— Иногда могу… — загадочно сказал Алекс, — Но в подростковом возрасте мы с Мартой дрались не на жизнь, а на смерть… Отношения наладились только когда мы разъехались, я сюда, а она во Францию.

— Ничего себе…

— Она у нас умная и нормальная, в отличии от меня. Папина гордость, мамина прелесть.

Алекс повернулся лицом к зеркалу и спиной ко мне, глядя в свое отражение, он поправлял волосы, пытаясь спрятать в проборе выстриженную прядь.

Я приподнялась, выпила сразу две таблетки анальгина и жадно глотала воду, пока полностью не осушила стакан.

— Еще принести?

— Угу, — выдавила из себя я и опустилась на подушку.

Огнарев принес бутылку холодной минеральной воды и оставил ее на тумбочке, потом он закрыл шторы и межкомнатную дверь, я выпила еще один стакан, повернула подушку прохладной стороной и прикрыла глаза. Сквозь сон я слышала, что Алекс вышел из квартиры и отключилась на несколько часов.

Ледяной душ, вода и еще несколько таблеток анальгина чуть скрасили мое следующее пробуждение. Дома стояла тишина и полумрак, Огнарев все еще не вернулся. Я лежала на кровати в своей привычной черной футболке и слушала, как стрелки часов еле слышно бегут по кругу.

Потом я снова провалилась в сон, мне снилось чудовище с красными глазами, оно гнало меня по темному, холодному лесу, ветки и густая трава раздирали мои ноги до крови, монстр все так-же следовал за мной по пятам, а я все бежала и бежала, пока лес не закончился. Я обернулась посмотреть, насколько далеко мне удалось уйти, но за спиной больше никого не было, теперь меня никто не преследовал. Я остановилась чтобы перевести дыхание, присела на траву и услышала легкий шорох, доносящихся из невысоких зарослей.

Навстречу мне вышел белый кролик, его шея и лапы были перевязаны ржавой, колючей проволокой, раны кровоточили, оставляя на светлой, пушистой шерстке красные следы. Его грустные глазки-бусинки молили о пощаде и я, не задумываясь ни на секунду, рванула к несчастному зверьку и принялась сдирать проволоку, стальные колючки впивались и больно царапали мою кожу, но я не могла остановиться, пока не освободила кролика.

Я взяла его на руки, ласково провела ладонью по его спине, он был такой мягкий и приятный на ощупь, что я прижала его к груди. Я слышала, как под моими пальцами бешено колотилось его маленькое сердечко. Малыш запищал и я подняла его выше, чтобы успокоить и поцеловать, но как только он оказался на уровне моего лица, он резко дернулся и стальной хваткой вцепился в мою шею. Последнее что я помню, как его крошечные зубы превратились в пасть моего чудовища, и он разрывал мою плоть, отбрасывая в стороны куски мяса.

В панике, я подскочила на кровати и громко взвизгнула.

— Что случилось?

Испуганный Огнарев подлетел на месте. За окном стояла глубокая ночь, своим криком я его разбудила. А я ведь я даже не слышала, как он вернулся.

— Катя?

Я не могла ему ответить, я пыталась вдохнуть как можно больше воздуха, но вместо этого только бесшумно двигала ртом, как рыба выброшенная на берег. Мне казалось, зубы чудовища до сих пор пронзают мое горло, я будто находилась между сном и реальностью, страх все еще бушевал во мне, где-то внутри, под солнечным сплетением засел тревожный ком и плавно поднимался к горлу. Меня колотило ледяным ознобом, я сжимала пальцами простынь и тяжело дышала, я не могла произнести ни слова.

— Эй, ты чего?

Алекс тихонько коснулся моего плеча, но я по-прежнему смотрела в темноту перед собой и не реагировала, я сжимала руки с такой силой, что даже через ткань чувствовала, как ногти впиваются в ладони глубокими вмятинами.

— Все хорошо, это просто сон- прошептал Огнарев и погладил мое предплечье.

Алекс аккуратно обхватил меня сзади и приобнял, слегка потянул меня на себя, но я была напряжена, как оголенный провод и не поддавалась. Он продолжал медленно водить пальцами по моим плечам, словно баюкая, и мягко пододвигал к себе до тех пор, пока я не опустилась к нему на колени. Мое дыхание все еще было неровным и рваным, я подрагивала и всхлипывала, Огнарев гладил меня по голове, запускал пальцы в волосы и едва касаясь, массировал голову.

Мы молчали.

Постепенно тревога уходила, я чувствовала, что успокаиваюсь и теперь могу сделать вдох полной грудью. Пульс выровнялся, руки перестали холодеть и с каждой минутой, я все больше расслаблялась. У меня затекла шея, я отлепилась от Алекса, подвинулась на свою половину кровати и, повернувшись к нему спиной, свернулась клубком. Мне хотелось, чтобы он обнял меня сзади, в его объятиях мне было комфортно, спокойно и тепло, но он почему-то медлил, а я не хотела ждать.

— Обнимешь меня? — чуть слышно сказала я.

— Иди сюда, — ответил он вполголоса.

Я перевернулась, а Огнарев двинулся мне навстречу, он обхватил меня двумя руками и прижал к себе, я уткнулась носом в его грудь, вдыхая запах его кожи. Он пах дорогим парфюмом, дымом и сталью, его тело было таким горячим, словно пылало жаром. Рядом с ним мне было очень хорошо и уютно. Он гладил мою спину и касался подбородком моей головы.

Но я знала, что в любой момент мягкий кролик может превратиться в злобное чудовище.

— Мне нужен еще один день передышки, — тихо сказала я.

— Меня не будет до среды, — ответил Алекс.

— Ты куда-то едешь?

— Хочу провести время с сестрой, пока она не вернулась в Париж.

Он поцеловал меня в макушку и прижался щекой к моим волосам. У меня щемило сердце и снова подскакивал пульс.

— Будешь скучать? — спросил блондин.

— Буду спать, развалившись на всю кровать и радоваться, что не нужно драться за одеяло, — лукаво сказала я и улыбнулась.

— Только не води сюда мужиков!

— Даже Марка?

Алекс сильно стиснул меня в объятиях и я застонала от боли в ребрах. Я попыталась выкрутиться, но соревноваться силой с Огнаревым было бесполезно, поэтому я просто укусила его чуть ниже шеи. Блондин вскрикнул и стал меня щекотать, но как только он расслабил руки, я начала щипаться и пытаться укусить его еще раз. Извиваясь, мы перекатывались по кровати и пытались отомстить друг другу за шуточные побои и нанести очередной подлый удар, до тех пор, пока, он крепко не прижал меня своим телом и не обездвижил мои руки. Я смотрела, как грязно горят его бесстыжие глаза и думала только о том, как же сильно я хочу его поцеловать. Его зрачки гипнотизировали меня, подчиняли себе и манили, я тонула в пучине чувств, толкающих меня совершить огромную ошибку.

Но когда он приблизился совсем близко к моему лицу, так, что я ощущала тепло его губ, я вернула самообладание и отвернула голову в сторону.

Алекс тяжело вздохнул, слез с меня и молча вернулся на свою сторону кровати. Почему-то я испытывала сожаление и чувство вины, я сморщила нос, закусила губу и вспомнила, как мне было здорово, когда он обнимал меня.

— Спокойной ночи, — сказала я, заискивающе, но Огнарев ничего не сказал в ответ.

Я не могла уснуть, лежала и убеждала себя, что поступаю правильно. Безусловно, между нами было сексуальное напряжение, меня влекло к нему, но я все еще не могла забыть, какой он человек и на что способен. Я вспоминала, как он ставил меня на колени, крутил мне руки, оставляя синяки, угрожал, унижал и травил, как оставил меня без одежды и заставил прислуживать своим друзьям, как позволял мартышке распускать грязные ручонки, не защитил меня, когда я в этом нуждалась, как в ресторане отсадил меня подальше и игнорировал, чтобы дать понять где мое место. Алекс причинил мне столько боли, что оправдать и простить его, я просто не могла, и как бы меня к нему не тянуло, я не позволю себе дать слабину.

Два дня, которые его не было, тянулись целую вечность. После учебы я одиноко слонялась по дому и не могла найти себе занятие, мне совершенно ничего не хотелось, поэтому я либо лежала в кровати, либо сидела в кресле и смотрела передачи про дикую природу. Каждый раз, как хищник охотился на беззащитную жертву, я напоминала себе, что со мной произойдет то же самое, если я не смогу удержаться перед Огнаревым. Но, как бы я себя не уговаривала, я скучала по нему. Мне не хватало наших ссор и стычек, наших ужинов и просмотров фильмов. Мне не хватало его пакостной улыбки и криков, чтобы я быстрей освобождала ванну. А от воспоминаний о последней ночи, проведенной в одной постели, сердце до сих пор замирало и заставляло сомневаться в правильности своих решений.