Но машины машинами, ледоколы ледоколами, а не нанести ли мне опять визит дядюшке Игнату, на его дачу в селе Никольском? Что-то слишком много дерьма оттуда лезет в последнее время. А что, проведаю дядюшку! Может что интересное узнаю…

На следующее утро, предупредив отца, поехал в Никольское. Хоть он и пытался меня отговорить, но я все же его убедил, что если буду прятаться за стенами дома, то не добьюсь ничего. Ночью больше не поеду, а днем на дороге довольно многолюдно. Да и стража после этого инцидента копытом землю роет, ловит супостатов. Может кого и поймают. В общем, рано утром я отправился в путешествие по Российской империи на агрегате мощностью в две лошадиные силы. Карету брать не стал, обошелся легкой коляской. Обзор гораздо лучше. И для меня, и для Ганса.

Мимо проплывали пейзажи практически нетронутой природы. Воздух чистый, небо ясное, птички поют. Красота! Все же, в этом древнем обществе есть своя прелесть. Совсем недавно я толком и разобрать-то не мог, что с огромной скоростью проносится под днищем моего глайдера. Поскольку скорость полета на официальных трассах тоже строго нормирована. Нельзя ползти в воздухе, как черепаха, чтобы не создавать помехи остальным. Хочешь просто прогуляться на небольших высотах над сибирской тайгой и совершить посадку в лесной чаще — уходи с трассы. Но не факт, что не привлечешь этим внимание лесной охраны. Хоть эти ребята и не наглеют, но своим внезапным появлением запросто могут испортить «романтическое свидание», если целью прогулки на природу является именно это. И послать нельзя — люди при исполнении. А поскольку в последнее время привлечение внимания было для меня категорически противопоказано, то и свободно полетать над тайгой на малых скоростях не удавалось…

Что-то я опять ностальгировать начал. Не рано ли? И как там Женька? Не тронули ее? Успеет ли она сбежать? Это мне, отставнику, было гораздо проще. Можешь таскать в кармане АДМ и уйти в любой момент, если станет жарко. Поскольку ни в какие опасные места, где проводится проверка на входе, я не совался. А ей приходится каждый день на службу ходить и там проверки постоянные. Причем зачастую даже не знаешь, где именно. Это помимо официальных постов на входе. Ничего запрещенного не пронесешь. И если ее захотят повязать именно в это время, то пиши пропало. Так-то мы договорились о местах и времени встреч и о способах связи. Но слишком мало шансов у Женьки уцелеть, если ее уже считают отработавшим свое инструментом. Ладно, не будем о грустном…

Кучер Семен иногда покрикивал на лошадей, но чисто для проформы. Легкая коляска бежала резво. И тут мне захотелось кое-что проверить.

— Семен, а тут одна дорога на Никольское?

— Не, Юрий Ляксандпрыч! Эта, где мы сейчас едем, подлиннее будет. Но тут ухабов нет. А есть еще короткая, через лес. Но там опасно ездить. Можно застрять, али колесо сломать. Верховым еще можно, а вот с коляской, или каретой, да еще ночью — никак.

— И намного короче?

— Да почитай раза в два.

— А ночью верховым там проехать можно?

— Если хорошо ту дорогу знать, и не гнать коня сильно, то можно…

Так-так… Кое что начинает вырисовываться… А я-то думал, откуда эти тати взялись? Как они могли очень вовремя прибыть на место? Не сильно раньше, но и не позже. Не сидели же они там целый день. Кто-то бы все равно их заметил. Получается, что за мной, то есть за Юрием Давыдовым, следили еще в Никольском. И едва он выехал, тут же направились следом, но по короткой дороге. Лошадей вполне могли спрятать в лесу, оставив с ними как минимум одного человека. Это значит, что остался еще кто-то из исполнителей, посвященных в план моей ликвидации. И с кем-то бандиты связаны в Никольском. Поскольку шляться посторонним по селу просто так, где все друг друга знают, это только привлекать внимание. Пожалуй, надо будет задержаться у дядюшки на пару дней. Так сказать, отдохнуть на природе…

В Никольском было довольно многолюдно, но на меня не обращали внимания. К господам, приезжающим сюда летом на дачу, местные пейзане уже привыкли. А вот и дядюшкин дом, где он тоже любит проводить лето. Подальше от толкотни Петербурга. Дом не арендованный, а собственный. Купец первой гильдии, коммерции-советник Игнат Давыдов вполне мог себе такое позволить. Он старше моего батюшки и не стал нарушать семейную традицию, занявшись коммерцией. Взбрык отца, решившего заняться производством, воспринял спокойно, и защищал его от нападок деда, возмущенного таким «отходом от основ». И даже помог на первых порах, поверив в успех младшего брата. Как оказалось, не ошибся. Братья и сейчас сотрудничали к взаимной выгоде, оставаясь в хороших отношениях. Поэтому я (вернее прежний хозяин этого тела) был здесь частым гостем. Вездесущие мальчишки уже донесли, что прибыл молодой барин из Петербурга, поэтому дядя сам встретил меня у дверей. Поздоровавшись, он сразу же пригласил меня в свой рабочий кабинет, пока накрывали на стол. Судя по всему, эта история его тоже порядком напугала. Потребовав рассказать все до мельчайших подробностей, он призадумался.

— Что сказать, Юра… Этих людей мне представили, как хороших работников, совсем недавно. С месяц назад. Раньше я их не знал, и никто из проживающих в Никольском не знал. Никаких нареканий на их работу не было. С выпивкой тоже меру знали. Но за пару дней до твоего прошлого приезда появлялся тут один человечек, который с ними о чем-то разговаривал. Судя по внешности — крестьянин, причем справный, но не из Никольского. Когда прислуга поинтересовалась, сказали, что родственник. Я и внимания тогда не обратил. А вот после этого случая сложил одно с другим. Согласен с твоим батюшкой. Не деньги этим татям были нужны, а ты.

— Но зачем?!

— Вот и я тоже хочу понять — зачем? Ибо полная бессмыслица выходит. Кому ты мешаешь? У тебя никаких романов с замужними дамами не было, которые кто-то мог счесть оскорблением?

— Нет.

— И ссор ни с кем не было? Я имею ввиду тех, кто хоть что-то значит в обществе? В том числе и в «обществе» Лиговки?

— Нет.

— А старые друзья твоего непутевого братца Феденьки не могут быть к этому причастны? Уж с кем он только не якшался.

— Вряд ли. Я с ними никаких дел не имел, и Федю сразу же послал, едва он стал крамольные речи вести. Да и давно это было. Почти год назад. Не стали бы они столько ждать.

— Тогда я вообще ничего не понимаю… А за эти дни ничего подозрительного не заметил? Особенно когда сюда ехал?

— Нет, ничего. Все, как обычно. Даже близко не могу предположить, кому это я дорогу перешел.

— М-м-да… Ладно, я тебе тут небольшой подарок приготовил. Как знать, может и пригодится. Ты ведь знаешь, что мой сын Владимир хорошо рисует. Так вот. Он видел этого неизвестного «родственника». И нарисовал его по памяти, когда полиция нагрянула. Держи.

С этими словами дядя достал из ящика стола два листа бумаги, на которых был изображен какой-то мужчина лет тридцати, или чуть больше. Один рисунок в полный рост, другой — портрет. Внешность самая обычная. Одет, как крестьянин. Но не голытьба, а справный хозяин. Но это еще ни о чем не говорит. Я как только на задании не одевался. Это если не пользовался АДМ. Дядя добавил, что точно такие же рисунки есть у полиции, а это Владимир сделал специально для меня. Вдруг увижу этого человека.

Поговорив еще на эту неприятную тему и выяснив максимум из возможного, решили, что хватит толочь воду в ступе. Без дополнительной информации вряд ли что удастся прояснить. Когда собрались обедать, как раз и мой кузен Вольдемар вернулся, сразу же набросившись на меня с расспросами. Но дядя велел садиться за стол. Потом наговоримся.