– Все будет хорошо, сестренка, – погладила я мизинцем пушистые белые волосы феечки. – Обязательно будет! Не думай о плохом. У нас… то есть там, на Земле, говорили, что мысль материальна. Нужно всегда верить в лучшее.
– Здесь мысли на самом деле могут стать такими, – не очень весело улыбнулась Агаша, – ты сама это знаешь. Но даже магия не всегда помогает.
– Я сейчас скажу банальность, но любовь порой сильнее магии. А ты ведь любишь Усечку…
– Больше самой жизни! – вспорхнула с ладони Агаша.
– Значит, она восстановится, и вы отправитесь к своим. А я буду по вам скучать, но и радоваться за вас тоже.
– Ты очень хорошая, – подлетела и чмокнула меня в щеку сестренка.
– Когда сплю зубами к стенке, – попыталась я пошутить. Но феечка этой фразы раньше не слышала и юмора не поняла.
– Ты и в эту сторону зубами хорошая. И даже когда не спишь.
– Спасибо тебе. Главное, чтобы мой муж так же думал.
– А он что, думает по-другому?! – вскрикнула Агаша и тут же зажала рот, оглянувшись на Усю. Малышка не проснулась.
– Надеюсь, что нет. Во всяком случае, Вилеон. Не знаю, что будет думать его другая ипостась.
– Мареон? – удивилась фейона. – Но ведь это все равно будет и Вилеон тоже, разве нет?
– Вообще-то когда воплоэн перевоплощается, он становится другим человеком, – сказала я. – Но да, у них общая память с… исходным вариантом, образ мыслей, все такое. Но кто его знает? Я ведь очень мало знаю об этом народе, хоть и сама воплоэна. И потом, я ведь тоже стану другой, Мареон женится не на Анель, а на Куреанне.
– Он не сможет тебя не любить, в кого бы ты ни воплотилась, – мотнула белой головушкой фея.
– Пойду, у него спрошу, – подмигнула я ей.
Мне и правда было пора возвращаться в королевский дворец, чтобы рассказать Вилеону, как идет подготовка к свадебной церемонии и уточнить у него некоторые детали. Я вышла из гиленского дворца и, спустившись по широкой парадной лестнице, направилась к поджидавшему меня перемещателю Перинеону. Это был молодой человек, почти юноша, с курчавой русой головой и по-девичьи гладкими, румяными щеками. Он не умел, как Геламеон, перемещаться между мирами, но мне этого и не требовалось, и я стала его главной подопечной. По-моему, Перинеон был даже влюблен в меня, но именно той детской, восторженной влюбленностью, которая не подразумевает страсти.
Геламеон же, кстати, занимался сейчас исключительно доставкой в иные миры находителей и возвращением их и найденных воплоэнов на Курону. Более двух десятков лет назад в родном королевстве Вилеона, где и жили воплоэны, тамошним королем была им объявлена война. И горстка верных воплоэнам перемещателей стала спешно забрасывать представителей опального народа в другие миры – практически наугад. Спасли немногих, сотни две, и то не всех наверняка, ведь почти треть перемещателей так и не вернулась назад. Из вернувшихся до нынешних времен дожили также не все, так что координаты половины миров со спасшимися воплоэнами оказались утерянными. Теперь перемещатели и находители королевства Заромар по приказу Вилеона усиленно разыскивали – тоже в основном наугад – спасенных когда-то от бесчинств короля воплоэнов. Придворный перемещатель Геламеон и находитель Сашуля – моя лучшая подруга – нашли так и меня, а сейчас продолжали поиски остальных. Вилеон категорически запретил привлекать их к чему-то иному.
Я приветственно кивнула Перинеону и подала ему руку. Румянец на щеках молодого перемещателя стал еще заметнее, но его рука была надежной и твердой. Через пару мгновений я уже стояла возле шикарного дворца, к величественной красоте которого до сих пор не успела привыкнуть.
Поблагодарив перемещателя, я взбежала по парадной лестнице, кивнула открывшим передо мной высоченные двери стражникам и поднялась на второй этаж дворца, где было расположено сразу несколько помещений, в которых мог сейчас находиться король: тронный зал, апартаменты для приема посетителей и совещаний, рабочий кабинет, комната отдыха, столовая.
Время было не обеденное, отдыхать и восседать на троне мужу в эти напряженные дни вряд ли пришло бы в голову, поэтому я направилась в его рабочий кабинет и не ошиблась: Вилеон сидел за массивным, широченным письменным столом. При виде меня любимый оторвался от бумаг, приветливо улыбнулся, встал и вышел навстречу. Несмотря на улыбку, его лицо выдавало и некоторую озабоченность, которую Вилеон не сумел от меня спрятать, да наверное, особо и не пытался – знал уже, что от меня трудно что-либо скрыть, особенно касающееся его лично.
Подойдя, он обнял меня так нежно, что перехватило дыхание, а его поцелуй и вовсе заставил забыть, что нужно дышать. Это могло бы завести нас еще дальше, если бы не деловая атмосфера кабинета и не срочные вопросы, которым не было дела до наших чувств. В первую очередь мы были сейчас все-таки не романтическими влюбленными, а королем с королевой. Как говорили там, на Земле: «Рабочее время – работе».
Переборов себя, я нехотя высвободилась из объятий мужа и сказала:
– Привет. Весь в делах? А я к тебе тоже с делами. Можно?
– Что-то срочное? – убрал Вилеон за спину руки, которым очень не хотелось убираться с моей талии, видно было, что муж их заставил с трудом. Но расстроенным он выглядел не только из-за этого.
– Да, срочное, – кивнула я, – если учесть, что до свадьбы Мареона и Анны меньше трех недель. Например, есть вопросы с убранством зала: я хочу использовать воздушные шарики, а оформители смотрят на меня, как на слабоумную. Но это же красиво! На Земле шарики и свадьба – считай, синонимы. Я говорила с Каштаном и Драценой, они сказали, что в здешних лесах есть деревья с такой смолой, которая, твердея, становится упругой и тягучей. Шариков из нее наделать – раз плюнуть. Людей нужно минимум, я уже все прикинула: двадцать собирателей, десяток тянульщиков, столько же надувателей – на пару тысяч шариков, думаю, хватит. Но начинать нужно сейчас, нечего тянуть резину! То есть уже как раз и надо ее тянуть, чтобы успеть к свадьбе. Еще проблема с рассадкой гостей – их намечается больше, чем мы…
Я вдруг заметила, что Вилеон смотрит не на меня, а будто бы сквозь, словно я была невидимой или как минимум стеклянной. Подняла руку, посмотрела – нет, пока не просвечивает. Я помахала ею перед глазами супруга:
– Ау! Ты тут?
– Что? – сфокусировавшись на мне, смешно выгнул брови любимый. – Да-да, я здесь. Кого, ты сказала, тянуть? Гостей?
– Нет, – мотнула я головой. – Гостей не тянуть, а надувать. А тянуть шарики. То есть, тьфу!.. Ты меня что, не слушал?
– Прости, дорогая, мне сейчас немного не до шариков.
– Как это не до шариков? Свадьба же скоро… Но ладно шарики, зал можно и цветами украсить, хоть это и банально. А вот с гостями нужно точно решать, потому что пора уже рассылать письма.
– Да, письма… – снова ушел Вилеон сквозь меня взглядом. – Вот именно.
– Да что с тобой? – взялась я за плечи моего короля и немножко его потрясла. – Что значит «вот именно»?
Он задумчиво посмотрел на меня, кусая губу, словно и сам забыл, что это значит. Мне стало не по себе: что же такое могло случиться, что выбило из колеи моего решительного и сильного мужа? Впрочем, он словно встряхнулся и опять стал решительным:
– Идем, я тебе покажу! – Вилеон быстрым шагом вернулся к столу, взял с него исписанный витиеватым почерком лист и протянул мне: – Читай.
Я взяла бумагу и обратила внимание на сгибы – листок до этого складывали вчетверо, будто письмо. Собственно, это и оказалось письмом. С трудом продираясь сквозь многочисленные завитушки, я прочитала:
«Дорогой брат!
До меня дошли вести, что ты стал королем Заромара. Поздравляю, Ваше Величество! Я верю, что ты будешь править умело и справедливо. Желаю тебе верных и уважающих тебя и твои решения подданных.
О себе не могу сказать ничего нового, равно как о нашем брате Тилеоне, дядьях и прочих родственниках, которых, впрочем, не видел уже с месяц, и не особо горю в том желанием, как, вероятно, и сам ты. Надеюсь, ко мне ты питаешь более теплые чувства, как и я к тебе, но даже если это не так, все равно хочу рассказать тебе о некоторых событиях, которые встревожили меня и заставили сесть за это письмо.
