«Нельзя не заметить, что работа никогда не ограничивается неизбежным минимумом, но превосходит абсолютно необходимое количество; причина тому — врожденное человеку или приобретенное им стремление к деятельности как таковой» (Thurnwald. Economics. P. 209). «Труд всегда имеет тенденцию выходить за пределы строго необходимого» (Thurnwald. Die menschliche Gesselschaft. P. 163).
г) Обычными стимулами к труду являются не выгода и корысть, а отношения взаимности, соревнование, удовольствие от работы и общественное одобрение.
Взаимность: «Мы обнаруживаем, что большинство, если не все экономические акты, входят в какую-то сложную цепь подарков и ответных подарков, которые, в конечном счете, уравновешивают друг друга, принося одинаковую пользу обеим сторонам… Человек, который в своем экономическом поведении будет постоянно нарушать традиционные нормы, вскоре окажется за пределами существующего общественного и экономического порядка — и он сам прекрасно это сознает» (Malinowski. Crime and Custom in Savage Society. 1926. P. 40–41).
Соревнование: «Соревнование является весьма упорным; работа, хотя и совпадающая по конечной цели, бывает различной по качеству выполнения… Стремление к совершенству в воспроизведении установленных образцов» (Goldenwieser. Loose Ends of Theory on the Individual, Pattern, and Involution in Primitive Society. In Essays in Anthropology. 1936. P. 99). «Когда туземцы несут в сад большие колья или уносят собранный урожай ямса, они стремятся превзойти друг друга в скорости, усердии и тщательности работы, в величине тяжести, которую они способны поднять» (Malinowski. Argonauts. P. 61).
Удовольствие от работы: «Работа ради самой работы — устойчивая черта хозяйственного уклада маори» (Firth. Some Features of Primitive Industry. E. J. Vol. I. P. 17). «Масса времени и труда посвящается эстетическим целям: сад тщательно очищают от всякого мусора, чтобы он радовал глаз аккуратным и ухоженным видом, ставят красивые и прочные изгороди, заготавливают особо крепкие и большие колья для ямса и т. п. В известном смысле все это нужно для выращивания растений; несомненно, однако, что усердие туземцев простирается далеко за пределы строго необходимого» (Malinowski. Op. cit. P. 59).
Общественное одобрение: «Совершенство в искусстве садоводства — обычный критерий социальной ценности человека» (Malinowski. Coral Gardens and Their Magic. Vol. II. 1935. P. 124). «Каждый член общины должен демонстрировать определенную степень прилежания» (Firth. Primitive Polynesian Economy. 1939. P. 161). «Жители Андаманских островов считают лень антиобщественным качеством» (Rotcliffe, Brown. The Andaman Islanders). «Предоставлять свой труд в распоряжение другого — не просто экономический акт, но социальная услуга» (Firth. Op. cit. P. 303).
д) История не изменяет человеческую природу.
Линтон в своем Исследовании человека предостерегает от увлечения психологическими теориями личностной детерминации; он пишет, что «результаты наблюдений всюду приводят к выводу, что диапазон этих типов во всех обществах примерно одинаков… Иными словами, как только наблюдатель проникает сквозь завесу культурных различий, ему становится ясно, что в наиболее существенном эти народы похожи на нас» (Р. 484). Турн-вальд подчеркивает внутреннее сходство людей на всех стадиях развития человечества: «В плане человеческих отношений описанная выше первобытная экономика не отличается от любой иной формы экономики; в основе ее лежат те же универсальные принципы социальной жизни» (Economics. Р. 288). «Некоторые коллективные эмоции простейшего характера являются общими для всех людей; они объясняют постоянное повторение сходных ситуаций в их социальном бытии» (Sozialpsychischen Ablaufe im Volkerleben. In Essays in Anthropology. P. 383). Модели культуры Рут Бенедикт построены по существу на аналогичном предположении: «Я рассуждала, исходя из того, что человеческий характер остается в общем неизменным, что во всех обществах основные человеческие типы распределены в принципе примерно одинаково и что культура, действуя согласно своим традиционным парадигмам, проводит отбор этих и добивается того, что подавляющее большинство индивидов соответствует тому или иному из них. Например, опыт транса, согласно данной интерпретации, потенциально доступен определенному числу лиц в любом обществе. Там, где это состояние приносит почет и вознаграждение, многие его достигают или симулируют…» (Р. 233). Сходную точку зрения последовательно проводил в своих работах и Малиновский.
е) Экономические системы, как правило, входят в систему социальных связей; распределение материальных благ обеспечивается неэкономическими мотивами.
Первобытная экономика представляет собой «социальный феномен; она имеет дело с индивидами как взаимозависимыми элементами единого целого» (Thurnwald. Economics. P. XII). Сказанное в равной мере относится к богатству, труду и обмену. «Богатство в первобытном обществе имеет не экономическую, а социальную природу» (Ibid.) Работник оказывается способным к «эффективному труду» по той причине, что «социальные факторы интегрируют его трудовые усилия в организованную трудовую деятельность всего коллектива» (Malinowski. Agronauts. P. 157). «Обмен вещами и услугами происходит главным образом в рамках устойчивых отношений товарищества, либо бывает обусловлен определенными общественными обязательствами, либо дополняется взаимопомощью в неэкономической сфере» (Malinowski. Crime and Custom. P. 39).
Два основных принципа, управляющих экономическим поведением, это взаимность и хранение + распределение.
«Постоянные акты дарений и ответных дарений пронизывают всю жизнь племени» (Malinowski. Agronauts. P. 167). «То, что ты дал другому сегодня, будет компенсировано тем, что ты сам получишь завтра. Таков результат принципа взаимности, охватывающего всю организацию первобытного социума…» (Thurnwald. Economics. P. 106). Известная дуальность институтов, или «симметричность структуры, которая обнаруживается в любом первобытном обществе, служит необходимой основой для обоюдных обязательств», обеспечивая действие принципа взаимности (Malinowski. Crime and Custom. P. 25). «Симметричное разделение жилищ духов туземцев банаро обусловлено структурой их общества, которая также является симметричной» (Thurnwald. Die Gemeinde der Banaro. 1921. P. 378).
Турнвальд установил, что помимо отношений взаимности, а иногда — в прямой связи с ними, чрезвычайно широко распространенной практикой, от первобытных охотничьих племен до громадных империй, было хранение и распределение. Сначала соответствующие предметы доставлялись в центр, после чего их самыми разными способами распределяли среди членов данной общины. Например, у племен Микронезии и Полинезии «цари как представители первого по знатности рода получают всевозможные доходы, а затем перераспределяют их под видом даров среди населения» (Thurnwald. Economics. P. XII). Эта функция распределения является важнейшим источником политического могущества центральных органов (Ibid. Р. 107).
ж) Сбор пищи исключительно для себя и своей семьи не характерен для первобытного человека.
Классики предполагали, что доэкономический человек должен был заботиться о себе и о собственном семействе. На рубеже веков эту гипотезу возродил в своей полной новых идей книге Карл Бюхер, и она приобрела огромную популярность. Результаты всех новейших исследований убедительно доказывают, что в данном пункте Бюхер заблуждался (Firth. Primitive Economics of the New Zealand Maori. P. 12, 206, 350; Thurnwald. Economics. P. 170, 268, а также Die menschiche Gesselschaft. Vol. III. P. 146; Herskovits. The Economics Life of Primitive Peoples. 1940. P. 34; Malinowski. Agronauts. P. 167, footnote).
з) Взаимность и перераспределение представляют собой принципы экономического поведения, характерные не только для небольших первобытных общин, но и для огромных, богатых империй.
