— Я хочу домой, — разрываю наш поцелуй, сжимая пальцы в кулаки на её тонких плечах.

В груди лопается сердце от бешеного ритма, в ушах звон от напряжения, а черные очи напротив, полные сексуального томления, мне никак не помогают успокоиться и взять тело под контроль.

— Тебе нельзя домой, — хрипло и отчаянно шепчет девчонка, но я не собираюсь находиться тут дольше крайне необходимого.

— Покажи того, кто меня остановит?

— Я попрошу Василиска, — словно угрожает мне, но я читаю в её глазах скрытый подтекст.

Мы оба сейчас понимаем, зачем я так отчаянно собираюсь свалить из больнички. Во-первых, я их ненавижу, а во-вторых, дома я могу столько порочных вещей творить с сексуальным телом моей девочки, что даже просто от этих мыслей членом, как говорится, можно дрова рубить.

— А если при мольбе выписаться, у тебя ещё и стояк такой знатный будет, то противный доктор Райчик сам под колёса увозящей тебя машины ляжет.

— Рокс, да пожалуйста, пусть кидается, раз ему жизнь не мила, а я хочу тебя! Хочу в единоличное пользование и вот без этого серпантина вокруг и на тебе.

— Иезуит, тиран и самодур, — выносит мне несносная эгоистка звучные диагнозы, но мне всё равно.

Главный ответ в её полыхающих желанием глазах и пальцах, которые продолжают бесконтрольно и без ведома хозяйки гладить и очерчивать мышцы моей груди и плеч.

— Какой есть, Тихомирова, и весь на одну непорочную тебя, — и так как меня «колбасит», как юнца от ломки перед недосягаемостью секса, то тяну нежное ушко к своим пересохшим губам. — Пума, ты как вино. Пока оно стоит в бокале, то нет к нему никакого интереса, но, едва его касаются лучи солнца, оно сразу играет бликами на стекле, и возникает желание испробовать и осушить его до дна.

— Кирилл, такие резкие перемены в твоем настроении. С чего бы это… — сомнительно тянет она, пытаясь отвести голову от меня, но в итоге я прижимаюсь к её шее требовательным поцелуем.

— Когда думаешь, что, возможно, сдох, а самого главного не сделал, то в принципе на многие старые установки смотришь по-новому.

Я не вру. С той секунды, когда я понял, что моя жизнь вовсе не бесконечная, в мареве сознания билась только одна мысль — не попробовал, не рискнул жить так, как мне хочется!

А хочется с ней. С самой невыносимой и вредной, но, сука, только моей.

— Верю, — неожиданный ответ заставляет меня притормозить с поеданием нежной шейки и кусочка плеча.

— Неужели?! — не скрывая своих эмоций, решив, что открытость в чувствах нам не повредит. — Вот так просто?!

Почувствовав свободу от моих лобзаний, Роксана немного отклоняется в сторону, чтобы мы могли видеть лица друг друга.

— Да. У меня, знаешь ли, тоже было время подумать… пока привязанная валялась или в подвале пряталась, а ещё сегодня ночью много чего интересного на ум пришло.

Отголоски пережитого в её глазах: страх, боль, досада- терзали меня нещадно, будто мне сыпали соль на рану. Хочется наплевать на жгучую боль в боку и снова вернуться в тот коттедж, где преподам ещё один урок послушания его хозяину.

— Я очень старательно передал ему твои пожелания. Вряд ли его член вообще когда-либо ещё встанет.

— И это замечательно, — с довольной улыбкой на губах ликует мой маленький демон. — Спасибо, Кирилл.

Удивлённо приподнимаю бровь, впервые услышав слова благодарности от мисс злючки.

— Ой, Соплежуй, не восторгайся! И не привыкай! Это, возможно, разовая акция. Я в будущем больше не планирую попадать в такую задницу.

— Очень надеюсь, Пума, — поддержал настрой девушки, но её слова напомнили и другое.

Кто-то мою девочку сдал как стеклотару в плотоядные лапы Королевского или охрана у неё полное фуфло, но в этом аспекте я сильно сомневаюсь. Реальность вокруг нас совсем не розовая, поэтому надо бы сначала обезопасить роскошное тело напротив, прежде чем откинуть мозги, наслаждаясь его теплом.

— Рокс, а где Василиск? — от неожиданности смены темы она хмурит брови, но я не даю возможности для манёвра. — Мне он срочно нужен. Найдешь этого неприступного?!

Нежно скольжу по плечам к тонким пальцам, что до боли сжались на моей груди. Нервничает, боится моя храбрая.

— Он должен быть здесь, — кивает головой в сторону дверей, намекая на то, что там в холле тусуется охрана.

— Отлично! Притащи Ваську ко мне, есть к нему разговор.

— И у меня тоже, — загадочно вздыхает Роксана, начиная нехотя сползать с кровати.

Напоследок перехватываю её пальцы, оставляя лёгкий поцелуй в середину ладошки, что явно её смущает, но виду Роксана не подаёт. Небольно в назидание хлопает меня по носу, едва я её отпускаю.

— Не шали тут, Сабуров, пока меня нет. Я ещё и врача с собой прихвачу. На всякий случай, — уже около дверей добавляет Тихомирова, что мне хочется кинуть в неё чего-нибудь, но она уже исчезает за дверью палаты.

Врача я не хочу! Домой хочу!

Но мои желания слишком несбыточны, ибо мой путь домой в любом случае лежит через врача.

Попытался сесть, но боль в боку тут же уложила меня в прежнее положение. Чувствую себя тем самым дохликом, которым меня совсем недавно обозвала Рокси.

Дверной замок тихо щёлкнул, запуская в палату посетителя, но это совсем не Василиск.

Мужчина за сорок в белом халате и с фиолетовым фонендоскопом на шее, что подсказывает мне о его должности.

— О! Кирилл Олегович, оклемались! И, самое главное, как вовремя, а то ваша сестрёнка тут рычит и кусаться угрожает.

Хочется в ответ прорычать, что Роксана мне только сводная сестра, но вместо слов стискиваю зубы до тихого скрежета. В этом городе и даже в этой стране нам покоя не будет. И предложение Третьякова по поводу переселения меня по свершению нашей сделки в любую точку мира становится ещё более заманчивым.

— Я планирую в ближайшее время вернуться домой, — сразу меняю тему на интересующую меня. — Очень ближайшее.

Лицо дока становится надменным, стирая все признаки добродушности, а губы искривляет недобрая ухмылка.

— Это вряд ли получится.

— Ваши предписания я могу выполнять и дома. Найму медсестру, если понадобится, или могу сюда мотаться на перевязки и прочие манипуляции.

И когда вместо ответа раздаётся громкий раскатистый смех, то я перестаю понимать «юмор» врача.

Он лихо хлопает себя по коленке, утирая выступившие на глазах слёзы потехи. И если придурку очень весело, то мне всё больше хочется дать ему по роже.

— Не выйдет, Сабуров, — наконец-то выдаёт док, вынимая из кармана халата шприц, наполненный каким-то молоком, если судить по цвету. — Не выйдет, дорогой. У нас на тебя другие планы.

У нас?! Планы?!

— Вы тут совсем с ума посходили что ли?! — в бешенстве рычу я, снова пытаясь подняться, но боль буквально простреливает через всё моё тело.

— Тише-тише, а то сестрёнка моя мне не простит, если с тобой чего случится.

Сестрёнка?! Я ничего не понимал, возможно, вследствие перенесённого наркоза, но то, что этот докторишка представляет опасность, было однозначным.

И едва я успел сформировать следующую мысль, он практически прыгает на меня, чтобы тут же затянуть через грудь ремень. Следующими стали мои руки, но в конце я успел стукнуть его головой по носу.

Да только поздно! Псих радостный, как будто миллион выиграл, утёр пятерней сукровицу, бегущую из носа, и демонстративно подошёл к капельницам. Именно туда он ввел содержимое шприца.

— Ты покойник, как только я выберусь, — всё равно обещаю ему, так как верю в лучший исход этого дерьма.

Не сейчас, когда я только решил жить в гармонии со своими желаниями. Не сейчас, когда моя девочка решила мне довериться!

— Спи дальше, голубчик! Приятных снов! Свидимся, дай бог!

Моё сознание снова плывёт, и всё кругом окутывает сизая пелена тумана. Тело тяжелеет, а конечности начинают деревенеть и совсем не слушаться.

— Откуда ты только взялся, придурок?! — хриплю я, борясь с желанием закрыть глаза и уснуть.

Кроме всего, меня очень беспокоит долгое отсутствие Роксаны, а если этот сучонок и с ней чего-то вытворил.