себе к Рождеству новенький автомобиль. Ну а Ласточка… Не стоит и голову ломать над подарком напарнику. Николас уже представлял восхищённый взгляд друга, когда он небрежным жестом бросит тому звенящую связку: «А это тебе, бро! Не на свалку же, в самом деле».

Резкий хлопок входной двери выдернул его из раздумий.

«Когда-нибудь она просто разлетится на щепки, если Пончик наконец-то не поставит доводчик», – он растерянно оглянулся назад, цепким взглядом отмечая на двери отделения новую трещину.

Подавив довольный оскал, Николас ускорил шаг.

– Ник, ну сколько тебя можно ждать? – облокотившись на гладкий капот, Ричард в нетерпении поглаживал его пальцами. – Я за руль.

Тот лишь приподнял кончики губ. Он понимал, что это был не вопрос, и давно перестал возражать. Пусть напарник потешится. В конце концов, это просто кусок гнилого металла.

Мотор Ласточки заурчал. Привычно опустив окно на водительской дверце, Ричард выжидающе уставился на напарника. Николас устало кивнул и, юркнув в салон, устроился на пассажирском сиденье.

***

Закинув друга в глухой район, в холостяцкий уголок покоя, который тот гордо именовал своей уютной берлогой, Николас пересел на водительское сидение и мечтательно прикрыл веки. Как там его Огонёк? Его славная, милая Агнес.

С тех пор, как Бог прибрал к себе её мать, девочка взяла на себя всю заботу о нём. Николас видел, как дочь старалась. Вела хозяйство, готовила, прибирала, да ещё успевала неплохо учиться. Уголки губ поднялись в ласковой улыбке. Надо бы ей позвонить. Может, что-то купить нужно…

Потянувшись к карману брюк и ощутив пустоту, Николас на мгновенье застыл.

Он снова забыл телефон в офисе.

Ник нахмурился. Перед его мысленным взором пронеслись кипы бумаг и небольшой чёрный мобильник, сиротливо оставленный на самом краю. Бинго! Глаза его засияли. Кинув быстрый взгляд на приборную доску и просчитав что-то в уме, Николас решил, что успеет.

Промозглый ветер трепал ему волосы, забирался за шиворот, и, уверенно нажав нужную кнопку, Ник закрыл окно. В стекло тут же ударил обманутый порыв по-осеннему холодного ветра, недовольно скользнул по железу и вновь умчался в хмурое небо.

Гулко урчащий мотор Ласточки вздрогнул и захлебнулся басовитым урчанием, прогоняя по мощному сердцу авто жидкий огонь. Тихо шурша шинами по асфальту, Ласточка сдвинулась с места и, набирая ход, повернула назад к отделению.

***

Некто, кого точно не могли ожидать в офисе ФБР, неспешно переступил порог. Алые глаза с презрением сверкнули на дежурных. Те не успели ничего сообразить и потянуться к оружию, как в унисон со щелчком длинного пальца вошедшего хрустнули их шеи, а тела грузно осели на пол. Мужчина поморщился и посторонился, пропуская вперёд молчаливые тени. В чёрных костюмах, подобных самой густой темноте, те стремительно проскользнули мимо.

Неторопливо цокая каблуками, в сопровождении грозных спутников он направился вглубь отделения. Туда, где из тьмы тесных клетушек на него с надеждой и страхом взирали глаза заключённых. Безразлично миновав камеры с застывшими узниками, мужчина остановился у самой последней. Белоснежное одеяние незнакомца резко контрастировало с убогим сумеречным окружением. Оно светилось, будто одинокая звезда во враждебном пространстве, притягивая к себе мелкую назойливую мошкару. Разгладив широкими ладонями атласную ткань, незнакомец вскинул голову. Волосы цвета воронова крыла мягким шёлком рассыпались по белым плечам.

– Ну что, ты отдохнул? – разорвав воцарившуюся тишину, проскрежетал тихий голос.

Сиделец на лавке вздрогнул и, щурясь, растянул губы в улыбке. Напряжение окутало тщедушное тело. Подобострастно склонившись, он торопливо просеменил к подошедшему и прижался к решётке лицом.

– Повелитель! Я ждал! Я знал, что вы не оставите гнить здесь своего недостойного слугу! Простите, Повелитель! – ноги его подкосились, и, цепляясь ослабевшими пальцами за железные прутья, узник медленно встал на колени.

Глаза мужчины злобно сверкнули. Волосатые пальцы обхватили решётку и дёрнули на себя. Жалобно лязгнув, та прогнулась и поддалась. Рывок. Миг, и для этой камеры уже никогда не понадобится ключ.

– Нечего тут рассиживаться, червь. Нас ждут великие свершения! – пафосно выплюнул незнакомец и, ни минуты не медля, отправился прочь. – Я и так потерял из-за тебя кучу времени.

– Да, Повелитель! Слушаюсь, босс… Как пожелаете… – заверещал освобождённый и поспешно вскочил.

Молчаливый кортеж не успел ещё даже приблизиться к входной двери, как та распахнулась, и в проёме показался растерянный Николас.

Не ожидая подвоха, он торопливо шагнул внутрь и нос к носу столкнулся с массивной фигурой.

Глаза их встретились. Мгновенно оценив ситуацию, Николас рванул кобуру, пытаясь выхватить верный ремингтон, но будто споткнулся. Увязая в угольной черноте расширенных зрачков, ещё не осознавая всю нереальность происходящего, он распахнул рот, набирая в лёгкие воздуха и готовый вот-вот закричать, когда невесомое облако белого шёлка плотной субстанцией облепило лицо.

По мановению длинных пальцев хозяина подол одеяния, резко взметнувшись, пеленой опустился на голову незадачливого агента, жестоко стягивая кожу лба, щёк, забивая рот и нос гибкими волокнами. Тот захрипел, задёргался, хаотично забился о стену. Ноги его ослабели и дрогнули. Выпустив так и не вытащенный из кобуры пистолет, руки рванулись к лицу, тщетно стараясь стянуть с себя тонкую ткань. Пальцы скребли по гладкой преграде, ломались ногти, оставляя на ней алые борозды, но соскальзывали вновь, не находя, за что зацепиться.

Николас хрипел, извиваясь в агонии, разевал рот в немом крике. Раздирал себе глотку в надежде глотнуть хоть капельку воздуха. Обезумевшее сознание в ужасе металось по черепной коробке, не находя выхода. Грудь горела огнём, мысли путались, страх сковывал мышцы. От недостатка кислорода голова кружилась, отчаяние и безысходность туманили разум. Наконец, совсем выбившись из сил и потеряв всякую надежду, Николас сдался. Оцепеневшее тело застыло, и только пальцы продолжали конвульсивно скрести по лицу, оставляя на ткани кровавые кляксы.

Чужое прикосновение Николас уже не заметил. Замерев в изломанной позе, жалкий и беспомощный, он уже не почувствовал, как тяжёлая ладонь опустилась на склонённую голову. Глаза его закатились, а последний проблеск сознания засосало в беспросветную тьму. Агония схлынула. Боль ушла. И наступил безмятежный покой.

Удовлетворённо хмыкнув, мужчина сорвал с головы поверженного белоснежный покров, сжал в кулаке рыжие пряди и резким движением дёрнул. Кривя тонкие губы в злорадной ухмылке, склонился и с наслаждением втянул в себя запах страданий. Хищным взглядом впился он в искажённые мукой черты мертвеца, в самую суть потухшего взора. Ноздри затрепетали, жадно впитывая отголоски мучительной боли, и по лицу его пробежала лёгкая судорога. В беспросветной черноте глаз пришельца вспыхнул огонь. Тьма заворочалась, заклубилась и хлынула послушным потоком. Некогда зелёные глаза полицейского заволокло мраком, он едва дёрнулся, послушно вбирая в себя благословение, и безвольно поник.