– Какой ты молодец, всё знаешь.

– Не всё, – смутился Квинтус, жалея о своей горячности и многословии. Но не удержался и добавил, – а вот этот корабль на рыбу похож. У него широкие вёсла как плавники и хвост.

– Это римская галера. Она и правда на рыбу похожа. Но сделана внутри также, как все греческие корабли. Они все с одной мачтой и прямым парусом на двух реях.

– А вот этот узкий и длинный корабль… – Квинтус не договорил. По его лицу пробежал яркий солнечный блик. Квинтус зажмурился. И не только он один. Поневоле все стали искать глазами откуда был этот отблеск. С восточной стороны к порту приближался корабль. Паруса рассмотреть было пока трудно, но уже было понятно, что это не простой корабль. Военный сделал шаг ближе к берегу и дважды развернул щит так, чтобы отблеск от него был виден смотрителям на маяке.

– Большой гость прибыл в честь праздника. – сказал Военный в ответ на вопросительные взгляды наших путешественников. Он повернулся на восток и несколько раз махнул щитом, кому-то явно подавая знак, – Так какой ваш корабль? Могу помочь найти, если нужно.

– Мы должны сегодня выйти из порта на корабле купца Ампелайоса, он вино привозит и оливковое масло, сказал Шэхзэд.

– Знаю такого, он в гавани стоит сейчас, пойдёмте, провожу.

Путешественники заметили, ним навстречу бежит широкоплечий человек в военных сандалиях и вышитой тунике. Военный ускорил шаг, передал тому щит. Они наскоро переговорили о чём-то и человек со щитом убежал обратно по своим делам. Военный обернулся к путешественникам и подождал, когда они приблизятся.

– Ваш корабль и ещё несколько сейчас будут выводить из гавани. Прибыл кушинский царь со своей свитой. Сразу четыре корабля нужно принять в гавани, освобождают место. Ваш корабль будет стоять с другой стороны. Просто придётся подождать.

– А самого кушинского царя мы увидим? – спросил Квинтус, стараясь поспевать за Военным.

– Пожалуй, я найду для вас такое место, откуда можно будет посмотреть.

– А правда, что у кушинского царя больше золота, чем во всей Персии? – спросил Шехзед

– Не знаю, я не считал – неожиданно засмеялся Военный.

– А египетские финики в какие-нибудь страны возят? – спросил Квинтус.

– Конечно, юноша. На корабли грузят вяленые финики и инжир, бананы, льняные и хлопковые ткани, стеклянные сосуды, глиняные кувшины, чёрное дерево из Пунта, слоновьи бивни и даже диких животных. Вот только книги и свитки никто не позволит вывезти. Приказ самого императора, – он почтительно склонил голову.

– А привозят сюда что? – не унимался Квинтус.

– Насколько я знаю, с востока привозят редких птиц, шёлк, цветные камни, – он остановился. – Ну вот, отсюда уже видно ваш корабль, вон он уже выходит из гавани. Синие паруса. Греческие корабли часто бывают синего цвета. Видно вам?

– Видно,– ответили все трое разом.

– А почему синего цвета? Их же на море и не увидишь сразу, – спросил Квинтус.

– Вот именно, что издалека корабль трудно заметить пиратам. А смотрящий с синего корабля издали увидит вражеский корабль и у него будет время изменить курс или войти в безопасную бухту, в крайнем случае, изменить скорость движения.

– А чей это корабль? – спросил Квинтус.

– Этот? Финикийский, – нарочито небрежно кивнул в сторону судна Военный.

– А как его делали?

– Парень, ты мне всё больше нравишься. Прямо за живое задел. Ты так любишь корабли?

– Не знаю, просто интересно.

–Ты когда-нибудь видел скелет большой рыбы?

– Ну конечно, когда съешь рыбу, остаётся куча костей

– Пойдём со мной. Твои спутники тоже могут присоединиться.

Военный быстрым шагом провёл всех какими-то переулками между рядами бесконечного рынка. Он поздоровался с худым, как высушенный финик, человеком в длинной льняной рубахе. «Сушёный финик» сверкнул маленькими глазками и хитрой улыбкой, отодвинул рукой матерчатый полог в дверном проёме и что-то крикнул внутрь на своём гортанном языке с множественными шипящими звуками.

– Проходите, гости дорогие. Сейчас для вас будет самая вкусная еда во всём городе. Поверьте, нигде вам не приготовят такое вкусное пиво как у меня, никто лучше моих рабов не пожарит вам самую чудесную рыбу на свете, – быстро стал говорить он на хорошем греческом языке, понятном для всех присутствующих. Военный жестом остановил его и попросил подать им рыбу, – Будьте уверены, ваша рыба уже готовится на костре, поклонился «Сушёный финик» и хотел было исчезнуть с глаз долой, но Военный ловко поймал его за полу рубахи.

– Моим друзьям скучно. Покажи им как ты готовишь пиво, раз оно у тебя самое лучшее. И я посмотрю, – «Сушёный финик» округлил глаза и вытянул длинную худую шею, превратившись в удивлённого попугая, – вдруг ты туда чего непотребного добавляешь, – смеясь, добавил Военный. Наши путешественники едва сдержали смех.

– Да что ты, обижаешь. Хорошо, пойдём, смотри, чтобы никогда больше такого не говорил про моё пиво, оно у меня самое лучшее, вот увидишь, нигде такого пива больше не попробуешь, – снова зачастил «Сушёный финик». Тем не менее, он провёл всех через открытый двор к навесу. Тростниковая крыша держалась на нескольких палках, врытых в землю. Навес был довольно большой, в середине для прочности были врыты ещё две толстые палки. Друзья были рады спрятаться в тень от жаркого солнца.

Под навесом смуглый раб в большом котле взял корзину с большими жёлтыми продолговатыми финиками. Второй раб стал выгребать их в котёл. «Сушёный финик» взял несколько плодов из корзины и раздал их гостям. Тон его стал на удивление дружелюбным и приветливым, а речь умиротворённой.

– Пробуйте, какой сочный финик. Он успел набрать сок и сладость, но ещё не подвялился. Смотри какой большой.

Досифея раскусила плод. Рот наполнился нежнейшим сладким соком.

– Самый сочный финик во всём городе, нигде такой не попробуешь, – любовно заворковал «Сушёный финик».

Рабы взяли в руки толстые колотушки и стали разминать финики в котле, не обращая на гостей никакого внимания.

– Я пил вино из плодов финика, – заметил Военный.

– А, вино тоже есть. – небрежно отмахнулся Сушёный Финик, – А вот тут пророщенный ячмень. – он зачерпнул пригоршню зёрен из приземистого глиняного горшка с широким горлышком, – Ячмень был полит самой чистой водой из самого глубокого колодца, пророс самыми сильными ростками и высушен под этим навесом на самой лучшей льняной ткани, – он жестом поманил за собой. Вдоль стены дома, оказывается, был довольно далеко выдающийся карниз, на который и упиралась часть тростникового навеса. Под ним были подвешены к крыше тростниковые циновки, покрытые льняной тканью. На ткани действительно сушились пророщенные зёрна. Здесь же, под карнизом, дразнили ароматами связанные пучками какие-то пряные травы.

Он что-то сказал на своём языке рабам, толкущим финики. Один из них взял другой котёл и вышел из-под навеса. На очаг из каменных блоков он установил пустой котёл и разжёг огонь. Гости молча наблюдали за происходящим действом. «Сушёный финик» торжественно подошёл к котлу, прихватив горшок с уже высушенными зёрнами. Немного насыпал в нагретый котёл. Раб стал помешивать плоской деревянной палкой зёрна. Запах поджаренного ячменя был превосходным. Раб ссыпал в глиняное блюдо готовые зёрна и жарил следующую партию. Квинтус закашлялся. Он подавился слюной. «Сушёный финик» с беспокойством глянул на Квинтуса:

– Вкусно пахнет? – Квинтус, продолжая кашлять, кивнул, – Я же говорил, что у меня самое вкусное пиво из самого лучшего ячменя во всём городе, – с гордостью оглядел он присутствующих.

– Я тоже уже проголодался, – напомнил о себе Военный.

– О да, я отлично понимаю. Сейчас всё будет. Всё будет.

– А про пиво ты, всё же, расскажи, просто покороче, ладно?

– Ладно, как вам будет угодно, – и уже громко выкрикнул что-то на своём языке. Раб торопливо высыпал оставшуюся порцию жареных зёрен из котла в блюдо и побежал под навес. Вдвоём рабы вынесли котёл с толчёными финиками ближе к очагу. – Теперь я засыплю… – он поманил к себе гостей, взял с каменного блока, служившего столом при очаге, глиняное блюдо с жареными зёрнами, – всё это ссыплется в финики. – Раб принёс другой кувшин, оттуда «Сушёный финик» взял пригоршню сушёных измельчённых трав и обильно посыпал толчёную кашицу. Рабы тотчас перемешали получившуюся ароматную кашу.