Саво встаёт на той части стены, которую всё же достроили и приготовили к обороне, чтобы проще стало наблюдать за будущим полем битвы. Он гордо взирает далеко в море и выискивает приметы приближающегося врага Тамриэля, который мог атаковать из мрака, однако кроме теней ничего взгляд не может уловить. Никого в сумерках нет, лишь освещённая часть острова играет забавной сине-красной-белой расцветкой освещающих магических светильников, заваливающих местность неестественным свечением.

Крестьянин поворачивает голову, видит своих бойцов, которые готовы были по одному приказу сняться с места. В простейшей кожаной броне сиродильского образца, с металлическими вставками им придётся встретиться с не-тамриэльскими клинками и доспехами. Кто-то читает книгу о военном искусстве, кто-нибудь полирует оружие, а кто-то тоже вглядывается в ночной сумрак и готовится к неминуемому нападению, которое вот-вот должно начаться.

– Командир, почему мы не атакуем? Почему мы не придём на помощь? – неожиданно вопросил один из подчинённых Саво. – Битва ждёт нас.

– Потому что нам велено быть здесь, а посему мы исполним этот приказ, – строго пояснил командир, – если мы сейчас сорвёмся, то откроем фланг, а этого не можно.

Он и сам не может понять, почему они отсиживаются здесь, а не воюют на передовой. Но ему хватает ума понять, что есть те, кто лучше него разбирается в стратегии, особенно того, что касается расположению войск и лучше следовать их мыслям и планам.

Командир крестьян погрузился в глубокую мысль о будущем. Он верит в победу Ордена, и строит перед соболи образы счастливого будущего. Новый дом, новые поля и новая жизнь, которую он желает начать после войны.

Но внезапно, разорвав столь тёплые мысли, внимание Саво привлекли пляшущие силуэты, замелькавшие среди деревьев и гул говора, доносившийся с тех мест, где начиналась сгущаться тьма. Он быстро приказал своим воинам готовиться к обороне и пикенеры стали готовить своё вооружение, начиная строить боевой порядок.

Неожиданно на открытую местность, прямо выходя из сумрака, повалили толпы последователей Даэдра, под жуткие завывания и религиозные гимны. Они обряжены во всякое тряпьё и полурваные доспехи, при этом вооружённые всяким мусором, в виде ржавых старых клинков или отживших свой век топоров из железа. Но их прёт на позиции неисчислимое множество, ибо они из леса выползали, как крысы из канализации – без числа и огромной толпой. И вся орда естественно ведома своими могучими чемпионами, которые одарены намного более могущественным благословением своих принцев, нежели чем орды фанатиков, и больше напоминают воинов, нежели сброд нищих разбойников.

Саво вгляделся и рассмотрел, что всю фантасмагорию еретиков и последователей нечестивых культов ведут за собой трое дремор-кинмашер из Хладной Гавани, посланные лично Молагом Балом, чтобы они сокрушили позиции противника на юге и воздали хвалю князю порабощения. В их глазах горел обжигающий холод, замораживающий дух, бьющий по душе всей яростью Холодной Гавани. В руках, закованных в осквернённый эбонит, они несут достаточно массивные и широкие боевые мечи, а тела закованы в могучую броню, лязгающую на всю округу.

Выйдя они сразу стали строиться и готовиться к массивной атаке, объедения свои силы в один большой кулак, который должен сокрушить оборону во что бы то ни стало и со взглядом полным ненависти и леденящим хохотом еретики стали бесноваться, как одержимые, ожидая когда их спустят с поводка. Дреморы стали, жестикулируя, раздавать команды и пытаться образовать из сброда, который за их спинами, хоть какое-то подобие войска, но они напоминают только свору обезумевших псов и дикие оры, содрогания это только доказывают. Еретики желают только бойни и крови.

Саво сразу понял, что их задачей является быстрый прорыв на этой местности и продвижение дальше, чтобы отрезать союзников от путей отступления. И командир послал своего воина на другой фланг, чтобы постараться согласовать окружение атакующих еретиков губительных сил, но времени, как всегда, не хватает. Командир пикинеров не знает, насколько эффективным будет подобный удар, что он развивает в мыслях, сейчас ему это казалось истинно верным решением, да и просто возможностью что-то сделать ради победы.

Пока что он отдаёт приказ своим бойцам строиться и готовиться к атаке во фланг противника, ожидая, что противник окажется менее организованным, чем он пытается себя показать.

Воины Саво стали воздвигать тяжёлые длинные пики в боевое положение, щетинясь сталью в сторону врага, и создавать боевой строй, присущий только для фаланги. Они стали подобно ощетинившемуся зверю, который может промять вражьи ряды на своём пути, если повезёт.

И тут бой начался – зазвучал тяжёлый и невыносимый гул боевого даэдрического рога, ознаменовавший начало атаки:

– Во имя лорда нашего Молага Бала! – Взревел один из дремор. – Порвите их на куски!

Вся толпа противников, под собственные дикие вопли и чёрные молитвы, огромной массой, словно волна из плоти, железа и тряпья, нахлынула на центральные укрепления, одолевая желанием опрокинуть их, а защитников перерезать и пустить кровь. Стражники Ордена стали отстреливаться из луков и арбалетов, а маги выпускать огненные шары и метать молнии, но этого недостаточно, так как врагов как наступающих крыс – убиваешь одного, и на его место становятся десяток новых голов. Противник напирает своей массой и старается банально продавить телами укрепления и уничтожить рассеявшиеся силы. Настал момент, когда клинки схлестнулись о щиты стражи, и поле брани заполнилось дикими воплями и звонами металла.

Командир крестьян смотрит на завязавшийся бой и понимает, что совсем скоро противник сломит стену, прорвётся за неё и практически все они окажутся в окружении. Ни такой маленький гарнизон стражи, ни маги не смогут удержать адский звериный напор. Он обнажает старенький меч, кладёт медальон, подаренный Люсией в руку, и встаёт во главе фаланги, обращая речь к воинам:

– Ну что братцы, постоим за наши дома, время пришло! – воззвал Саво и повёл свой отряд прямо во фланг еретикам и тут же, желая укрепить храбрость своих солдат, прокачал ещё одно воззвание. – За Тамриэль! В Бой!

И пикенеры пошли. Невидимые ранее для противника, они вышли ровным маршем, словно из пустоты, прикрытые тенями, и ударили стеной стали и ярости в наступающие фаланги поклонников Даэдра. Пикенеры опрокинули ряды наступающих противников заточёнными пиками, повергая наступление в крах. Тяжёлое оружие рвёт лёгкие доспехи и потрошит врага, сталь на пиках разрывает плоть и прокалывает врагов, как шампур это делает с мясом. Дикие вопли еретиков сменялись предсмертными кряхтениями и воплями. Пики крестьян медленно прорезают себе дорогу, безжалостно прокалывая, наматывая их внутренности на оружия и потроша всё больше отступников, что попадались на их пути, оставляя после себя ковёр из тел мёртвых даэдропоклонников.

Внезапно командир фаланги осмотрелся и увидел, что они слишком далеко зашли, попав в окружение, созданное по приказу одного их дремор. Их медленно обступает враг, беря в кольцо. И только в этот момент Саво понял, что это была ловушка, умный и продуманный ход, хитро обдуманный противником и приведённый в исполнение.

И сквозь крики агонии врага и лязг стали, знаменовавшей начало безжалостного боя, он вовсю закричал, стараясь спасти положение солдат:

– Все строимся в ёж! Создаём круг!

Но уже слишком поздно, ибо лучники еретиков и даэдропоклонников, вышедшие их мрака и обступившие силы Саво сзади, дав залп, просто скосили часть пикинеров. Бойцы крестьянина падали один за другим, как подсечённые колосья, так и не понимая, откуда пришла смерть, и снова пытаясь укрываться от метких выстрелов. Они кричали, агонизировали, роняли оружие наземь и падали на обагрённую землю, напичканные стрелами.

Но тут на поле жестокой брани вышел высокий воин из плана Молага Бала, отличавшийся от собратьев габаритами и роскошностью броню – вся в цепочках из золота, окантованная белой медью и исчерченная странными рунами. Это вышел дремора-маркиназ, один из самых опасных представителей собственного народа, видимо ответственный за южную операцию. Он окинул своим полным льда взглядом крестьянина и двояким голосом, полного презрения начал говорить: