Ах да, магия! Нужно не забыть мою фенечку, она мне ой как может пригодиться! Я взяла со стола жемчужную нить и стала пристраивать на левое запястье. Обмотала, крепко-крепко завязала – зубами помогла, – а потом задумалась: стоит задраться рукаву, и жемчуг обязательно привлечет к себе внимание. Как же быть? Привязать на щиколотку? Но дергать ногой, когда нужно будет незаметно магичить, это не просто заметно, но смешно и нелепо.

Хорошая мысль не заставила себя долго ждать: нужно перебинтовать руку. Даже если бинт выглянет из-под рукава – что такого? Поранился парень, с кем не бывает! Тем более бинт здесь точно имелся – я завела небольшую аптечку, когда тут жила. Только вот бинтоваться одной рукой неудобно. И я позвала:

– Агаша, помоги мне, пожалуйста!

Фейона вылетела из предусмотрительно оставленной мною щелочки и помогла забинтовать руку: где надо придержала, где надо подвязала. Потом я спросила у нее совета насчет магической покраски шапки.

– Ты свою магию пока не трать, – сказала сестренка, – я сама покрашу. В какой цвет? В коричневый, говоришь? Как у штанов?

– Нет, давай лучше в темно-серый, – передумала вдруг я, – как у рубахи. Но ты скажи, это надолго останется? Не станет шапка в самый неподходящий момент красной?

– Я сильно покрашу. Дней на десять хватит. И сделаю так, чтобы краска не сразу исчезла, когда магия ослабнет, а постепенно. Как только заметишь – подмагичишь еще на денек-другой.

– Да ну, какие десять дней? – замахала я руками. – Я вообще сегодня думаю вернуться. Самое позднее – завтра. Мне ведь только узнать, от какого короля там шпионы.

– Если что-то планируешь на день, готовься на неделю, – глубокомысленно изрекла Агаша и принялась колдовать над быстро сереющей шапкой.

Мне ее изречение не понравилось.

– Типун тебе на язычок, – сказала я. – Сейчас накаркаешь. Что мне там делать неделю? У меня тут муж, государство, свадьба скоро… Нет-нет, максимум сутки.

– Да я же не против, – затрепетала крыльями феечка. – Я просто говорю, что всегда нужно иметь запас. Пусть лучше останется, чем не хватит.

– Ты думаешь, меня может не хватить на разоблачение шпионов? – иронично хмыкнула я, хотя внутри что-то неприятно сжалось.

– Я имею в виду краску на шапке. Что для тебя какие-то шпионы!

– Спионы! Спионы! – раздался тоненький клич, и из ванной комнаты вылетело… сверкающее золотистое чудо, оставляя за собой шлейф осыпающихся блесток.

– О, небо! Она влезла в позолоту! – вскричала Агаша и метнулась наперерез живой комете.

Однако Усечка предвидела этот маневр бабушки и, поднырнув под нее, ушла в крутое пике. Взрослая фейона очутилась в блестящем облачке пудры и стала часто, словно плохо отрегулированный моторчик, чихать:

– Пфих-пфих-пфих-пфи-и-их!..

Это плохо сказалось на ее летных качествах – фею замотало из стороны в сторону, она влепилась в стеклянную дверцу одного из шкафов и начала медленно «стекать» по ней, словно неудачливый герой мультфильма.

Между тем искрящаяся звездной пылью крылатая малышка сделала пару эффектных фигур высшего пилотажа, взмыла к потолку и, издав усталое «фу-у-ух!..» прицепилась к шторе – точнехонько в то самое место, что и в прошлый раз. Очухавшаяся бабушка тут же рванула к внучке, и я испытала чувство дежавю: зеленокрылая фейона металась под потолком и причитала:

– Уся! Усенька! Ну я же просила!..

Разница теперешнего случая от прошлого заключалась только в одном: сейчас Уся была от головы до кончиков крыльев покрыта золотистой пудрой.

Впрочем, нет, не в одном: в этот раз не стала паниковать я. Сходила в спальню, взяла подушку, вернулась и подставила ее под малышку:

– Разжимай пальчики!

– А ти кто?

– Что значит кто? – удивилась я. – Я – это… – Лишь тут я вспомнила, как теперь выгляжу, и закончила фразу с поправкой: – …твой спасатель. Прыгай, не бойся!

Уся разжала ручки и приземлилась точно в центр подушки. С невозмутимым видом поднялась на ножки, внимательно меня осмотрела и сделала заключение:

– Хаесий спасатель. Гьяза как у моей подьюги Анель.

– Я не Анель! – бездумно выпалила я. – Меня зовут… э-э… Анналеон.

Имечко у меня, конечно, придумалось мощное, теперь все враги точно разбегутся. А вот с глазами нужно будет что-то сделать, провести доработку. Или ладно? В Такудале все равно Анель не видели, да и вообще, глаза – не документ.

Между тем вокруг подушки с внучкой уже нарезала круги Агаша.

– Ее нужно срочно искупать! Анель, помоги, набери в раковину теплой водички!

– Так ты помагичь, камзол же быстро очистила, – дала я совет.

– Уся не камзол! – взметнулась сестренка. – Такой магией на ребенка – ты что?!

– Ладно, не шуми, – улыбнулась я. – Сейчас сделаю вам водичку.

Я пошла в ванную, заткнула пробкой слив раковины, набрала теплой воды и вернулась в комнату:

– Идите, мойтесь. – И шепнула фейоне: – А я полетела в Такудал.

– Только отнеси, пожалуйста, Усеньку. Она же устала.

Когда бабушка замочила внучку прямо в платьице в воду и принялась ее отстирывать, я вернулась в комнату, надела перекрашенную шапку и стала вспоминать картину с замком и деревом.

Но сосредоточиться мне не дали. Из ванной раздался вопль:

– Не хасю-ю-уу! Не надо мыля! Гьязки сиплет!

Тут же закудахтала Агаша:

– Потерпи чуток, без мыла твои волосики не промыть… Стой! Ты куда?!

Из ванной комнаты вылетела Усечка и пронеслась совсем рядом с моим лицом, обдав его веером мелких брызг. Они попали в глаза, а поскольку вода была мыльной, я тоже чуть было не закричала: «Гьязки сиплет!» Заморгала, стала их тереть…

Прилетела всклокоченная сестренка.

– Где она?! Где?

– Только что пролетела, – продолжала моргать я. – Где-то тут прячется. Никуда не денется, дверь закрыта… Помочь искать?

– Не надо, – отозвалась Агаша. – Может, она тебя боится? Лети в свой Такудал.

Ну что ж… Я снова вспомнила картину, сосредоточилась на разлапистом, с обломанной верхушкой дереве, шагнула к нему… И в последний момент, когда комната стала уже стремительно блекнуть, услышала: «Стой!» и увидела метнувшуюся ко мне зеленокрылую молнию.

Остановить перемещение я уже не могла. И откуда у меня такая реакция, ведь все произошло в одно мгновение. Да, наверное, я пытаюсь оправдаться, хотя и не уверена, была ли в случившемся моя вина. Впрочем, конечно, была, ведь если бы не я, ничего бы не и случилось.

Во всяком случае я вынесла из этого строжайшее правило, которому поклялась следовать до конца жизни: «Перемещатель! Прежде чем переместиться, проверь свои карманы! Они пустые? Проверь еще раз!»

Короче говоря, когда я услышала крик сестренки и увидела ее, летящую на меня, я уже начала перемещаться в Такудал. Моргнув, я увидела уже не свою бывшую комнату, а будто сошедший с картины из спальни мужа замок с растущим возле него нелепым разлапистым деревом. Было немного сумрачно, но не настолько, чтобы прекрасно все не разглядеть. До замка с деревом было метров сто, сейчас я стояла на травяном поле, а на отвороте камзола висела Агаша.

– Я же сказала «стой»! – простонала она.

– Вот, стою, – буркнула я. – Ты бы еще позже крикнула. И вообще, зачем ты это сделала?

– Чтобы ты не перемещалась! Потому что забрала с собой Усю!

У меня отвисла челюсть, я не могла сказать ни слова. Да и что тут скажешь? Я испытала реальный шок.

Сестренка же спикировала к моему левому карману, оттопырила его и сказала:

– Вылезай, маленькая негодница! Сейчас бабушка даст тебе ремешка!

– Не нядо лемеска, – послышалось из кармана.

– На твое счастье у меня его и нет. Но вылезай все равно, отшлепаю так. А если не вылезешь, я улечу и оставлю тебя с этим непослушным дядей. Вы друг друга стоите.

Я первый раз слышала, чтобы Агаша так сердито и строго разговаривала с внучкой. Но с другой стороны, раньше и таких ситуаций не было. До меня только сейчас стала доходить серьезность момента: я перенесла в незнакомую, возможно опасную страну малюсенькую феечку, у которой не только не было магии, которая не только плохо умела летать, но которая даже еще выговаривала не все буквы! И мне ужасно повезло, что сестренка в последний момент как-то поняла, где прячется Уся, и успела схватиться за камзол. Что бы я иначе делала, не представляю!