Где-то в глубине души Шелк почувствовал отвращение при этой мысли. Крови, возможно, если иначе нельзя. Но никогда, конечно никогда, кому-то — к… Нет, нет сомнений, что Внешний просветлил его, чтобы помешать этому. Он бы убил Мускуса, если бы…

Если бы не было другого пути, и он мог бы заставить себя сделать это. Он отвернулся от окна и вытянулся на кровати, вспомнив советника Лемура и то, как он умер. Как председатель Аюнтамьенто, он был кальде, фактически, но не формально; и Журавль убил его. Возможно, Журавль и имел на это право, потому что Лемур собирался убить Журавля без всякого суда.

Но и суд был бы просто формальностью. Журавль — шпион, и, как он сам признался, шпион из Палустрии. Имел ли Журавль право убивать Лемура? И имеет ли это значение?

С опозданием Шелк сообразил, что письмо, которое Журавль так быстро написал, должно быть сообщением правительству того города — кальде Палустрии, или как они там называют его. Князю-президенту. Наверняка Журавль описал подводный корабль Аюнтамьенто (Журавль считал его исключительно важным) и странную каплевидную форму, которую имело в разрезе крыло летуна.

В коридоре снаружи послышались шаги, и Шелк затаил дыхание. Журавль предупредил его, что три раза быстро постучит в дверь, но это ничему не поможет. Как только Аюнтамьенто выберет нового председателя и тот решит, что он и Журавль могли выжить (и даже бедная Мамелта, потому что новый председатель не мог быть уверен, что она мертва), гвардейцы, несомненно, обыщут эту гостиницу и все остальные гостиницы в городе. Журавль в ответ сказал, что этот номер в самой лучшей гостинице Лимны стоит настолько дорого, что гвардейцы постесняются потревожить тех, кто кажется очень богатым; но если гвардейцы получат настоятельные приказы от Аюнтамьенто, они, не колеблясь, потревожат любого, как бы богат тот ни был.

Шаги стали удаляться и затихли.

Шелк сел и снял с себя новую красную тунику, прежде чем осознал, что решил побриться. Встав, он решительно дернул шнурок звонка и в награду получил далекий звон на лестнице. Двухдневная борода могла скрыть его облик, но могла и отметить его как человека, пытающегося замаскироваться. Да и Внешний не будет возражать против бритья, того, что он делает каждый день. Если его арестуют, что ж, и это хорошо. Кончатся бунты и убийства; и его арестуют как Шелка, человека, которого называют кальде, а не как прячущегося беглеца.

— Мыло, полотенце и миску с горячей водой, — сказал он почтительной служанке, которая ответила на звонок. — Я собираюсь немедленно избавиться от бороды. — Она принесла с собой аромат кухни, и его голод проснулся даже при этом слабом запахе еды. — И еще я бы хотел сандвич или что-то в этом роде. То, что можно быстро приготовить. Мате или чай. Включи все в наш счет.

Торопливо вошедший Журавль немедленно потребовал еще полотенец и свежей воды для бритья.

— Держу пари, ты решил, что я тебя бросил, — сказал он, поставив воду на умывальник.

Шелк покачал головой, обнаружив, что при этом почти не почувствовал боли, и ощупал шишку, оставленную кулаком Потто.

— Если бы ты не вернулся, я бы решил, что тебя арестовали. Ты собираешься сбрить бороду? Надеюсь, ты не возражаешь, что я позаимствовал твою бритву.

— Нет, конечно, нет. — Журавль посмотрел на свое отражение в большом роскошном зеркале. — Тем не менее, я сбрею ее лучшую часть.

— Большинство людей в твоем положении сначала побрились бы, а только потом послали бы отчет. Как ты думаешь, рыбаки, которые нас спасли, расскажут о нас гвардейцам, если их спросят?

— Угу. — Журавль выскользнул из туники.

— Тогда гвардия узнает вполне достаточно, чтобы искать нас здесь, в Лимне.

— Они и так ищут. Если мы выжили, это самое вероятное место.

— Да, скорее всего. Ты дал рыбакам карту, верно? Огромные деньги для таких, как они.

— Они спасли нам жизнь. Кроме того, капитан собирался ехать в Вайрон за покупками, и его моряки собирались напиться. Если они будут достаточно пьяными, их никто не спросит.

Шелк опять кивнул, зная, что Журавль видит его в зеркало.

— Даже не могу тебе сказать, как я удивился, когда обнаружил, что водитель, который привез меня домой от Крови, — один из членов команды. Похоже, он стал рыбаком.

Журавль повернулся к Шелку, лицо намылено, бритва в руке.

— Я по-прежнему недооцениваю тебя. И каждый раз, когда это происходит, я говорю себе, что это в последний раз. — Не дождавшись ответа, он повернулся к зеркалу. — Спасибо, что хранил это про себя, пока мы не остались одни.

— Он показался мне знакомым, но только в порту я вспомнил, кто он такой. Он все время отворачивался от меня, так что я видел главным образом его затылок; и как раз именно это я и видел, когда он вез меня в мантейон. Я сидел позади него.

Журавль коснулся бритвой правой части бороды.

— Значит, ты понял.

— На самом деле я не понимал, пока не подумал о том, что твой город должен высоко ценить такого хорошего шпиона, как ты.

Журавль хихикнул:

— Похоже, мы намылили друг другу бороды, а?

— Пока мы не переоделись в том переулке, я не понимал и рыбачью лодку, — сказал ему Шелк. — До этого я был просто озадачен; но кто-то на борту этой лодки — капитан или, скорее, водитель, который вез меня домой — дал тебе несколько карт.

— А, ты заметил, что у меня нет пояса с деньгами. Я разозлился на себя за это и надеялся, что ты не заметишь.

— Когда Синель рассказала тебе о комиссаре…

— Мошке.

— Да, Мошке. Когда Синель рассказала тебе, что он был на озере для того, чтобы встретиться с членами Аюнтамьенто, ты решил все исследовать сам. Я знаю, что ты так и сделал, потому что говорил с молодой парой, которой ты помог. Поскольку ты там ничего не нашел, ты решил, что должен быть кто-то, кто будет там постоянно; и ты нанял капитана и лодку. Мне кажется, что они должны были наблюдать за Путем Пилигрима. Время от времени дорога подходит к краю обрыва, и ее очень легко увидеть с лодки, плывущей в этой части озера. Я никому не скажу о нем и о тебе, конечно, но мне просто интересно. Капитан — уроженец Вайрона, да?

— Да, — ответил Журавль. — Но это не имеет значения.

— Ты перестал бриться. Я не собирался прерывать тебя.

Журавль опять повернулся к нему:

— Скорее, я очень внимательно тебя слушаю. Надеюсь, ты уже понял, что я работаю как для тебя, так и для моего города. Работаю, чтобы привести тебя к власти, потому что это может предотвратить войну.

— Мне не нужна власть, — сказал ему Шелк, — но было бы несправедливо не поблагодарить тебя за все, что ты сделал… и за то, что спас мою жизнь, конечно, хотя для тебя было бы безопаснее оставить меня в воде.

— Если ты действительно так думаешь, не хочешь ли как-то оформить наш союз? Аюнтамьенто безусловно убьет нас, если мы попадем им в руки. Я — шпион, ты — главная угроза их власти. Ты понимаешь это, надеюсь?

Шелк неохотно кивнул.

— Тогда нам лучше стоять спиной к спине, иначе ляжем плечом к плечу, — продолжал Журавль. — Расскажи мне все, что знаешь, и я расскажу тебе все, что ты захочешь узнать. Даю слово. У тебя нет особой причины верить мне, но мое слово крепче, чем ты думаешь. Что скажешь?

— Не совсем справедливые условия для тебя, доктор. Не думаю, что знаю что-то ценное, но у тебя может быть исключительно ценная для меня информация.

— Есть и еще кое-что. Ты должен сделать все, что сможешь, чтобы меня и моих людей не схватили, и освободишь нас, если нас все-таки возьмут. Я, в свою очередь, обещаю, что мы не сделаем ничего, чтобы причинить ущерб твоему городу. Ты понимаешь, не правда ли, что должен бежать, если хочешь остаться в живых? Если мы не сможем сделать тебя кальде, то, хотя бы, укроем тебя у нас. И не потому, что мы переполнены добротой, но потому что ты, пока жив, — фокус недовольства. Ты нуждаешься в нас сейчас, и в ближайшие несколько дней будешь нуждаться намного больше.