Женя оглянулась в поисках неизвестного проводника, но успела заметить только затылок. Чёрные густые волосы. Впрочем, их обладатель быстро скрылся из виду, коротко обернувшись напоследок.

Глаза – янтарный мёд.

Госпожа, вы знаете, куда идти.

Женя знает. У неё всегда замечательно получалось уходить в тень.

Она шмыгнула за угол дома и пропала из виду. Благостная темнота обняла её, как мать младенца, и надёжно скрыла от нежелательных глаз.

Сползти вниз по стене, пальцами чувствуя крошащийся кирпич. Почему-то холодный, несмотря на душную летнюю ночь. Вдохнуть и выдохнуть, приводя мысли в порядок, а потом – разрыдаться, молча, глотая слёзы и чувствуя, как совершенно по-детски дрожит подбородок.

– Я умру. Я умру, я умру, я умру, я умру яумруяумруяумру…

В нос ударил секундный терпкий запах, и тени вокруг напряглись. Были бы они кошками, то выгнули бы спину и зашипели. Кто-то другой посетил одинокое царство – кто-то, кто представлял опасность. Этот загадочный «кто-то» оставил за собой мимолётный шлейф: осенняя сырость, сладкие подгнившие яблоки и, почему-то, ладан.

А потом – пропал.

Женя изо всех сил впилась руками в волосы и сжалась в комок. Именно такой её и нашли подруги – растрёпанной, напуганной и вмятой в стену, будто бы пытающейся слиться с кирпичной кладкой.

– Женя, ну ты что… Ну всё, тише, тише… – наперебой забормотали они, присаживаясь рядом и суетливо обнимая Евгению. Тьма молчаливо обступила их, прилежно сторожа покой.

– Он… приходил за мной… я это… з-знаю… – сквозь всхлипы Жени сложно было расслышать что-то внятное, но в целом, говорила она одно и то же.

– С ума сошла со своими кошмарами, – Соня прижала её голову к своей груди. – Это просто какой-то идиот с пушкой набухался и решил, что он в тире. Всё хорошо. Никто, кроме охуенно дорогого алкоголя, не пострадал.

– Там уже менты подъехали, – кивнула Есения в сторону бара.

И правда – Женя только сейчас услышала вой сирен и отсветы полицейских мигалок. Им точно не стоило попадаться на глаза стражам порядка. Благо, под покровом ночи они могли беспрепятственно пройти незамеченными даже сквозь шумную толпу. У всего были свои границы, конечно, но в таких ситуациях Женина своеобразная невидимость справлялась неплохо. Может быть, именно благодаря ей она и смогла покинуть бар нетронутой.

В голове вдруг вновь проступают очертания удивительного незнакомца.

Госпожа…

Она помнила это обращение, но никак не могла вспомнить того, кто любил им злоупотреблять.

Успокоив подругу, девушки осторожно выглянули из-за угла. Толпа напуганных людей несколько поредела, а оставшихся бедолаг взяла под контроль полиция и подоспевшие работники скорой помощи. Какая-то зарёванная девушка выла в плечо здоровому мужику в форме, истерично пытаясь поправить порвавшуюся лямку.

– Всё в порядке, – как по написанному твердил он звучным голосом, – дебошира уже арестовали, вам бояться нечего. Скажите, сколько выстрелов было?

Арестовали?

Женя перевела взгляд левее. Из окна полицейской машины выглядывал мужичок лет тридцати пяти, пьяный в стельку. С виду – ничего примечательного, простой работяга, который налакался до чёртиков и решил устроить весёлую перестрелку, внешность обманчива, в конце концов. Но когда их взгляды встретились, девушку точно ледяной водой окатило.

– Это не он, – она энергично замотала головой.

– Что? – переспросила Агата, старательно отводя подругу подальше – та, чего доброго, могла броситься прямо в руки полиции.

– Это не он. У него взгляд пустой. Это не он. Соня, посмотри сама.

Соня прищурилась. Её очки, спустившиеся сейчас на самый кончик носа, были бесполезны: то, что она пыталась разглядеть, не требовало особой остроты зрения. Оно требовало остроты души. Тем не менее, часто многие не могли выдержать этого лёгкого, будто бы презрительного, прищура, который выворачивал наизнанку.

– Это не он, – кивнула София, изящным движением поправляя очки. Её глаза блеснули в темноте серебром. – Я словно посмотрела на пятилетнего ребёнка. Кажется, мозги ему промыли знатно перед тем, как всучить в руки пистолет и отправить сдаваться ментам. Скоро очнётся, но, скорее всего, позабудет последние часа три. Легко будет на него всё повесить.

Женя внутренне сжалась, пока они стремительно покидали место преступления, выходя на более оживлённую и светлую улицу. Это значило, что настоящий виновник неудавшейся трагедии всё ещё был где-то рядом.

Мрак отступил, напоследок наградив подруг прохладным поцелуем ветра, и они вновь стали абсолютно видимы. С непривычки могло показаться, что тебя только что раздели догола.

– Женя! Же-еня! – послышалось сбоку. Евгения повернула голову. К ней бежал Лёша, держа в руках потрёпанный букет каких-то забавных мелких цветочков. – О, боже! Ты в порядке? Всё нормально? Я пришёл к бару, а там случилось что-то, вас нет, я побежал сюда…

– Да, – девушка кивнула и, поддавшись незримому порыву, буквально упала на парня, обхватив его руками. Снова захотелось плакать.

А потом она почувствовала привкус гниющих яблок на языке. Сырость подобралась к горлу. Женя отпрянула.

Все вокруг взглянули на неё с недоумением. Лёша вопросительно вскинул брови, продолжая держать руки нараспашку.

Нет. Не может быть.

Невозможно.

Но тьма не может врать. Там, в страшной близости от неё, был он – или кто-то, кто пах точно так же, как он. А ночь очень чувствительна к запахам.

– Всё… в порядке, просто… Просто шок, наверное, – Евгения неудобно переступила с ноги на ногу и опустила взгляд. – Какой-то дурак решил пострелять, слышал?

– Ага, и пиздец всех напугал, – поддакнула Есения, стараясь сгладить неловкую ситуацию. Она посмотрела на Женю. Взгляд был кратким, но красноречивым.

«Что, чёрт возьми, происходит?»

– Я провожу вас, – утвердительно произнёс Лёша. – Кстати, это тебе, – он вручил девушке помятый, но от того не менее красивый букет. – Прости. Это не весь сюрприз, но, наверно, сейчас будет немного…

– Не в тему. Да. Сегодня мы будем у Сони, – внезапно добавляет она. – Так что… давай завтра встретимся? Или потом? Я напишу.

– Ладно… – растерянно бормочет Лёша. – Тебе нужно успокоиться. Я понимаю.

«А я уже не понимаю совершенно ничего».

Они дошли до дома Софии необыкновенно быстро. Женя словно летела, разве что искры из-под подошв не сыпались. И этот запах… Она не могла его выносить. Ей казалось, что ещё секунду, и содержимое её желудка окажется на тротуаре.

На вопросы Лёши девушка отвечала коротко. Да, с полицией поговорили. Нет, ничего страшного не случилось. Просто попали в неудачное время в неудачное место. Да, конечно встретимся. Да, конечно люблю.

Мимолётно поцеловать до боли знакомые губы и на секунду вжаться лицом в грудь. Главное, не дышать.

– Пожалуйста, смени парфюм. Этот очень приторный.

Когда подруги поднялись до квартиры Сони и закрыли за собой дверь, плотину прорвало.

– Женя, в чём дело? Что не так? Вы обычно друг от друга не отлипаете ни на секунду, а тут – здрасте, спасибо за цветочки, всё, до связи. Ты бы его ещё по спине похлопала и сказала «дружище». Ты как сама не своя, в самом деле, всё уже позади, никто не придёт сюда с пистолетом, это уж точно, и потом, с чего ты решила, что… – слова полились со всех сторон. Женя выпалила:

– Запах.

– Чего?

– Запах.

Пришлось собираться с силами и объяснять, что обнаружила темнота, пока девушка сидела и потихоньку чуть ли не сходила с ума в том переулке. Под конец рассказа все уже разулись и уселись на диване в гостиной. Общий боевой настрой сменился глубокой задумчивостью.

– Пиздец, – только и смогла выдавить из себя Агата, подпирая голову кулаком. Все одновременно кивнули. – Но разве Лёша может… Ну, ты поняла.

Никто не хотел произносить то самое слово.

– Нет. Не может. Но я уже ни в чём не уверена.