– Что… вы…
– Мы давно пытаемся поймать хоть одного, – продолжил император. – Чтобы выведать наконец все секреты. В самом деле, у нас перманентная война. Нужен перелом. Пусть подскажет.
– А ты – любимая женщина путника, – произнес некромант, повертев ее голову туда-сюда. – Он был без ума от тебя – так ты сказала. Может, ты и сейчас ему не безразлична. Мать его ребенка. Он наверняка придет.
– Нет, – просипела Кармелла.
– Придет, раз вы ему дороги, – сказал император, отпивая чай. – Такая роскошная женщина словно хорошее вино – становится лучше с годами.
Кармелла хотела поблагодарить за комплимент. Пусть и избитый, из уст самого императора он приобретал особую ценность. Но не смогла издать ни звука.
– Может, путник придет, если сделать тебе больно, – прошептал некромант, склонившись к ее уху, а потом прикусил мочку так сильно, что Кармелла взвизгнула бы, если бы могла.
Что-то теплое капнуло ей на плечо, но она даже не смогла пошевелиться. Некромант выпрямился, и его губы были красными от крови. Ее крови.
– Поймите, Кармелла, – вздохнул император, сделав еще глоток чая и облизав сухие губы. – Это ради империи. Путники видят все, глядя на наш мир словно на ковер под ногами. Я тоже мог стать путником, представляете? Иногда жалею, что не выбрал ту дорогу. Она была бы куда проще… Ваш любимый увидит, что вы страдаете. Уже видит. И если в нем есть хоть капля милосердия…
– Если ему на тебя не плевать, – добавил некромант, закатывая рукава. – Ваша звездность, вы хотите присутствовать?
– Разумеется, – подтвердил тот. – Я чувствую ее ужас так осязаемо. Он горячее чем этот чай. Ты уверен, что путник, если явится, не сможет навредить мне?
– Я некромант первого уровня и смогу заслонить вас от смерти. Но с этими путниками нельзя быть уверенным ни в чем, – ответил некромант. – В том-то и дело. По сути, он мог бы предвидеть то, что случится. Но не отвел ее. Позволил прийти.
– Или он не предугадал, насколько жестоким ты можешь быть, – флегматично заметил император. – В последнее время ты пугаешь меня, Антрес. Словно бы это ты пьешь энергию хищников, а не я.
– Тогда давайте определим рамки, – сказал некромант, поглаживая плечи Кармеллы. Острые ногти впились в ее кожу, царапая.
Император задумался на миг, снова облизнул губы, как лягушка.
– Без рамок, – ответил он. – Пусть путник поймет, что мы не шутим. Ты слышишь меня? – громко спросил он, подняв лицо к потолку. – Приди и ответь на наши вопросы, и мы ее отпустим!
Повернувшись к некроманту, коротко кивнул. Тот бесцеремонно запустил руку в ее волосы, мгновенно испортив прическу, которую Кармелла делала в лучшем салоне Фургарта, а потом рванул вперед, так что она ударилась лицом о лакированный блестящий столик.
Боль ослепила ее, перед глазами поплыли цветные круги. Некромант потянул ее за волосы, заставляя выпрямиться в кресле. На столике остались пятна – кровь, пудра, немного блесток…
– Сделай так, чтобы она могла кричать, – приказал император. – Люблю женские крики.
– Как скажете, ваша звездность.
Прикосновение сухой холодной ладони к шее, оцепенение слегка отпустило ее, и Кармелла заорала, что есть мочи.
– Вот это голосина, – ухмыльнулся Антрес. – Твой путник услышит. Вы позволите?
Император кивнул, и некромант взял чайничек, из которого ее так и не угостили. Тонкий белый носик оказался перед ее лицом, а потом тонкая струйка невыносимо горячего чая полилась в вырез ее платья, обжигая грудь.
– Хватит! – выкрикнула Кармелла. – Хватит! Мы виделись всего раз! Я даже не знаю его имени!
– Однако он захотел тебя, – прошептал некромант, отставляя чайник на стол, и Кармелла, всхлипнув, разрыдалась.
Взявшись за кромку платья, некромант сдернул его вниз, оголяя и грудь, покрасневшую от кипятка, и хитроумное белье с жесткими подушечками.
– Ваша звездность! – взмолилась она. – Пощадите! Я верная подданная…
– И послужишь на благо империи, – кивнул император, с интересом разглядывая ее грудь. – А иначе нам придется использовать вашу дочь.
Кармелла подавилась всеми словами, которые готова была сказать. Арнелла? Ее доченька, ее солнышко, может оказаться здесь, в лапах этих чудовищ?
– Может, надо заставить путника ревновать? – задумчиво произнес некромант.
Кармелла с трудом подняла голову и посмотрела в бездонно черные глаза.
– Попробуй, – сказала она, и император махнул мягкой ладонью, позволяя.
***
Мы вернулись, когда совсем стемнело, и кроны больших деревьев припорошило звездами. Экипаж стукнул колесами о землю, подпрыгнул, так что я рефлекторно сжала руку Эммета, а потом покатился спокойно и остановился у главных ворот академии, которые оказались заперты. Окинув нас хмурым взглядом, сторож, похожий на злобного пса, открыл их, а после снова запер на замок, слегка светящийся магией.
– Распоряжение ректора, – буркнул он. – На первый раз прощаю, но с завтрашнего дня вводится комендантский час.
Эммет провел меня до дома, поцеловал в щеку и пошел провожать Миранду. Огонь вспыхнул в камине, затрепетал в светильниках на стенах, приветствуя меня как хозяйку. Распустив волосы, я расчесала их пальцами и слегка помассировала затылок. Голова гудела от впечатлений, глаза слипались, и я отправилась в ванную. В этом доме она была куда скромнее: ни мрамора, ни огромной лохани, где можно легко уместиться вдвоем. Став под тугие струи воды, я с наслаждением смыла дорожную пыль. Потом хорошенько вытерлась полотенцем, надела халат, который был велик мне на пару размеров, почистила зубы и, поколебавшись, осторожно провела ладонями по волосам. Все получилось: я не сожгла их, а только слегка подсушила. После Лабиринта магия в моем теле стала куда послушнее – словно третья рука, к которой еще предстояло приноровиться.
Я вышла из ванной, вытянула руку к гостиной, гася огни. Подошла к окну и выглянула наружу. Дом ректора виднелся вдали, но света не было. Остался у Стены? Задержался в академии? Развернувшись, замерла, заметив два огонька в глубине комнаты. Свечи? Но потом с дивана поднялся темный силуэт, и я поняла, что это глаза Родерика. Сердце подпрыгнуло в груди и застучало набатом.
– Где ты была? – требовательно спросил мастер Адалхард, и все мои добрые намерения поговорить, объяснить про Кевина, попытаться прийти к какому-то компромиссу улетучились как дым.
– Не ваше дело! – выпалила я, пятясь в коридор, но Родерик шел за мной следом, и глаза его пылали. – Хватит являться сюда без спроса! Хватит командовать! Я в конце концов не одета, и это просто неприлично! У вас нет никакого права…
Он обнял меня, притянув к себе, и я задохнулась от жара, взметнувшегося по моему телу. Родерик поцеловал меня в макушку, в висок.
– Мастер Адалхард, – слабо возмутилась я, – что вы себе…
Он вздохнул, уткнувшись в мои волосы, но потом все же разжал объятия и отступил, а я едва удержалась, чтобы не шагнуть следом. Обхватив себя руками, я посмотрела в глаза, которые светились в темноте точно тлеющие угли.
– Зачем ты ездила в Фургарт?
– Если вы знали, что я была в Фургарте, то зачем спрашивать, где я была?
– Уточнял. Что ты там забыла? В городе произошло убийство.
– Я знаю.
– Но все же поехала? Арнелла, может, начнешь думать, а потом делать? – раздраженно бросил он.
– Может, перестанете преследовать меня?
Я запахнула халат плотнее, но он все норовил распахнуться на груди. Хорошо хоть ноги прикрывал почти до пят.
– Я ректор и несу ответственность за безопасность студентов, – отчеканил Родерик.
– Хотите сказать, это ваша обязанность – караулить меня у ванной?
– В некотором роде, да, – он улыбнулся и спросил спокойнее: – Ездила к маме?
– Да. Но ее не было, – проворчала я. – Хоть это по-прежнему не ваше дело.
– Я волновался.
– Найдите себе другой повод для волнений. Миранда ездила со мной. Она тоже студентка академии.
– О ней есть кому беспокоиться, – туманно ответил Родерик. – Твоя мать при нашей последней встрече заявила, что заставит меня жениться на тебе. И сопроводила это куда более жестокими угрозами о том, что она еще сделает со мной и некоторыми частями моего тела.
