Был и еще один человек, который проводил много времени с Николасом. Это был мужчина сорока четырех лет. Он пришел сюда из самой северной части Империи. Путь его был долгим, на аванпост он прибыл через пару дней после Николаса. Суровая природа его краев, создала крепкого, коренастого и сильного мужчину. У него была ярко выраженная мускулатура, выбритая на лысо голова была похожа на яйцо с суровыми глазами, но в душе этот мужчина был довольно мягок и добр. В любой стычке его внешность была гораздо красноречивее любых слов. Он прекрасно управлялся с боевым топором и молотом. Он носил гордое северное имя: Андерс, что в его краях означало храбрость и мужество.
– Хорошая у вас тут погодка, – сказал он, впервые обращаясь к Николасу. – В моих краях снег лежит круглый год, а морозы и ветра такие, что даже зайцы на ходу замерзают.
– Ты еще не видел эти края летом, – ответил ему Николас.
– Очень надеюсь увидеть, думаю обжиться тут после войны. У вас тут много красивых бабенок, – со смехом произнес он.
– А в твоих краях с этим проблемы?
– А у нас одни моржи, да медведи0 – заливаясь хохотом ответил Андерс.
–Ты сюда тоже добровольцем? – спросил Николас.
– А как же иначе.
– Тоже веришь в Императора?
– Нет конечно, провались он пропадом. Когда-то наши племена были гордым народом, но четыре года назад ваш Император пришел на наши земли и перебил всех, кого смог, присвоив наши земли и сделав нас его вассалами. С тех пор жизнь на севере изменилась, с нас постоянно дерут три шкуры, забирая последнее. Я решил, что пора выбираться из своей берлоги и посмотреть на мир вокруг, а наемником можно заработать. Тем более видя города через, которые я проходил, не сложно догадаться, что в какой-то момент пришли бы и за мной. Так уж лучше сам пойду.
За время на границе Николас сильно сдружился со своими новыми знакомыми, им всегда было, о чем поговорить, а Андерс в любой ситуации, мог рассмешить всех своими байками.
– Как так получилось, что у тебя нет семьи? – спросил его в один из вечеров Николас.
– Была, – с тоской в голосе ответил северянин, – моя жена умерла во время родов, вместе с ребенком. Это было двадцать лет назад, с тех пор я не хотел заводить другую семью.
– Прости друг, что затронул эту тему, – Николас дружески похлопал Андерса по плечу.
– Ничего, это было уже достаточно давно, чтобы я мог спокойно об этом говорить. – Как думаешь, скоро мы отправимся за стену? – перевел тему Андерс.
– Не знаю, думаю они еще не подготовили нужное количество солдат, для полноценного наступления, – ответил Николас.
– Возможно южане сами к нам придут, – продолжал рассуждать северянин.
– Судя по тому количеству беженцев, что бежит с южной части Империи в столицу, они периодически прорывают защиту стены. Но наш аванпост самый крупный, не думаю, что они осмелятся атаковать на этом участке границы.
Ливень шел уже вторые сутки, раскаты грома пронзали воздух. Казалось, что свинцовые тучи вот-вот обрушаться на землю. Серое небо скрывало солнечные лучи не давая понять, какое сейчас время суток. Молнии вспыхивал почти непрерывно, одна за другой. Тренировочная площадка превратилась в грязевую кашу. Кони в стойлах истерично ржали при каждом раскате грома. Порывистый ветер развивал плащи дозорных и норовил скинуть их со стены. В такую погоду даже самовлюбленный Император признавал свою ничтожность перед силами природы.
– Сколько может идти этот дождь? Вы когда-нибудь видели, что-то подобное? – обсуждали за ужином солдаты.
– Обычно гроза проходит довольно быстро, а так, чтобы уже второй день грохотало. На моей памяти ничего подобного не было.
– Это все гнев Богов! Мы разгневали их своими поступками!
– Угомонись идиот, Богам нет до тебя никакого дела
– Вот- вот, до меня то может и нет, а до всего человечества как раз есть, и это их кара нам.
– Заткнись, пока я не выбил тебе зубы, набожный дурак.
Николаса не интересовали разговоры о погоде. Все его мысли были устремлены в даль, сквозь леса и поля, прямиком к дому. Он представлял, как гладит волосы своей любимой, нежные словно черный шелк. Ощущал на коже прикосновения ее тонких пальцев, чувствовал вкус ее губ на своих. «Она даже не знает, где я сейчас нахожусь.» – Думал он. В первый же день Николас подошел к главнокомандующему с просьбой послать письмо домой. На что получил не двусмысленный ответ, о том, что ради любовного письма, никто гонца отправлять не будет, да и вообще он находится на первой линии обороны и должен забыть обо всех своих делах и сконцентрироваться на освоении боевых навыков. Естественно, что после такого, единственное, о чем он мог думать, это дом, где сейчас в одиночестве и неведении находиться его беременная жена. Чувство тревоги не покидало его даже во сне. Благодаря постоянным тренировкам день еще хоть как-то проходил, но вот ночи. Бессонные ночи были наполнены страхами и тревогами. Нет, он не боялся за свою жизнь и не думал о том, что погибнет на поле брани. Он переживал за Кэтрин, за то, что она осталась одна, за то, что она даже не знает, жив ли он. Ему часто снились кошмары, он вскакивал в холодном поту посреди ночи, не сразу понимая где он находится.
Прошло уже две недели с того момента, как он попал на границу, и примерно сорок семь дней как он в последний раз видел Кэтрин. Ходили слухи, что через неделю южная армия отправится в наступление, но никто из солдат не знал, куда будет направлен этот удар.
Туман застилал все вокруг, он был настолько плотным, что нельзя было разглядеть человека, стоящего на расстоянии вытянутой руки. Рано утром воздух разрезал гул боевого рога. Под прикрытием тумана враг подошел вплотную к стене. В одно мгновение сотни огненных стрел взметнулись в небо и обрушились на аванпост, превращая все в горящий ад. Происходила полная неразбериха, новобранцы бегали по территории аванпоста как потерянные дети, не знающие, что делать. Кто-то раздавал указания, но туман ограничивал видимость, огненные стрелы продолжали падать с небес, горели несколько казарм и бытовых построек. Кое-как командирам удалось поставить в боевые порядки своих подчиненных. Прозвучала команда: «Щиты поднять!» Из-за едкого запаха дыма, слезились глаза. Прозвучал глухой стук, затем еще один – это таранили ворота. Николас со своими новыми товарищами находился в ближайшей к воротам роте. Они первыми должны были принять на себя удар. Удары в ворота продолжались, туман постепенно рассеивался, но видимость по-прежнему оставалась ограниченной. Наконец ворота поддались под ударами тарана, дубовый засов затрещал и разлетелся на две половины. В открывшиеся ворота, будто дикая река влетела толпа людей в небесно-голубых доспехах. Они размахивали мечами и топорами, яростно кричали что-то на незнакомом Николасу языке, началось сражение.
Пространство заполнилось лязгом мечей, хрустом костей и треском лопающихся черепов. Пронзительные вопли умирающих ужасали живых. Николас не видел, как вокруг него соратники падали за мертво один за другим. Он искусно парировал атаки и разил своим мечом противников. Рана в плече еще болела и каждый удар по его щиту отдавался тупой болью в плече, но этой боли было недостаточно, чтобы отвлечь его. В голове его была лишь одна мысль: «Я должен выжить, я обещал вернуться». С Каждым ударом своего меча, с каждой парированной атакой, сил у него становилось все меньше и меньше. Казалось, что количество врагов не уменьшалось, они продолжали врываться в пробитые ворота. Бой длился уже около часа, силы защитников шли на спад, а на место каждого убитого врага приходили два новых. Под натиском нападавших, защитники начали отступать, боевой строй был сломлен, казалось, что враги нападают со всех сторон. Слышны были крики, но разобрать, что кричат, Николас не мог. Он увидел, как недалеко от него бьется белокурый Леонид, глаза его были наполнены ужасом, он истошно вопил и махал мечем во все стороны, совсем позабыв о полученных уроках. Мгновением позже Николас стал свидетелем, как его молодого друга пронзили копьем, древко вошло глубоко в живот. Николаса обуяла ярость, он бросился в сторону друга, но путь ему преградили двое нападавших. Он забыл о боли в плече, забыл о том, что обещал выжить и вернуться, его рассудок помутился от ярости. Злость была не на человека, убившего его, а на всех тех, кто причастен к развязыванию войн. На тех, кто отправляет молодых людей гибнуть на полях сражений вместо себя. Именно они виноваты в смерти юноши, они повинны в таком количестве вдов и сирот. Именно они, а не те, кто заносит меч над своей жертвой. В тот момент он не ощущал резаной раны на ноге, он лишь чувствовал, что что-то теплое и липкое стекает по бедру. Прорываясь к еще теплому телу Леонида, он получил неожиданный удар боевым молотом в бок. От удара он повалился на землю, дыхание сбилось, каждое его движение отдавалось болью в левом боку. Превозмогая боль, он попытался встать, но кто-то пронесся над ним пнув его по голове тяжелым сапогом. Он снова оказался на земле, голова кружилась, в ушах стоял гул подобный рою пчел. Вокруг него силуэты рубили друг друга, струя теплой крови брызнула ему на лицо, рядом рухнуло безжизненное тело. Голос в голове подсказал, что он должен встать, чего бы ему это не стоило. Опершись на воткнутый в землю меч, он резким усилием вернул себя на ноги. Голова закружилась, он пошатнулся и с трудом удержал равновесие. Он находился в самой гуще битвы, еще не успев до конца прийти в себя ему снова надо было отбивать атаки врагов. По лбу его стекала струйка крови, смешиваясь с потом она попадала в глаза, ноющая боль в ноге и боку мешали ему сосредоточиться. Двигался и сражался он инстинктивно, Николас уже плохо понимал где враги, а где соратники, он размахивал мечем из последних сил. Вдруг чей-то сильный рывок заставил его попятиться, разворачиваясь он замахнулся мечем и лишь в последний момент понял, что назад его тянет Андерс. Северянин вывел Николаса из-под вражеских ударов в тыл. Николас впервые смог оглядеть лагерь. Казармы обрушились, повсюду лежали погибшие и умирающие люди, весь лагерь полыхал, одна из створок ворот валялась на земле.
