Кстати, о Фреде. Хоть Эдди и говорит, что знает его как облупленного, Китти он кажется странным. И не потому, что водит знакомство с индейскими колдунами. Что-то в его повадках настораживает, особенно когда Фред смотрит на нее, думая, что она не замечает. А Китти все замечает: жизнь в приюте развивает любое зрение – и затылочное, и боковое, и сквозь штопаное одеяло. И ее берет оторопь, как моментально стекленеют глаза бородача, будто он одурманен каким-то зельем. Но самое странное, Фред однажды шепнул ей, чтобы бежала от Эдди со всех ног. Видно, правда, был не в себе.

Но о деле. На северо-восточном склоне горы Форт Мур есть заброшенный угольный барак с подвалом. В нем, за стеной «из живых камней», и находится вход в лабиринт людей-ящеров. Что старый индеец имел в виду, говоря так о камнях, Фред не объяснил.

Рев клаксона прервал мысленные странствия Китти. Продолжая сигналить, мимо пронесся «Форд» с объявлением: «Порядочный человек ищет работу». Странный, думает, что на такой скорости найдет ее быстрее. Она проводила авто сощуренными глазами (когда дело выгорит, этот торопыга от нее работу не получит) и нащупала в кармане заветное зеркальце.

В приюте Китти была самой красивой – от индийской матери Лаваньи ей достались густые шелковые волосы, бархатные брови и опаловые глаза с длинными мохнатыми ресницами. Мальчишки постарше поголовно бегали за ней, и не они одни. Хромой Джерри, приютский сторож, годившийся ей в деды, тоже пытался распускать руки. Но Китти умела постоять за себя, недаром носила в пояске складной нож. Убить таким трудно, но сделать больно можно: как нахал зарычал, когда ткнула его в культю над протезом! Потом неделю ждала, что ее выгонят, но ветеран не выдал, лишь перестал звать в сторожку на подслащенный кипяток.

Ах, как же ей все эти годы не хватало мамы! А ведь Китти помнила только ее глаза – не подбородок, не щеки и не лоб, давно ставшие туманным пятном, а именно глаза. В их лучах мигом высыхали все печали, набегавшие на маленькое сердце.

Как и Лаванья, родившаяся в далекой Индии, Китти верила в карму, в переселение душ и новую жизнь после смерти в человеческом теле. Мама постоянно об этом твердила, наверно, чтобы не было так страшно жить в нашем мире. И мамины слова – чистая правда: Китти видела Лаванью через три весны после ее смерти.

Дети гуляли во дворе приюта, когда явилась собака с опаловыми глазами и черной шелковой шерстью. Она заглядывала Китти в лицо, лизала и повизгивала, словно хотела что-то сказать. Настойчивое животное не давало ей прохода, и воспитательнице пришлось звать Хромого Джерри. Но собака не ушла, а стояла и смотрела на Китти с другой стороны улицы, пока их не увели на вечернюю молитву. Уже ночью, ворочаясь на верхнем ярусе скрипучих нар, она поняла, что это была мама.

Наутро у ворот никого не оказалось, и тогда, в первый и последний раз, Китти сбежала из приюта и весь день бродила по городу, коротко вскрикивая: «Ма!»

Словно зная, что малышка ищет собаку, прохожие не обращали на нее внимания. Но на что она рассчитывала? Что ей разрешат оставить бездомное животное или что поймет собачий лай и узнает, через какой ад прошла родная душа, разыскивая ее? А может, мама просто хотела убедиться, что с ней все в порядке… Эта мысль ее тогда и утешила.

Ага, вот и киоск. Китти бросила взгляд в конец улицы, замечая подводу, запряженную медленно плетущейся лошадью. Над лошадиными ушами маячили силуэты двоих мужчин в шляпах. Она пришла как раз вовремя.

Еще не различая лица жениха, Китти уже узнала его и, переступив с ноги на ногу, несколько раз коротко и сильно мотнула головой. Густые локоны разлетелись, рассыпались по щекам, делая ее лицо еще обворожительнее.

– Ты не сказал, что она поедет с нами, – заметив девушку, издали машущую рукой, Фред натянул поводья.

Эдварду в его голосе послышалась озабоченность.

– Не переживай, – он хлопнул товарища по кулаку, сжимавшему вожжи, – Китти своя в доску.

– Нет, зря ты… – Фред закашлялся. – И, если совсем начистоту, то слишком уж она… – не договорив, он надвинул шляпу на брови.

– Молодая и красивая? – Эдди по движению скул заметил внутреннее напряжение напарника.

Вместо ответа тот хлестнул лошадь вожжами.

С Фредом такое бывало – он вдруг внутренне подбирался, застывая в какой-то своей мысли, и его взгляд тоже застывал, становясь оловянным, словно неживым. Но на Фреда можно было положиться в любом деле.

– Да посуди сам, кто посторожит подводу, пока мы будем внизу? – сказал Эдди примирительным тоном.

– А-а, позвал и позвал, – Фред махнул рукой. – Я бы тоже взял Мег, но она сидит с малышом, – он бросил на товарища укоризненный взгляд.

Эдди почувствовал, что напряжение прошло.

– Ну ладно, хватит о кралях, давай о деле! Та-ак, лампа и фонари здесь, батареи здесь, – принялся загибать пальцы, – веревка есть, лопаты есть, кирка тоже, фляги в наличии, лом… ты лом взял?

– Угу.

– Спички в кармане, бутыль с керосином в корзине…

– Мел забыли, – голос Фреда звучал подчеркнуто безразлично.

– Ерунда, план с собой, – Эдди коснулся шляпы, словно отдавал честь. – А будет надо, веревку размотаем или моя Китти чулок распустит! – Он рассмеялся своей шутке.

Фред поморщился и выплюнул табачную жвачку на мостовую.

– Еще надо лаз пробить, – заметил он тем же равнодушным тоном.

Эдди почесал голову прижатой шляпой:

– Слушай, а что, если из подвала никакого прохода нет?

– Должен быть, – видя, что Китти торопится навстречу, Фред поцокал, подбадривая лошадь. – Со стороны горы.

– С какой же еще! – внезапно раздражился Эдди. – Только не пойму, как ты узнаешь, врет краснокожий или нет, – сменил он тон, – у них же не физиономия, а покерная колода.

– Хопи не врут, – Фред опять поцокал.

– Ну конечно! – начал заводиться Эдди. – Все врут – как желток в белке.

– Хопи не врут, – повторил Фред с сосредоточенным выражением лица. – Это мешает силе.

– Эдди, эй, Эдди! – Китти была уже совсем близко. – Эдди-Эдди-Эдди! – пропела на разные лады.

Не дожидаясь, пока повозка остановится, Эдвард соскочил на мостовую, и до Фреда донеслось их приглушенное воркование.

– Да брось, Эдди, брось! – Китти шутливо вырывалась из его объятий.

– Нет, ну давайте, миссис Флинн! – Эдди сжал запястье девушки, отставил руку, другой привлекая к себе за талию.

– Ах, так и быть, мистер Флинн! – она снова засмеялась, хлопнула его по плечу.

Фред с повозки смотрел, как они, дурачась, закружились посередине дороги. Длинные, черные как смоль волосы девчонки взвились, полетели по ветру фатой траурного шелка. Он отвернулся, сжал губы.

– Эдди, Эдди! – млела Китти, запрокинув голову и заливаясь смехом.

– Эй, голубки! – Фред свистнул в два пальца. – Айда за дело!

Проезжая по Норт Хилл-стрит мимо рабочих, копавших шахту инженера Шуфельта, Эдвард приподнял шляпу.

– Бог в помощь, джентльмены! – ухмыльнулся он.

Сидя рядом с женихом, Китти снова ощутила на щеке взгляд Фреда.

Она знала, что нравится этому молчаливому, хмурому бородачу, хотя давно принимала мужское внимание как должное и не подавала вида, когда перед ней хорохорились. Но Фред не хорохорился, лишь молча поедал ее взглядом холодных бледно-голубых глаз. Эх, имей Китти образование и положение в обществе, легко бы составила партию даже кому-то из парней со страниц «Лос-Анджелес Таймс»! А что, джентльмены в цилиндрах, с золотыми цепочками на шелковых жилетах таращились на нее точно так же, как и парни в промасленных робах.

Но от мысли о лощеных парнях и о том, что смогла бы променять на них Эдди, ей стало неуютно – словно взяла фальшивый аккорд на струнах сердца. Да и вдруг эти франты правда замаскированные ящеры? Вот будет история, когда под фрачным хвостом окажется еще один! Эта мысль так Китти развеселила, что она громко рассмеялась, вызвав недоуменные взгляды спутников.

Когда повозка остановилась у заброшенного склада, уже совсем стемнело. По небу плыли легкие прозрачные облака, едва заслонявшие луну. А та полными боками ярко освещала барак, прилепившийся к склону горы.