Прижимаю Василину к себе и скриплю зубами, видя, как твердеют ее соски под тонкой белой тканью футболки. Вот же, сама меня снова хочет. Провожу рукой по спине, ныряя ладонью под топик. Кто вообще придумал такую одежду, где живот голый, а грудь в прямом доступе.

Наконец, выходим из парка, направляясь к мотоциклу. У него топчемся, ожидая, кто первый начнет. Начинаю я:

— Тебя домой отвезти? — спрашиваю девчонку, стараясь не смотреть на нее.

— А ты куда? — слышу в голосе тревогу и поднимаю на нее взгляд. Стоит, смотрит пытливо, ждет, что отвечу.

— Мне нужно в одно место, тебе там не понравится, — отвечаю, натягивая шлем. Сажусь на мотоцикл, заводя мотор. Жду, пока она сядет сзади.

— Мне понравится, — утвердительно кивает, собирая свои волосы, и надевает свой розовый шлем. Легко запрыгивает на мотоцикл, прижимаясь грудью ко мне и обвивая тонкими руками талию.

— Если не понравится, потом не жалуйся, — ворчу, а сам улыбаюсь. Радуюсь, что хочет со мной ехать. Хоть и не должен, но не хочу отпускать ее от себя. Сам себя не понимаю. Мне приятно, когда она рядом и еще я ее хочу, сильно.

Подъезжаем к клубу, меня здесь уже знают, охранники хлопают по плечу, а Василина чуть пугается. Вокруг одни накачанные мужики, женщин минимум и то определенной направленности. Стоят стайкой у входа в клуб, улыбаются каждому.

— Это что, проститутки? — тихо шепчет мне Василина, дергая за рукав, пока мы проходим мимо охраны.

— Нет, группа поддержки, — улыбаюсь я. Не буду же объяснять, что это фанатки бойцов, которые здесь только ради секса. Одноразового, и желательно с победителем.

— Какие-то они странные, так одеты, — Василина оглядывает короткие юбки и майки, под которыми нет белья. Наклоняюсь к ее ушку и, трогая губами, говорю:

— Они для разрядки.

— Какой разрядки? — удивляется девчонка, а я уже почти ржу, тяну ее в зал и сажаю на первый ряд у ринга, где обычно сидим мы — те, кто заявлен на бой.

— Сиди здесь, я скоро буду, — говорю ей, и она кивает, вертя головой во все стороны.

Сам спускаюсь в раздевалку, стукаясь кулаками, приветствую остальных, кого уже знаю.

— Джентльмен! — кричит мне распределяющий. — Твой бой с Аристократом второй! — киваю ему, натягивая боксеры и зажимая в зубах перчатки. Аристократа видел пару раз, ничего так, но слабая левая и корпус часто подставляет.

— Сегодня бой без шлема, — сообщает администратор, и я вздыхаю, вот ведь, девчонка с ума сойдет, ну да ладно. Выхожу на ринг, отыскивая взглядом Василину, сидит, как приклеенная к креслу, не сводит с меня взгляд. Выбегает группа поддержки, рыжая прыгает и подмигивает мне, последний раз она ждала меня в раздевалке полностью раздетая. Так и не узнал до сих пор ее имя. Главное, чтобы сегодня ее там не было, не при Василине.

Звучит гонг для первого боя. Я спустился, но к Василине не пошел, пытаюсь полностью отключиться от всего вокруг, иначе это будет только мешать. Смотрю, как прыгают двое первых заявленных на бой: Коловрат и какой-то новенький, не помню клички. Коловрат, как обычно, бьет снизу, попадая парню в челюсть, тот падает, выплевывая капу, но на пятом счете встает. Из носа у него течет кровь, и я понимаю, что не боец. Коловрат хорошо, видимо, ему по лицу вмазал, перед глазами скорее всего все двоится, уже не победить. Но я ошибся. Парнишка жилистый оказался, сваливает Коловрата на последней минуте. Проходит мимо меня, спускаясь с ринга, киваю ему — молодец.

Мой бой. Поднимаюсь на ринг, вставляю капу. Немного перебираю ногами, разминая. Снова весь мир для меня пропадает, весь шум, все крики. Вижу только своего противника. Аристократ и Джентльмен. Хочу ржать в голос, когда ведущий объявляет нас, но боюсь — капа выпадет. Гонг, я собрался, я готов.

Я никогда не видела такого, точнее я, конечно, знаю, что такое бокс, но чтобы так. Это какое-то убийство, бои без правил. Дубасят друг друга, морды разбивают, рычат как звери, сверкая чем-то белым в зубах. Отыскиваю взглядом Никиту, он на меня не смотрит, стоит спокойно, смотрит на ринг. Любуюсь им, его сильными ногами, торсом с кубиками, чувствую, что возбуждаюсь.

Пока по парку ходили, хотелось все бросить и мчаться на квартиру, любить его до головокружения, до покусанных до крови губ. Стоило мне столько лет ждать своего мужчину? Однозначно стоило, и именно его. Я чувствую, что Никита мой, моя половина и неважно, что будет дальше. Возможно, мы скоро расстанемся и больше никогда не увидимся, но я понимаю, что только его я всегда буду хотеть, и только он будет мысленно третьим в моей постели с кем угодно.

Я понимаю, может, все это мысли девственницы, которой давно уже пора было приобщиться к радостям секса, но то, что я всегда буду помнить Никиту это точно. Когда он поднимается на ринг. Я привстаю в своем кресле, впиваясь ногтями в металлические подлокотники. Вздрагиваю от каждого удара, от каждого движения руки. Вижу, как Никита пропускает удар в живот, чуть сгибаясь, и понимаю, какой должен быть пресс, чтобы этот самый удар выдержать.

Никита бьет быстрыми, короткими ударами своего противника по лицу, разбивает ему нос, во все стороны летят капли крови, и я морщусь, чувствуя, как к горлу подступает тошнота. Но затем все забываю, когда противник резко бьет Никиту снизу в челюсть. Никита падает и несколько секунд лежит. Я закусываю свой палец, который неосознанно прижала к губам, прокусывая кожу и делая себе больно, но зато не кричу, даже не замечаю выступивших на коже красных капель.

Никита встает, встряхивая головой, и его слегка уводит в сторону, но он выпрямляется, будто отыскивая взглядом свою цель. Через несколько минут все законченно, противник Никиты лежит на полу, и начинается счет: один, два, три… Я чувствую, что вся дрожу, сердце сейчас вылетит из груди или взорвется там, разлетится на маленькие кусочки. Рука Никиты летит вверх, и я подскакиваю как безумная, прыгая на кресле. Громко кричу и машу руками. Никита быстро кланяется и спускается с ринга, подбегает ко мне и забрасывает себе на плечо, перекинув как ковер. Под одобрительные крики и улюлюканье уносит меня из зала, быстро пробегая по коридорам и втаскивая меня в раздевалку, где никого нет. Стягивает с меня футболку, джинсы, торопливо, чуть не разрывая их, и тащит в кабинку душа, закрывая за собой дверь на щеколду, и тут я понимаю, что такое разрядка.

Никита берет меня жадно, развернув к себе спиной и наклонив вперед. Слышу, как резко отрывает фольгу, надевая презерватив, и через секунду он вторгается в меня, безумно бьется резкими толками, крепко и до боли впиваясь руками в мои бедра. Толчки настолько резкие и быстрые, что я не успеваю за ним, отдаюсь на волю его рук, которые сами меня направляют, а я только клацаю зубами от скорости и силы толчков.

Меня это так заводит, что скоро я уже почти кричу, всхлипывая, и чувствую, что сейчас потеряю сознание от резкого прилива такого дикого желания, кончаю так сильно, что падаю, не чувствуя под собой ног. Никита держит мое повисшее тело, продолжая насаживать на себя, дергается и кончает с громким стоном, ударяя в меня горячей спермой так, что я даже чувствую, как она бьет внутри меня.

Никита оттягивает меня за волосы, намотав их на руку, и поднимает голову вверх, разворачивая к себе. Впивается в мои губы и жадно целует. Я ощущаю во рту металлический привкус крови, но не прекращаю поцелуй, глухо всхлипывая от такой полноты чувств. Он почти приподнимает меня за ягодицы, вжимаясь между ног своим, еще твердым, членом, и трется своей грудью о мои соски. Включает душ, регулируя воду, и мы стоим, целуемся, пока вода бьет своими струями наши лица, плечи, спины.

— Я схожу с ума по тебе, — вдруг говорит Никита, снова вставляя в меня свой член, задрав одну мою ногу себе на бедро, и медленно двигаясь.

— Боюсь, что я умру как-нибудь, — всхлипываю я, полностью отдаваясь в его власть. А Никита продлевает удовольствие уже не так яростно, как несколько минут назад. Просто скользит, входит на полную и снова отстраняется. В таком положении я чувствую, как он задевает мой клитор и от этого уже готова его умолять не останавливаться, продолжать. Сколько длится эта пытка, я не знаю, совсем не чувствую времени. Когда во мне взрывается оргазм, я кусаю голое плечо Никиты и рыдаю от полноты чувств. Мои нервы просто не выдерживают такого. Слезы текут по моим щекам, пока Никита бурно изливается на плитки пола и тяжело дышит мне в макушку.