Я моргнула, пытаясь прийти в себя от накатившей головной боли, пославшей противную липкую волну по всему телу.

«Что ж, придется вести себя хорошо, не стоит их провоцировать».

Я решила не нарываться, не хотелось снова оказаться привязанной к кровати. Поэтому смиренно легла на своё место, натянув тонкое одеяло до самого подбородка.

Сумасшедшим из этой палаты не было до меня никакого дела. Они витали в своих мирах.

Сегодня я поняла, как мало нужно для счастья человеку! Меня перевели в отделение пограничных состояний. Как выяснилось, я забыла не только последние события. Я не помнила, кто мои родители, где я училась и росла и кто мои друзья.

Ранним утром меня пригласили к врачу, и вот уже час мы сидели напротив друг друга в тесном кабинете, доверху заваленном папками с документами.

Моложавая психиатр, поправляя очки, съезжающие на переносицу, спросила:

– Милая, почему Вы довели себя до такого состояния? – и, не дожидаясь ответа, продолжила. – Полежите немного под нашим наблюдением, поправьте здоровье. Побудете без телефона пока. Если нужно сообщить на работу, пожалуйста, придумайте легенду. Работодателю совсем не обязательно знать, в какой вы больнице. Вы должны чётко осознавать: мы не враги. Вам нужна помощь. А теперь ответьте мне на пару вопросов. Сколько вам лет? У вас есть родственники? Дети? Муж? В последнее время замечали что-нибудь необычное? Может, слышали какие-то голоса?

Я вздохнула:

– Ионова Алёна. Тридцать лет. Детей точно нет, не замужем… наверное. Родственники… я… я… не помню. Никаких голосов я никогда не слышала.

– Теперь давайте проведем несколько тестов, – мягко предложила она. – Посчитайте от одного до десяти в обратном порядке.

Потом я раскладывала какие-то карточки. Все задания были элементарны и даже насмешили меня. Удовлетворенно кивнув, психиатр продолжила:

– Ну что ж, в целом всё не так уж и плохо. Но меня беспокоят ваши провалы в памяти. Возможно, лекарства и покой помогут. Хотя я иногда говорю: не стоит вспоминать то, что организм пытается от нас скрыть. Может быть, ваш мозг пытается вытеснить негативные воспоминания. Но всё же в этом отделении вам не место, полежите в другом, двумя этажами ниже. Там вам должно понравиться. Алёна, вы очень красивая девушка, вероятно, вы попали в нехорошую компанию. Поймите, наркотики – это очень плохо.

– Я не наркоманка! Отпустите меня, пожалуйста. Я не хочу здесь находиться, здесь ужасно, кругом одни сумасшедшие. И этот запах, он не даёт мне дышать… – меня снова начало знобить.

– Милая, успокойтесь, а как же наркотики? И попытка суицида. Что вы об этом скажете?

Мой взгляд заметался по кабинету, перескакивая со старой мебели на большой горшок с каким-то фикусом, а с него на неуместно новое здесь пластиковое окно. Здесь было тепло.

– Я не знаю… Может, мне их подсыпали?

– Вот именно, «не знаю», «может». Слишком много вопросов. Вот и разберитесь пока. Две недели – не так уж много. Отдохните, – всем своим видом она дала понять, что уговоры бесполезны.

Я кивнула, решив последовать её совету. Ведь истерики в этом месте не имеют смысла и даже опасны.

– Сегодня я передам ваши документы заведующему отделением пограничных состояний. Его зовут Рустам Равильевич Кольцов. К слову, он большой молодец и профессионал. А теперь можете вернуться к себе.

Мне снова пришлось вернуться в свою палату и до утра слушать стоны больных и громкую ругань медсестер.

Всю ночь я не могла уснуть, вертелась с боку на бок. Зловоние, исходившее от всех этих женщин, убивало меня.

К счастью, утром мои мучения и страхи закончились: меня перевели с третьего этажа на первый.

Если отделения психиатрической больницы можно оценивать по уровню комфорта, то это был стопроцентный вип. В коридоре, переливаясь на все лады, сверкала глянцевая плитка. Приятная персиковая краска на стенах радовала глаз, особенно после кошмара на этажах выше. Большие напольные цветы в огромных плетёных горшках смягчали и украшали больничный вид. Но самым приятным оказалось то, что в этом отделении было что-то типа развлекательного уголка: несколько новеньких столов для игры в пинг-понг, большой кожаный диван и огромная плазма. Вдоль стен стояли стулья и пара столов, на которых лежали шашки и другие игры.

Палаты, рассчитанные на двоих пациентов, тоже приятно удивили: кровати с чистым бельем и вполне комфортабельная мебель, два небольших шкафа, тумбочки и письменный стол возле подоконника. Занавески в клеточку и теплые пледы создавали уют. Отдельный санузел – душевая кабинка и унитаз были совсем новыми. Если бы не все те же решетки, можно было подумать, что я нахожусь в санатории.

Юная медсестра, провожая меня в палату, объяснила:

– Здесь совсем недавно прошел капитальный ремонт. Пациентов пока мало, полежите одна, но, возможно, к вам кого-нибудь подселят. Если будет скучно, приходите в игровую зону. Познакомитесь со всеми.

– Да-да… – кивнула я машинально, мечтая сходить в душ и лечь.

После той палаты и запахов, что там витали, хотелось помыться и прийти в себя. Как мало надо для счастья…

Но, отдохнув, я всё же решилась и вышла посмотреть телевизор. Так странно быть не на связи с окружающим миром. Здесь не нужно никуда спешить, бежать и вертеться, словно юла. После тысяч сообщений в рабочих чатах, способных, кажется, достать даже из-под земли, местная тишина даже немного пугала.

В «живом уголке», как я окрестила это место, было почти безлюдно: высокий и худощавый старик сражался в настольный теннис с симпатичным, крепкого телосложения мужчиной лет сорока. На диване со скучающим видом сидела миловидная брюнетка из разряда вечных подростков. Её короткие темные волосы торчали в разные стороны. Присмотревшись, я поняла, что ей уже явно за тридцать.

– Здравствуйте! – я решила быть предельно вежливой, ведь неизвестно, что у них на уме.

Мужчина едва кивнул, чего не скажешь о старике. Он широко и добродушно улыбнулся и громко поздоровался. А девушка, погруженная в свои мысли, промолчала, словно не заметив меня.

Я скромно присела на край дивана и вместе с ней начала смотреть мультфильм про незадачливую маму-обезьяну.

С улыбкой я отметила, что эта девушка чем-то похожа на ту самую обезьянку из мультфильма. За пять минут моя соседка несколько раз меняла позу: то закидывала ногу на ногу, то садилась по-турецки, а потом и вовсе прилегла.

Во время рекламы девушка, наконец, меня заметила:

– Привет, я Маша. Ты давно здесь?

– Минут пять.

– Да я не об этом! – рассмеялась она. – В этой больнице ты давно?

– Сегодня второй день. Меня перевели с третьего этажа.

– Понятно. Это хорошо. Плохо, когда наоборот – из этого отделения туда наверх.

– И такое бывает? – удивилась я.

– Конечно! Нашу Киру вчера забрали. Она устроила скандал у главного. Требовала, чтобы её выписали. Но здесь это не работает. Попадая сюда, мы становимся безвольными рабами. Любой врач может затянуть лечение на долгие месяцы и даже годы. И никакой судья не поможет.

– Но зачем кому-то держать пациентов против воли? – я растерялась.

– Не знаю, может, у них свои планы, – вздохнула Маша. – Ну, а ты почему здесь? И, кстати, как тебя зовут?

– Алёна. Честно говоря, я не помню, как сюда попала и, главное, почему? Помню, как мне было плохо, это да. Помню своего парня, хотя уж лучше бы я его забыла. Работу свою помню… – я силилась вспомнить что-то еще, но в голове было пусто. К тому же меня снова начало знобить. Наверное, это последствия от наркотиков.

Я вдруг почувствовала отчаяние и беспомощность. Мне стало страшно, что я никогда не вспомню и ничего не узнаю.

– Просто так тебя сюда бы не загребли, это факт. Значит, что-то такое было, – убежденно заключила Маша.

В этот момент подошла медсестра, и я снова про себя отметила, насколько вежливые в этом отделении работники. Она с улыбкой попросила пройти всех на обед. В ее волосах поблескивала красивая золотая заколка.