– Брат, пойми, Ложа может спасти Орден и продлить его жизнь на долгие-долгие годы. И она может это сделать.

«Он что его специально злит?» – задался вопросом Азариэль, – «Зачем ему выставлять свою Ложу как защиту для нуждающихся. К чему ему это бахвальство о Ложе? Боги, к чему же катится наша жизнь в Ордене?» – вопросом, переполненным беспокойством, задался парень, с волнением наблюдая за спором.

– Что ж, – паладин встал в боевую стойку, – раз ты хочешь показать спарринг, достойный рыцаря, я тебе не откажу.

– Братья и сестры, – будто глашатай обратился ко всем Люций и вознёс две руки к небу, объятые мрачно-синим светом, льющимся из центра ладоней. – Смотрите на нас и помните, если вы ищете утешения и понимания… Ложа вам поможет.

Паладин атаковал без предупреждения, Люций только успел схватиться за рукоять двуручного меча, сотканного из эфемерных тканей чужой реальности. Рыцарь оттолкнул паладина ногой, но был вынужден уйти от выпада полуторного простенького меча. Сверкнув в пространстве очертаниями мечей из кузниц Дагона, оружие Люция юркой змеёй метнулось к паладину, но рассекло пустое место.

– Арргх! – прорычав, сплюнул паладин и, выполнив кувырок, сбоку зашёл на Люция, желая рассечь его кольчугу по правую сторону, и только стоило его мечу устремиться к вражьей броне, как противник моментально ушёл вперёд и широко замахнулся.

Арнольд знал, что удар таким мечом ему не отбить, а поэтому ушёл назад, открывая широкое пространство. Люций привёл оружие в привычное положение и отбросил его в сторону, дав очертаниям большого меча, его нереальной материи исчезнуть. В его руках оказался короткий имперский гладиус и скайримский кинжал из тёмно-золотистого двемерского металла.

– Ты как брат, ещё не устал?! – проведя долом клинка у носа, мрачно вопросил Арнольд.

– Ничего страшного… в Ложе отдохну.

Люций прыгнул неожиданно, только пыль на песке поднялась. Его скорость и сила таковы, что кажется будто он сейчас убьёт Арнольда за идею Ложи, отчего некоторым ребятам становилось не по себе.

Паладин встретил врага лицом к лицу, свершив широкую дугу, но Люций подсел и следующий удар блокировал кинжалом, удерживая руку с мечом. Широкий взмах гладиусом был обречён – острие в миллиметрах пронеслось у железного нагрудника, и Арнольд воспользовался моментом; он дожал блок, и с силой оттолкнул Люция в сторону, ударив его ногой по спине.

В ответ Люций только вытянулся, встав ровно, снова готовясь к атаке. Его было не остановить, ибо душа воина преисполнена доказать, что мастерство члена Ложи не хуже того, кто в ней не состоит, а её последователи не размякшие куски хлеба.

Гладиус метнулся вперёд, кончики пальцев отпустили рукоять и оружие полетело. Паладин моментально отбил летящий в него клинок, за которым последовала фигура Люция. Он перехватил меч паладина, но тот оказался сильнее и через мгновение рыцарь ощутил, как кожа его горла холодеет от прикосновения лезвия.

– Ну что скажешь? – самодовольно вопросил Арнольд.

– Ничья.

После единственного слова паладин с болью в сердце, разочарованием у горла, почувствовал, как ему в затылок упирается что-то острое и холодное. Он понял, что приём Люция с гладием был обманкой, пылью в глаза.

– Ну что ж, – отходя от Люция, тяжело дыша заговорил Арнольд. – Неплохой бой.

– Согласен, думаю, неофиты что-то уяснили из этой битвы, – убирая нож и меч в ножны, мягко проговорил рыцарь.

Азариэль в шоке. Он бросил взгляд вправо и увидел, как те неофиты, что в Ложе… ликуют и радуются практически победе Люция. Их лица искажены в больной гримасе злорадства над почти поверженным паладином. Он два года служит Ордену, два долгих года сражался и учился, ел и спал вместе с этими неофитами и не видел такого. Они раньше были преисполнены почтением к мастерам Ордена, а теперь их души заполонил гнев, неуважение.

«Что же тут происходит?» – словно пьяный юноша спрашивает сам у себя, чувствуя, что этот бой между рыцарем и паладином может быть тенью грядущей беды. Он знает, что после сегодняшнего спарринга в Ложу придёт ещё больше неофитов, а значит к Люцию и его «секточке» примкнут ещё неофиты. Альтмер заметил, как вырисовываются очертания призрачных частиц плана Люция и видит, что для того, чтобы они были исполнены ему нужно утопить неофитов в буйстве идейного безумства. – «Но зачем?».

– Я хочу вступить в Ложу, господин, – дрожащим голосом обратился Нерелот к гордо взирающему рыцарю, сложившим руки на груди. – Ложа, она же будет?

– Оу, не бойся мой милый брат, – приторно зазвучал голос рыцаря. – У меня есть среди Иерархов – друзья и поэтому вам не, о чем беспокоиться. Ложа – неприкосновенна ни для чародеев, ни для рыцарей… ни для паладинов. Не бойся и вступай.

Цитадель ордена. Следующий день.

Утренний рассвет ознаменовался не ярким солнечным светом, а тусклым и даже мрачным освещением, грянувшим с небес. Кельи неофитов ордена не наполнятся яркими лучами солнца, не ласкаются лучами небесного светила. Всё серо и невыразительно. Окна казарм открыты нараспашку, отчего вовнутрь прорывается с ветерком прохладный ветер, доносящий до неофитов уличную свежесть.

Азариэль ещё находится в глубоком сне, а посему не может ощутить свежести утреннего ветра, он не способен сквозь сон разглядеть мрачности начала дня. Дурные сновидения всю ночь брали рассудок юноши. Вестники воли Вермины испытывали разум парня всем чем только можно. Разрушенный и сожженный до тла дом, что был уничтожен почему–то по вине юноши, и он не смог этому помешать. Сон, переполненный позора, который вызван был изгнанием из Ордена. Но больше всего его душу потрепал не сон, увязанный с домом или изгнанием, но с уничтожением, великим поражением Ордена в битве с самим собой.

«Нет!» – пытался закричать во сне Азариэль, когда перед его взором нефритовых глаз, наполненных слезами и горечью, представали образы Цитадели, объятой языками пламени. Братья и сёстры, сцепившиеся насмерть за идеалы, которые не стоили пожарищ сотен костров, кровь друзей, льющаяся рекой и горы трупов, завалившие остров.

Вермина не поскупилась на детали дурного сновидения, раз за разом захлёстывая рассудок Азариэля мерзкими и противными картинами будущего, которого молодой высокий эльф страшится.

Но сколько бы Азариэля не испытывала потусторонняя тварь, он всё-таки смог нормально уснуть под конец ночи. Его рассудок устал, а душа истерзана вопросами: «Что происходит с Орденом?» «Что будет дальше?» «Почему всё это происходит?». Медленно, но верно эти вопросы рождают болезненное ощущение паники, глубокое чувство беспомощности.

Спящий юноша не услышал, как легко и неслышимо, практически не издавая скрипа, открылась дверь в Казармы Неофитов, хоть и его кровать с тумбочкой стоят практически у входа.

Ещё вчера он думал, что его сегодня ждёт обычный для неофита Ордена день. Первыми будет занятие в Академионе, проводимое ранним утром, с первыми лучами солнца. Занятия в Академионе часто всего были недолгими и направлены скорее на выявление более одарённых в магии неофитов. Потом же будет боевая подготовка, сосредоточенная на укрепления тела и духа неофитов. Вновь бесконечная полоса препятствий, превращающаяся под палящим солнцем в марш жажды и опять боевая тренировка, после которой трещат кости. Дальше, обычно после тренировки, следовало вольное время, когда каждый мог заняться, чем хотел. Кто-то шёл тренироваться к рыцарям или профессорам, кто-нибудь к магам. Но вольное время было не таким уж и долгим, не более получаса и новый круг тренировок, испытаний и совершенствования, который под конец дня просто выматывал, а потом вечерняя тренировка и осмотры, которые добивали под конец. Ночь и круг запускается вновь. Таков почти каждый день Азариэля, разбавляемый только молитвами и общением с друзьями.

В Келью тихим и крадущимся шагом прошёл человек. Глазами цвета серебряного озера он осмотрел казармы неофитов и с довольной улыбкой отметил в мыслях, что хорошее к ним вчера вечером поступило пополнение. Ещё пятьдесят юношей и девушек до двадцати пяти лет привели с собой вернувшиеся из странствий и операций рыцари, паладины и маги. Воитель радуется тому, что Орден медленно пополняется новыми служителями, однако сейчас не время воздавать хвалу богам за такой подарок. Его ждёт миссия.