Столь глубокая и стимулирующая мысль книга непременно вызовет споры и возражения в самых различных пунктах. Некоторые могут усомниться в том, действительно ли роль рыночной экономики являлась настолько абсолютной и всеохватывающей, а внутренняя логика развития самой системы — настолько суровой и неумолимой. Возможно, они сочтут крайностью следующее утверждение автора: «народы и государства были всего лишь марионетками в этой пьесе, совершенно недоступной контролю с их стороны». Другие, вероятно, посчитают, что различным формам «защиты» от действия саморегулирующегося рынка следовало бы дать различное истолкование, и их немного шокирует то обстоятельство, что апологеты протекционистских тарифов и творцы социального законодательства предстают у автора чем-то вроде братьев по оружию, и т. д. Однако все они должны будут признать, что в целом его аргументация неопровержима. Теперь, после грандиозного землетрясения, мы стоим на новом наблюдательном пункте и с его высоты смотрим на обращенные в прах храмы наших любимых богов. Нам открылась вся непрочность их фундамента, и, может быть, мы сумеем понять, где и как следует нам восстанавливать институциональное здание общества, чтобы оно могло с большим, чем прежде, успехом, противостоять ударам исторических перемен.

Первостепенную важность имеет сегодня тот урок, который несет эта книга творцам будущего миропорядка. Она показывает, что банальных формул либерализма вроде «всеобщий мир через мировую торговлю» уже недостаточно. Довольствуясь подобными догмами, мы становимся жертвами ложного и весьма опасного упрощения. Ни отдельные государства, ни международная система не могут полагаться на автоматические регуляторы. Сбалансированные бюджеты, свободное предпринимательство, мировая торговля, международные расчетные палаты и денежные системы не способны сами по себе гарантировать устойчивость мирового порядка. Обеспечить его может только общество, а значит, нужно открыть и построить международное сообщество. И здесь институциональная структура должна поддерживать и контролировать собственно экономическую систему.

Таким образом, книга эта предназначена не только для экономистов, хотя по богатству своих идей она представит для них огромный интерес, не только для историков, хотя она откроет перед ними новые горизонты, не только для социологов, хотя она даст им более глубокое понимание того, что такое общество, не только для исследователей политики, хотя она поможет им заново сформулировать прежние проблемы и по-новому оценить старые доктрины, — эта книга адресована всем мыслящим людям, желающим расширить и углубить свои нынешние представления о социальных процессах, иначе говоря, каждому, кто стремится понять то общество, в котором он живет, тот кризис, через который прошло это общество, и те испытания, которые ожидают нас впереди. В этой книге читатель сможет разглядеть смутные очертания новой, более глубокой веры, он научится видеть что-то еще, кроме тех неполных ответов и ложных альтернатив, которые обыкновенно ему навязывают, — «до сих пор, ни шагу дальше» либерализма, «все или ничего» коллективизма, полное и абсолютное отрицание, свойственное индивидуализму, — ибо все подобные решения превращают в важнейшую цель какую-то определенную экономическую систему, тогда как только открыв и осознав абсолютный примат общества, высшую ценность всеохватывающего единства человеческих связей и взаимозависимостей, можем мы надеяться выйти из интеллектуальных тупиков нашей эпохи и разрешить ее противоречия.

П. М. Макайвер

М-р Поланьи не имел возможности вполне завершить работу над своей рукописью перед возвращением в Англию: во время войны трудно узнать заранее дату отплытия, когда же она назначена, ее нельзя отменить по собственной воле. Кроме того, ни издатель, ни друзья автора, готовившие книгу к печати, не могли ввиду неизбежных превратностей и задержек военного времени эффективно консультироваться с ним посредством почты или телеграфа. А потому нам пришлось без разрешения автора сделать ряд изменений и изъятий в примечаниях, а также (в незначительной степени) и в самом тексте. И хотя в большинстве случаев мы были твердо убеждены в их целесообразности, кое-где, к сожалению, нам приходилось полагаться единственно лишь на собственную интуицию.

Дж. А. К.

Цивилизация XIX в. потерпела крушение. Настоящая книга посвящена политическим и экономическим истокам этого события, а также той грандиозной трансформации, которая за ним последовала.

Цивилизация XIX в. основывалась на четырех институтах. Первым из них была система равновесия сил, в течение ста лет предотвращавшая сколько-нибудь длительные и разрушительные войны между великими державами; вторым — международный золотой стандарт, символизирующий совершенно уникальную организацию мировой экономики; третьим — саморегулирующийся рынок, обеспечивший неслыханный рост материального процветания, и, наконец, четвертым — либеральное государство. При одном способе классификации два из этих институтов являются экономическими, два — политическими; при классификации по другому принципу два попадают в разряд национальных, два — в разряд международных. Их взаимодействие и определило в главных чертах историю нашей цивилизации.

Критическую роль в судьбе этой цивилизации сыграл золотой стандарт: именно его крах стал непосредственной причиной катастрофы. К этому моменту большинство других институтов уже было принесено в жертву в тщетных попытках его спасти.

Но источником и порождающей моделью системы был саморегулирующий рынок. Именно это новшество вызвало к жизни цивилизацию особого типа. Золотой стандарт являлся лишь попыткой распространить на весь мир рыночную систему, функционировавшую в рамках отдельных государств; система равновесия сил была надстройкой, возведенной над золотым стандартом и отчасти действовавшей через него; а либеральное государство как таковое представляло собой продукт саморегулирующегося рынка. Ключ к пониманию системы XIX в. лежит в законах, управляющих рыночной экономикой.

Мы намерены показать, что идея саморегулирующегося рынка основывается на самой настоящей утопии. Подобный институт не мог бы просуществовать сколько-нибудь долго, не разрушив при этом человеческую и природную субстанцию общества; он бы физически уничтожил человека, а среду его обитания превратил в пустыню. Общество, что вполне естественно, принимало меры самозащиты, но любые подобного рода меры причиняли ущерб принципу саморегулируемости, вносили дезорганизацию в хозяйственную жизнь, подвергая таким образом опасности общество, но уже с другой стороны. Именно это противоречие заставило рыночную систему развиваться в одном, жестко определенном направлении и в конце концов разрушило ту социальную организацию, для которой данная система служила фундаментом.

Такое объяснение одного из глубочайших кризисов в человеческой истории должно показаться чрезмерно упрощенным. В самом деле, нет ничего более нелепого, чем попытка свести всю цивилизацию, все ее материальное и духовное содержание к определенному числу институтов, избрать один из них в качестве самого важного, а затем доказывать неизбежность саморазрушения данной цивилизации из-за каких-то частных, технических особенностей ее экономического устройства. Цивилизации, как и сама жизнь, возникают в результате взаимодействия множества независимых факторов, которые, как правило, невозможно свести к ясно очерченным институтам. Попытка исследовать институциональный механизм крушения цивилизации может показаться совершенно безнадежным предприятием. Тем не менее именно это мы намерены осуществить. Решаясь на осуществление такой задачи, мы оправдываем цель нашего исследования чрезвычайным своеобразием самого сюжета. Уникальность цивилизации XIX в. заключалась именно в том, что она концентрировалась вокруг именно этого институционального механизма.