Лысый мужчина предостерегающе поднял руку, и парень умолк, не закончив.

– Кир, ты слышал о таком понятии – «weltanschauungskrieg»? Нет? Поинтересуйся на досуге. Если описывать скупо: век назад нацистские идеологи стали массово использовать концепцию «войны за взгляд на мир». До того, как танки пересекли границы, внутри этих границ победила идеология превосходства арийской расы. Это позволило организовывать массы и двигать их в пучину кровавой войны. Фактически они добровольно маршировали туда, куда укажет вождь.

Кир невесело усмехнулся.

– А вы умеете проводить собеседования. Я не буду маршировать по вашей указке.

Мужчина навис над столом, приблизив лицо к парню. Киру показалось, что кожа лысого, словно из тончайшего фарфора, а за глазами кроется целая вселенная. Ткни в него пальцем, нарушь целостность хрупкой преграды, и что-то бесконечное и непостижимое вырвется на тебя, поглотит и расщепит на атомы.

– Две вещи, Кир. Первая – это не собеседование. Перечисление твоих обязанностей. Вторая – когда меня перебивают, где-то в мире умирает человек.

Не в силах выдержать этот внимательный взгляд, не желающий больше перебивать, отвернулся. Часовщик вернулся в кресло и продолжил:

– Со времён Второй мировой мало что поменялось, однако война идеологий никуда не делась. Даже больше – она стала выгодным вложением. Больше не нужно армий, кровавых столкновений и борьбы с осуждением мирового сообщества. Если твой бренд ведёт агрессивное наступление, и даже, если в результате случились жертвы, ты не будешь виноват в привлекательности твоих взглядов. Особенно, когда мир придерживается их. С момента заключения контракта, ты стал работником нашего бренда.

Мужчина на некоторое время замолчал, опустив голову, словно раздумывая над дальнейшими словами.

– Этот контракт скреплён не на бумаге, на нём нет подписей, и ни один юрист не сможет его оспорить. Свидетелем было само небо. А значит, перед ним… и перед нами тебе отвечать. Срок у твоей службы отсутствует – можешь освободиться завтра, а можешь работать на нас и после смерти. Скажу еще, даже твоя смерть может стать исполнением обязанностей. Ещё вопросы?

– Если я откажусь?

Лохматый повернул планшет экраном к Киру. Там показывались последние новости: группы спасателей бродили среди обломков лифта, упаковывая в темные мешки чёрные прямоугольники цензуры.

– Мы тебя отцензурируем.

Холодок пробежался по спине Кира. Ему захотелось просто встать и выбежать из кабинета, позвать на помощь, в конце концов, тут должна быть охрана! Но дверь перегораживает тот азиат… чёрт! Заметив перемену в лице собеседника, Часовщик устало потёр переносицу.

– Тебе не стоит бояться нас и неизвестности впереди. По сути, первое время ты будешь заниматься тем же, чем и раньше – немного нарушать закон. Правда, отныне твоя спина будет прикрыта.

– И от кого меня будут прикрывать?

– Есть мы, и есть они. Вторая сторона этой геополитики. Другой бренд, если тебе так будет удобнее. Я допускаю, что они могут выйти на тебя и попытаться переманить. И, если это случится, Кир, не забывай – это всего лишь weltanschauungskrieg. Разделив их взгляды, ты не станешь лучше и не окажешься в безопасности. Наши методы борьбы почти неразличимы, судьба участников этой игры едина. И только предатели стоят особняком. Рано или поздно тебя и нас свяжут крепкие узы, и никто, запомни, никто из тех, кто предавал нашу сторону, не оставался с ясной головой и спокойной душой. Сначала они становились фанатиками, а после – расходным материалом. Тебе уготована более высокая роль.

С этими словами мужчина поднялся с кресла. Лохматый положил планшет и соскочил со стола. Азиат открыл дверь и пропустил их. От тёмного угла отделилась тень и скользнула к выходу. Кир разглядел женщину, закутанную в чёрную шаль. Едва за ними зарылась дверь, как в кабинете зажёгся свет, и доктор у окна повернулся к Киру.

– … поэтому ваша феноменальная везучесть заставляет меня поверить в высшие силы. А я, между прочим, атеист. Судя по отчёту, – тут доктор кинул взгляд на оставленный лохматым планшет, а затем взял его в руки. – Тут отмечено, что у вас не было обнаружено даже шока после падения.

Он показал экран ничего непонимающему Киру. Доктор вёл себя так, будто и не было странных гостей в его кабинете пять секунд назад. Между тем, на планшете переливались несколькими цветами два человеческих силуэта. Один из них был нездоровых тёмных тонов, местами тёмно-синий, а второй приятных красноватых оттенков.

– Это сравнение био-сканирования Вас и второго выжившего. Думаю, комментарии излишни.

Кир непонимающе посмотрел на доктора:

– А кто были эти люди?

Тот вернул ему взгляд.

– Простите, Вы о ком?

***

За дверью кабинет Кира ждал шатен.

– Кстати, будем знакомы, меня зовут Жонглёр, – по-голливудски улыбнулся он. Кир кивнул.

– Думаю, обо мне Ваша компания уже всё знает.

Жонглёр громко захохотал, вызвав эхо по всей больнице.

– Скажем так, есть вещи, которые мы только предполагаем. Я даже сделал пару ставок.

Кир недоверчиво прищурился.

– Это что за вещи?

– Ну, вернее будет не вещи, а твои возможности. И твои границы. Кстати, твоё первое задание – через десять дней, ровно в двадцать два сорок шесть быть вот по этому адресу. – Жонглёр протянул Киру салфетку с оттиском какого-то столичного ресторана. На салфетке был написан адрес в Москве. Кир внимательно вчитался, прикидывая, где это может быть. Подняв глаза, обнаружил, что в коридоре он стоял один. Жонглёр исчез.

Найдя поблизости диванчик, Кир рухнул на него и крепко задумался.

«Итак, всё сначала и по буквам. Я проворачиваю шикарную аферу с банками и зарабатываю несколько миллиардов, за которые меня не вздёрнут. Потом рву с прошлой жизнью и отправляюсь в космос на мега-концерт, попутно заметая все возможные следы. В космос я попадаю, но концерт машет ручкой, пока сила притяжения принимает меня вместе с орбитальным лифтом в свои тёплые объятия. Лифт расшибается вдребезги об атолл посреди океана, а меня протыкает насквозь железным огрызком. От нечего делать я знакомлюсь с трупом, который представляется Гвоздём и предлагает мне жизнь взамен на сомнительный контракт. Дело попахивает торговлей душ. В итоге, под клювами чаек я соглашаюсь на это, и меня спасают. Спасают, повернув вспять время и выкинув из падающего лифта в океан. Я, невредимый, попадаю в больницу, где странная компания, которую никто не замечает, объясняет мне расклад. Об игре, брендах, взгляде на мир и безвыходности моего положения. Затем какой-то модник даёт мне задание и растворяется в воздухе… Где, чёрт возьми, волшебные вспышки, зловещий смех, рога и фаерболы?!»

Кир, будучи человеком, выросшим в окружении технологий и всю свою жизнь так или иначе изучающим различные материальные науки, был не чужд здоровой доли суеверия и относился к мистике как к чему-то реальному, но далёкому и лично его не трогающему. И сейчас у него происходил разрыв шаблона от этой чертовщины. Без признаков чертовщины. Дурацкое оправдание, что всё это сон, бред, наркотическое опьянение или вообще он умер и уже в чистилище, отметалось сразу. Ну не может такое сниться так долго и так реалистично. Ещё все происходящее могло быть игрой в виртуале самой высокой степени погружения, когда игрок на время сеанса полностью лишается возможности реально оценивать происходящее.

Киром на мгновение овладела надежда. Подняв голову, он произнёс в потолок:

– Код красный, юзер оффлайн, Эс.О.Би.

Прошла секунда.

– ЮЗЕР… ОФФЛАЙН…., ЭС…О…БИ – раздельно и громко повторил он.

Аббревиатура в конце означала «save our brains» (неофициальное «save our butt») – придуманный во времена расцвета виртуала одним юзером-шутником, мем-позывной, прижившийся на просторах сети. И даже включённый в специальную команду, призванную моментально отключать произнёсшего её от виртуала в случае ЧП.