- Плохо, очень плохо, - честно признаюсь я.

В этот момент в палату мамы забегают несколько врачей во главе с той женщиной главврачом, а я слышу противный протяжный писк аппарата…

МАРИНА

- Дефибриллятор! Разряд!.. Ещё! Разряд! – доносятся до меня страшные слова, но аппарат предательски продолжает непрерывно пищать. – Увеличиваем! Разряд!

- Мамочка, моя, живи, - тихо шепчу я, - живи, родная, живи!

- Разряд! Ещё! – не успокаиваются врачи.

- Мама, живи! – уже кричу я. – Слышишь, живи! Живи! – я пытаюсь вырваться от Ромы, чтобы быть ближе к ней. Чтобы она услышала, чтобы боролась, чтобы жила.

Тут писк аппарата затихает и наступает тишина. Предательски звенящая тишина. Сердце мамы не бьётся, врачи молчат, молчит и Рома. Из палаты один за другим выходят доктора, к нам подходит та самая главврач.

- Мне очень жаль, - говорит она дежурную фразу, - мы сделали всё что могли!

- Мама, - вырываюсь я из рук Белинского и бегу в палату к маме.

Она лежит на кровати и не дышит. Я начинаю умолять её очнуться, беру за плечи, трясу. Но тщетно, она ушла, ушла навсегда.

- Мама!!!!! – кричу я, а потом кладу голову ей на грудь и начинаю горько плакать.

Мне пришлось пережить много боли за свою жизнь. Но ничто не может сравниться с потерей мамы. В ней был целый мир, целая вселенная. Которая сейчас рухнула, придавив меня своими обломками. И так тяжело дышать, тяжело жить.

Где взять силы, чтобы справиться с этой потерей? Как научиться жить заново? Научиться жить без её голоса, без её взгляда, без её тепла и объятий!

Почему уходят самые близкие люди? Почему уходят в тот момент, когда они больше всего тебе нужны?

Я держу маму за руку и реву, реву, реву… Но легче мне не становиться. Напротив, внутри нарастает такая зияющая пустота, что хочется кричать!!!

РОМАН

Бедная моя девочка! Моя родная и любимая, Марина! Как же сейчас ей тяжело, как же хочется ей помочь, взять хотя бы часть её боли на себя! Но, к сожалению это невозможно.

А ведь все могло быть иначе. У Антонины Петровны ещё был шанс жить. Уже завтра она должна была уехать в клинику на лечение. Да, у неё опухоль головного мозга, но не злокачественная. Поэтому после обследования врачи давали хороший прогноз. Просто нужно было пройти лечение.

Она не хотела говорить Марине правду, боялась её расстраивать, надеясь на хороший исход от операции. Она и меня попросила не рассказывать Марине о её болезни. И я согласился. Я был готов на всё, чтобы спасти ей жизнь. И мы чётко шли к этой цели.

Если бы не Элина. Она толкнула Антонину Петровну, та очень сильно ударилась головой. Возможно, всё это и послужило ухудшением.

Как теперь сказать обо всём это Марине? Как она это воспримет? Как переживёт?

Марина продолжала плакать в палате, и ни в какую не давала увезти маму. Её можно понять, ей сейчас тяжело, ей кажется, что если мама сейчас с ней, то она ещё жива. Но врачи все же увозят маму, а мы с Мариной идём в кабинет главного врача.

- Ещё раз примите мои соболезнования, - искренне сочувствует нам женщина. – Мне, правда, очень жаль, что так получилось. Но при её диагнозе, после такого удара этого стоило ожидать.

- Каком диагнозе? – приходит в себя Марина. – Вы о чём?

- Вы что, не знали, что у вашей мамы была опухоль головного мозга, и она готовилась к операции?

- Что? – вижу, как глаза Марины задают сразу тысячу вопросов.

Сейчас она узнает, что я был в курсе болезни её мамы. Что я всё знал и скрыл от неё, она это поймет. Как она отреагирует на всё это? Только бы не подумала, что я снова её обманул? А мы ведь всего лишь не хотели, чтобы Марина снова страдала. Я поклялся Антонине Петровне молчать, и я молчал.

- Ты знал? – обращается она уже ко мне. – Знал?! – выходит почти на крик, я молча киваю головой. – Знал и молчал?! Почему ты молчал?! Почему?! – она хватает меня за грудки и начинает трясти, я сгребаю её в охапку и крепко прижимаю к себе.

- Тише, тише, маленькая, тише, - шепчу ей, пытаясь успокоить.

- Знал, знал и молчал! – продолжает биться в объятиях моя девочка. – Почему? Почему?

- Мы просто хотели тебя защитить, уберечь от лишних переживаний. Прости, маленькая, прости!

Господи, сколько же страданий выпало на долю этой хрупкой девочки. Сколько боли, потерь. Сколько боли причинил ей и я. Но она выдержала, не сломалась. Дай ей Бог силы пережить и это, а я буду рядом, чтобы хоть как-то, хоть немного облегчить её боль и страдания.

МАРИНА

Боже, как же больно, нестерпимо больно. До крика, до слёз. Сильно больно. Почему так легко заглушить физическую боль. Только нужно найти нужное лекарство и станет легче. Но почему нельзя так же заглушить душевную боль. Ведь сколько ты не пей этих лекарств, легче не становиться.

Я до сих пор не могу поверить в то, что случилось. У меня в голове не укладывается, что мамы больше нет.

Я очень сильно злюсь на Рому, что он не сказал мне правду о её болезни, хотя прекрасно понимаю, почему они с мамой так сделали.

Так вот что у них были за секреты, вот почему она так быстро спелись. Я понимаю их благие намерения, но все равно злюсь.

Если бы я знала, если бы только я знала. Сколько же слов осталось не сказано, сколько объятий не подарено. Мы постоянно откладываем на завтра, не понимая, что завтра может и не наступить.

Мне всё время казалось, что я ещё успею ей всё сказать, успею поблагодарить, успею признаться, как сильно её люблю. Что без неё я бы не справилась со всеми этими трудностями.

Но я не успела, я опоздала! Но мама знала о своей болезни. Она написала мне письмо, которое по приезду домой мне отдал Рома. Она боялась не пережить операцию, поэтому написала его и отдала Белинскому.

Роман отдал мне письмо и оставил меня в комнате одну. Я сижу на кровати и не решаюсь его открыть. Почему мне так страшно? Почему?

«Милая моя, родная девочка! Если ты читаешь это письмо, то это значит, что меня уже нет рядом с тобой. Прости меня, моя родная, что я не смогла быть с тобой дольше. Не смогла увидеть, как вырастут наши девочки, не смогла помогать тебе дальше.

Прости, что не сказала, тебе о болезни раньше. Врачи и Рома убеждали меня в благоприятном исходе лечения. Но я всё равно боюсь, боюсь, что не справлюсь, боюсь, что будет поздно.

Родная моя, как же мне тяжело вас оставлять, но я думаю, нет, я в этом уверена, что о тебе теперь есть, кому позаботиться. И это Рома. Возможно, ты ещё очень долго не сможешь простить его, потому что твоя рана до сих пор кровоточит и болит. Но одно я знаю точно, он тебя любит. Теперь по-настоящему любит. Да, он совершил очень много ошибок в жизни и причинил тебе много боли, но он имеет право на прощение.

Пожалуйста, обещай мне, что дашь ему шанс. Да и мне там будет спокойнее, если я буду знать, что тебя и девочек есть, кому защитить.

Я очень сильно люблю тебя, моя родная. Прости меня и прощай!»

Я дочитывала последние строки, сквозь пелену слёз и боли от потери мамы. Я до сих пор не могла поверить, что её больше нет. Что я её больше никогда не увижу, не обниму, не поцелую. Никогда больше не услышу её нежный голос, не почувствую её тепло. Что мои дочки больше никогда не увидят свою бабушку.

Я прижала письмо к груди и закричала от боли и отчаяния. Закричала от безысходности. Но сколько бы я не плакала, сколько бы ни кричала, легче мне не становилось. Наоборот, боль от потери мамы принимала всё новые и новые обороты.

Я уже с трудом понимала что происходит, лишь только почувствовала, как в комнату вбежал Рома, поднял меня с пола и крепко прижал к себе.

РОМАН