Девушки ещё немного помолчали, сидя в кромешной темноте. Женя наконец-то смогла вдохнуть полной грудью. В квартире Сони пахло жасмином и, почему-то, свежей выпечкой. Этот факт успокаивал. Никакой мерзкой осенней сырости. Никакого ладана. Никакой смерти за спиной.

– А может быть стоит… – пробормотала Есения, и Агата тут же подхватила, оборвав её на полуслове:

– Да. Наверное.

Все переглянулись. Они слишком давно не прибегали к этому способу.

– Решено.

Соня встала с дивана и встала посреди комнаты, уперев руки в бока.

– Будет ритуал. На пьяную голову ещё лучше пойдёт.

Женя внутренне вздрогнула. Ритуалы всегда давались ей особенно тяжело. Но другого выхода у них и правда не было.

К счастью, у Сони оказалось всё необходимое. Наверное, она единственная из подруг, кто так старательно относился к своему ведьминскому призванию: тут вам и засушенные травы в шкафчиках, и какие-то непонятные жидкости в узких сосудах, которые ни в коем случае нельзя было путать с алкоголем, и даже доска Уиджи – на всякий случай. Владелица квартиры быстро освободила середину комнаты, сдвинув кресла и свернув ковёр, под которым обнаружился замысловатый рисунок правильной геометрической формы с непонятными символами. Увидев его, Женя сжала кулаки и хмыкнула:

– Даже так.

– Естественно. Всё должно быть правильно, – отозвалась Соня, зажигая толстые восковые свечи и расставляя их в правильном порядке.

Её старания были оправданы. У них уже был опыт… неудач. Мягко говоря. Вспоминать о них не хотелось.

Когда все приготовления были завершены, Соня воскурила благовония, поставив их на низкий столик, оставила цветы, подаренные Лёшей, на кухне (они всё ещё несли на себе отпечаток сырости) и села на пол, поджав ноги под себя. Её примеру последовали остальные, образовав круг, и взяли друг друга за руки. Женя благодарно сжала ладонь Есении.

За окном зашелестел пронизывающий злой ветер.

Девушки закрыли глаза и сосредоточились. Слова в таких случаях не нужны – необходима только достаточная концентрация внимания и полная уверенность в своих силах.

Пламя свечей заколыхалось, хотя в квартире не было ни одного сквозняка. Над домом сгустились свинцовые тяжёлые тучи. По стенам забегали тени, собираясь в жуткие образы и тут же снова распадаясь на кусочки.

Ветер на улице потихоньку усиливался, превращаясь в настоящий ураган. Деревья кренились и скреблись ветвями в стекло, коты тревожно замяукали и попрятались по углам. А затем всё вдруг стихло.

Свечи потухли. В комнате никого не было.

…на холме, окружённом густыми зарослями елей, стоял дом. Или, точнее, Дом. Он возвышался над лесом мрачным надзирателем, следил глазницами ставен и нагонял на прочих жителей села какую-то жуткую тоску, смешанную с первородным страхом.

О Доме ходило множество легенд и слухов. Раньше там, мол, жила старая карга, воровавшая по ночам детей и поедавшая на завтрак мертворожденных младенцев, а теперь обосновались четыре её дражайшие внучки с противным вороном в придачу. Внучки, как говорили, были на деле глубокими старухами; чтобы поддерживать иллюзию вечной молодости, они пили кровь девственных юношей и дев, а по ночам водились с чертами и бесами, предаваясь плотским утехам. В чащу, окружавшую холм, ходить не разрешалось – по преданиям, там было полно нечисти и ловушек, в которые четыре ведьмы ловили случайных путников.

Конечно же, всё это было неправдой.

Женя раскрыла глаза. Она стояла в зарослях ежевики, облачённая в просторное белое платье, подвязанное на талии поясом искусной работы, и собирала в плетёную корзину ягоды, не отказывая себе в удовольствии съесть пару-тройку просто так. В груди защемило от тоски. Как далеко они прыгнули. Кажется, даже дальше, чем следовало. Женя не могла влиять на события прошлого – только наблюдать и пытаться выстроить в голове цельную картину происходящего.

– Подойди сюда! Подойди!

Она повернула голову в сторону голоса и побежала навстречу девушке в точно таком же одеянии. Наверное, та назвала её имя, но звуки доносились словно сквозь толщу воды, и различить можно было только отдельные фразы. Имён – первоначальных имён – никто уже давным-давно не помнил. Они истлели вместе с этими белыми платьями, поясами и корзинками.

Однако какие-то моменты всё ещё были живы в памяти. Женя нахмурила лоб, пытаясь вспомнить детство.

Их четверых привезли сюда на большом корабле из далёких мест. Там было холодно, а землю часто окропляла кровь чужеземных воинов. Последнее, что помнила Евгения, будучи ребёнком – это руки матери, которая, рыдая, отдавала дочь грозному мужчине с чёрной, как смоль, бородой. Образ женщины стал белёсым пятном в круговороте воспоминаний, а отца и вовсе будто бы никогда не существовало.

– Смотри, что я нашла!

Женя опустилась на колени рядом с Софией и внимательно осмотрела находку. Старинное серебряное кольцо с крупным чёрным агатом. Выронил какой-то разгильдяй или благородная дама, наверное.

– Чувствуешь? – спросила подруга, внимательно рассматривая украшение на свету. – Магию. Это очень сильная вещица. Примерь!

Женя смеялась и отнекивалась, но кольцо, в конце концов, оказалось у неё на пальце. Энергия, заключённая в камне, обожгла на мгновение кожу, а затем приятным теплом разлилась по телу. Негоже, конечно, вот так цеплять на себя что не попадя, но острый глаз Сони всегда умел с точностью определять, где и в чём таится зло.

Девушки резво вскочили на ноги и побежали вверх по холму, к Дому. Следом за ними сорвался с ветки и полетел большой чёрный ворон, громко каркая. В его голосе явно проскальзывало неодобрение.

После смерти старушки Рогнеды, которая воспитывала четырёх девочек как родных дочерей целых шестнадцать лет, эта птица осталась, чтобы присматривать за ними. Благо, женщина успела передать все свои знания и секреты перед тем, как отойти в мир иной, но работы у ворона от этого всё равно не убавилось: нужно было следить, чтобы София не провалилась в волчью яму, Есения не пошла посреди ночи охотиться на оборотней (у них очень ценный мех, между прочим), а Агата не отправилась пугать деревенщин, притворяясь упырём и стуча по окнам. Нелёгкая доля для фамильяра, прожившего век наедине со спокойной представительной ведьмой.

В дверях Дома уже стояла Есения, недовольно подбоченившись. Женя прекрасно знала эту позу – она означала, что пиво сварить не получилось. Опять.

– Кто из вас поменял котлы? Признавайтесь сейчас же. Должно было быть пиво, а получилась какая-то жижа. Ещё раз вы…

– Да, да, да, – засмеялась Соня, – мы обязательно будем всё чистить, а потом ты будешь проверять, насколько звонко посуда скрипит…

Жене стало тепло. Такие юные, глупые, не знающие ничего о перевоплощениях, но всё равно не страшащиеся ничего на свете… Наверное, это была их лучшая жизнь.

Девушки вошли в Дом. Он вовсе не был мрачным или пугающим: по окнам прыгали солнечные зайчики, всюду стояли свежие полевые цветы, а пол был устлан цветастыми коврами с вычурными узорами. С кухни несло чем-то мерзким. Неудавшаяся выпивка.

Это был прекрасный момент…

Но не тот. Слишком рано.

Женя перевела взгляд на Софию, видя в её глазах понимание, и крепко зажмурилась. Окружающий мир тут же растворился, чтобы через мгновение собраться в новую картинку.

…ворон каркнул, усаживаясь на ручку стула.

– Оддманд! – шикнула на него Есения. – Не выражайся.

Забавно: кроме неё птичьего языка никто не знал, а потому она могла говорить что угодно. Но стоило отдать должное, среди всех Сеня была единственной, кто прекрасно понимал фамильяра. А вместе с ним и всю прочую живность в округе, живо угадывая, чего хочет прибившийся кот, и понимая, как договориться с заблудившимся оборотнем – они тоже были животными, в какой-то степени.

– Мне кажется, он недоволен тем, что мы заходим слишком далеко, – изрекла Агата, выкладывая из корзины морковь.