В экономических условиях, характерных для XIX в., внешняя торговля и золотой стандарт обладали бесспорным авторитетом по отношению к потребностям внутреннего предпринимательства. Действие золотого стандарта требовало понижения уровня внутренних цен каждый раз, когда валютному курсу угрожало обесценивание. Поскольку дефляция осуществляется за счет ограничения кредита, отсюда следует, что действие товарных денег препятствует функционированию кредитной системы. Такая ситуация создавала постоянную угрозу предпринимательству, однако не могло быть и речи о том, чтобы вообще отказаться от бумажных денег и оставить только товарные, поскольку такое лекарство было бы хуже самой болезни.
Централизация банковского дела довольно сильно смягчила этот недостаток, свойственный кредитным деньгам. Благодаря централизации кредитных ресурсов в стране появилась возможность избежать полного беспорядка в предпринимательстве и сфере занятости, характерного при дефляции, и организовать дефляцию таким образом, чтобы погасить ее резко негативное воздействие и рассредоточить его по всей стране. Обычная функция банка заключалась в том, чтобы смягчить то непосредственное воздействие на обращение банкнот, которые вызывалось сокращением золотого запаса, а также воздействие на предпринимательство, вызванное уменьшением обращения самих банкнот.
Банк мог использовать различные методы. Краткосрочные кредиты помогали оправиться от краткосрочных потерь золота и избежать необходимости в ограничении кредитов вообще. Однако даже в том случае, когда это ограничение было неизбежным, что часто и случалось, банк выступал как своего рода буфер: повышение банковской ставки, а также кредитные операции на открытом рынке распространяли результаты рестрикций по всей стране, тем самым перекладывая их бремя на более сильные плечи.
Рассмотрим существенно важный пример одностороннего перевода платежей из страны в страну, который, в частности, может возникнуть в результате изменения спроса на пищевые продукты в смысле предпочтения внутренних импортным. Золото, которое теперь надо послать за границу в качестве платежа за ввезенную продукцию, при других обстоятельствах было бы использовано для внутренних платежей, теперь же его отсутствие должно вызвать снижение уровня внутренних продаж и, следовательно, падение цен. Такой тип дефляции мы назовем «коммерческой», потому что он распространяется от одной фирмы к другой в соответствии с их случайными сделками. В конце концов распространение дефляции достигает экспортных фирм и таким образом затрагивает экспортного излишка, который и представляет «реальный трансферт». Однако вред и ущерб, нанесенный обществу в широком смысле, будет гораздо больше, чем тот, который неизбежно должен был затронуть этот экспортный излишек, так как всегда есть фирмы, экспортные возможности которых невелики и которым достаточно лишь незначительного снижения цен, чтобы они «пошли в атаку», и такое снижение может быть достигнуто прежде всего экономическими мерами путем постепенного расширения дефляции на все сообщество предпринимателей.
В этом и заключалась одна из функций центрального банка. Политика скидок и операций на открытом рынке, проводимая им в широком масштабе, снижала внутренние цены более или менее одинаково и давала возможность фирмам, «почти готовым к экспорту», возобновлять или увеличивать свои экспортные поставки, причем ликвидации подлежали только самые неэффективные фирмы. Таким образом «реальный трансферт» осуществлялся ценой внесения в экономичную систему гораздо меньших диспропорций, чем та, к которой пришлось бы прибегнуть, чтобы достичь того же экспортного излишка с помощью иррационального метода случайных и нередко катастрофических импульсов, передаваемых через узкие каналы «коммерческой дефляции».
Однако самым сильным из всех обвинений, касающихся золотого стандарта, стал тот факт, что, несмотря на все эти механизмы, направленные на смягчение последствий дефляции, в результате вновь и вновь наблюдались полная дезорганизация предпринимательской деятельности и, как следствие, массовая безработица.
Пример с деньгами представил вполне реальную аналогию той ситуации, которая сложилась по отношению к труду и земле. Использование товарной фикции применительно к каждому из этих случаев вело к их эффективному включению в рыночную экономику и в то же время создавало для общества серьезную угрозу. В случае с деньгами угроза нависала над производственным предприятием, существование которого зависело от любого падения уровня цен, вызванного использованием товарных денег. Таким образом, здесь надо было прибегать к защитным мерам, чтобы положить конец рыночному механизму самоуправления.
Централизация банковского оборота превращала автоматическое функционирование золотого стандарта к простой видимости. Она означала, что управление денежными потоками централизуется; саморегулирующийся механизм предоставления кредита заменялся управлением, даже если сам метод не всегда был осознанным и преднамеренным. Все больше и больше находила признание та мысль, что международный золотой стандарт может предоставить саморегуляции только в том случае, если отдельные страны оставляют идею централизации банковского оборота. Единственным последовательным сторонником чистого золотого стандарта, действительно оправдывавшим этот отчаянный шаг, был Людвиг фон Мизес; его совет, если бы к нему прислушались, превратил бы национальную экономику различных стран в руины.
Почти всей неразберихой, существовавшей в денежной теории, она была обязана разделению политики и экономики, что является яркой особенностью рыночного общества. Более века деньги рассматривались как чисто экономическая категория, как товар, используемый для нужд опосредованного товарообмена. Если золото было столь предпочтительным товаром, золотой стандарт продолжал действовать. (Определение «международный» по отношению к этому стандарту не имело смысла, поскольку для экономиста не существовало народов; сделки совершались не между народами, а между отдельными лицами, политическая ориентация которых была такой же неважной, как и цвет их волос.) Англии XIX в. Рикардо внушал мысль о том, что термин «деньги» означает средство обмена, что банкноты созданы просто для удобства и польза от них заключается в том, что с ними легче обращаться, чем с золотом, а их ценность берет начало в уверенности, что, обладая ими, мы обладаем средством в любой момент получить сам товар, т. е. золото. Отсюда следовало, что национальный характер валют не имеет никакого значения, поскольку они — это всего лишь знаки, представляющие тот же самый товар. И если для правительства неразумно стремиться к тому, чтобы самому обладать золотом (поскольку распределение этого товара как всякого другого само регулируется на мировом рынке), еще неразумнее воображать, что знаки, несущие на себе признаки той или иной национальности, имеют какое-то значение для благополучия и процветания соответствующих стран.
Однако институциональное разделение политической и экономической сфер никогда не было полным и именно в вопросе валюты оно с необходимостью было незавершенным; государство, монетный двор которого, как казалось, только удостоверяет вес монет, на самом деле было гарантом ценности бумажных денег, которые оно принимало как оплату налогов и в других отношениях. Эти деньги не были средством обмена, они были средством платежа; они не были товаром, но представляли собой покупательную способность; они были вовсе не какой-то полезностью сами по себе, она служили просто числовым выражением притязания на ту вещь, которую можно было приобрести. Ясно, что общество, в котором распределение зависело от обладания такими знаками покупательной способности, представляло собой образование, совершенно не связанное с рыночной экономикой.
Здесь мы, конечно, имеем дело не с какими-то реальными ситуациями, а с концептуальными моделями, которые используем для разъяснения. Никакую рыночную экономику нельзя отделить от политической сферы; напротив, она представляла собой тот пласт, который лежал в основе классической экономики, начиная с Давида Рикардо, и без которого понятия и посылки, характерные для последней, были непостижимыми. Согласно такой «схеме» общество состоит из индивидов, занимающихся меновой торговлей и обладающих перечнем товаров: различными изделиями, землей, трудом, а также их составляющими. Деньги — это просто один из товаров, который обменивается чаще других и, следовательно, приобретается с целью использования при обмене. Такое «общество», наверное, нереально, однако оно содержит те слагаемые для построения, с которых и начинала классическая экономика.
