Китайцы на берегу, одетые в латаные голубые куртки, штаны и шляпы, сделанные из бересты, любезно давали путешественникам объяснения на ломаном русско-китайском жаргоне.

Сообщение кули подтвердилось. Еще до полудня к пристани причалил идущий вверх по реке почтово-пассажирский пароход «Вера», принадлежащий Компании амурского пароходства.

Пока кули грузили дрова, путешественники, приглашенные капитаном на чашку чая «с огоньком», как называл капитан добавку арака[31] к чаю, вошли на палубу парохода.

Все пассажиры первого и второго класса столпились у борта. Среди них были богатые купцы из Сретенска и Нерчинска; военные, едущие в отпуск; простые казаки; православный священник с длинной седой бородой, который воспользовался случаем и стал собирать пожертвования на свою церковь; жены офицеров из Владивостока, едущие в Нерчинск; несколько бурятов и группа эвенков и удэгейцев.

Все они с любопытством смотрели на лагерь звероловов и, когда те появились на палубе, окружили их плотным кольцом. Посыпались приветствия и вопросы. Томек стал оживленно беседовать с купцом из Нерчинска, но Вильмовский шепнул ему, чтобы он ни о чем не спрашивал. Сыщик Павлов внимательно прислушивался, и каждое неосторожно сказанное слово могло возбудить у него подозрения. Капитан Крамер, немец по происхождению, сам того не зная, избавил охотников от настойчивой толпы, пригласив их в свою каюту. Они уселись за продолговатым столом, на котором сразу же появились две бутылки арака и пышущий жаром самовар.

После первого знакомства Крамер спросил Вильмовского, почему экспедиция остановилась в столь пустынном месте. Услышав ответ, он хлопнул рукой по колену и сказал:

– Ваше счастье, господа! На рассвете я обогнал буксир «Сунгач» с двумя баржами. У капитана «Сунгача» настроение неважное, потому что по распоряжению купца Нашкина он едет в Сретенск за мехами почти порожняком, лишь с мелким грузом рыбных консервов.

Как только Крамер упомянул фамилию Нашкина, заинтересованные звероловы обменялись друг с другом многозначительными взглядами. Хитрый боцман, чтобы отвлечь внимание Павлова от беседы, что-то шепнул ему на ухо. Павлов повеселел и согласно кивнул, тогда боцман наполнил свой стакан и стакан Павлова чистым араком. Вильмовский это сразу заметил и, воспользовавшись тем, что занятые собой боцман и Павлов стали чокаться стаканами, сказал:

– Это в самом деле было бы для нас счастливое стечение обстоятельств. Лишь бы только капитан «Сунгача» согласился взять нас на борт.

– Согласится, я уверен, – ответил Крамер с иронической улыбкой. – Такие, как он, умеют ждать и никогда не спешат. Это бывший каторжник!

– Спасибо за ваши сведения, – сказал Вильмовский. – Мне будет легче разговаривать с ним.

– Он согласится, ему необходимы деньги, – продолжал Крамер. – В Сибири никто не отталкивает руку с государственными кредитными билетами. Мы в стране, где все возможно и где расцветает… взяточничество. Не подмажешь – не поедешь!

Вильмовский молчал, а вместо него в беседу вмешался Смуга:

– Еще во Владивостоке мне приходилось слышать о Нашкине. Если не ошибаюсь, он торгует мехами. Однако мне говорили, что он живет в Нерчинске.

– Верно, вам сказали правду, Нашкин живет в Нерчинске, притом в великолепнейшем дворце, который он купил у Бутина после банкротства его золотых россыпей. Нашкин – могущественнейший финансовый воротила Сибири, – пояснил Крамер. – Фактории Нашкина разбросаны по всей Восточной Сибири. У него есть отделение также и в Сретенске, откуда начинается навигация по Амуру.

– Ну и черт с ним, с этим Нашкиным! Ваше здоровье, господин капитан, – сказал Смуга, поднимая свой стакан.

– За здоровье дорогих гостей! – воскликнул Крамер.

Вскоре обе бутылки арака опустели. Китайцы погрузили дрова. Крамер неохотно прощался со звероловами, говоря им, что служба не дружба, особенно на почтовом пароходе.

– Другое дело такой «Сунгач», – сказал капитан, горячо пожимая руки боцману, которого он считал настоящим немцем. – Капитан «Сунгача» может ждать вас день, два и даже целую неделю, если только ему за это заплатить. Ну, желаю вам успешной охоты!

Гости сошли на пристань. «Вера», протяжно гудя, отчалила и, выбрасывая из пароходной трубы искры, вскоре исчезла за поворотом реки. Воспользовавшись тем, что Павлов заинтересовался китайцами, звероловы отошли в сторонку, чтобы поговорить на свободе.

– Глупый немец дал нам важные сведения, – начал разговор боцман. – У меня даже дух захватило, когда он упомянул о Нашкине.

– Жаль, что мы не могли подробнее его расспросить, – вмешался Томек. – Если говорить правду, у меня уже чесался язык…

– Жалеть нечего, – заметил Смуга. – У Нашкина, конечно, много работников. Я сомневаюсь, интересовал ли Крамера ссыльный, который, наверное, не получил никакой важной должности.

– Ты прав, Ян, – сказал Вильмовский. – С каким же презрением он говорил о капитане «Сунгача» как о бывшем каторжнике!

– Возможно, у капитана мы узнаем больше, – сказал Томек.

– Не советую касаться того, что нас интересует, – сказал Смуга. – Мы доподлинно знаем, что Нашкин живет в Нерчинске. Это весьма важное известие. Мы все глубже и глубже лезем в волчью пасть. Один не слишком продуманный ход или даже слово могут повлечь за собой наше поражение.

– Я с тобой полностью согласен, Ян. Ты начальник экспедиции, остальные пусть прислушиваются и… молчат, – твердо заявил Вильмовский.

– Согласен, вполне согласен, – подтвердил боцман. – На пароходе я не вмешивался в разговор с этим немцем, а только занялся сыщиком, чтобы он вам не мешал.

– Должен признать, боцман, что вы, несмотря на свой темперамент, ведете себя почти образцово, – похвалил Смуга. – Ну а если бы вы перестали подтрунивать над Павловым, было бы совсем хорошо.

– Иной раз я сам себе прикусываю язык, но это очень сложный вопрос, потому что у меня руки чешутся, стоит только увидеть этого негодяя. Он не одного из наших уже выдал! Забавно, что его лисья морда кажется мне почему-то удивительно знакомой… Видимо, все сыщики похожи друг на друга, а я на своем веку порядком на них насмотрелся.

Вильмовский внимательно глянул на моряка, задумался и насупил брови, но не сказал ни слова. Ему тоже показалось, что он откуда-то знает сыщика.

Спустя два часа к пристани подошел пассажирско-грузовой пароход «Онон». Как и раньше, китайцы быстро погрузили дрова, и «Онон» отправился вниз по реке.

Звероловы напрасно поджидали прибытия «Сунгача». Спустилась ночь. Кули наловили рыб, поджарили их на кострах, съели, искупались в реке и исчезли на ночь в шалашах. На страже остались только два старика.

На рассвете сторожа разбудили путешественников. К пристани подходил «Сунгач». Наскоро одевшись, звероловы выбежали на берег.

Вверх по реке шел старый двухмачтовый буксир американского типа с длинной и высокой надстройкой, возвышавшейся над палубой. Буксир тянул за собой две баржи, соединенные друг с другом бортами. Вблизи пристани буксир уменьшил скорость, чтобы ослабить канат, после чего отцепил баржи.

Освобожденные баржи сначала остановились на середине реки, потом двинулись вниз по течению, но «Сунгач» на всех парах ловко догнал их и пристал к баржам левым бортом. С барж на буксир перешли люди. Через минуту «Сунгач» с баржами у борта пристал к берегу.

Глазами знатока боцман наблюдал за ловкими маневрами буксира и одобрительно кивал.

– Молодец капитан, славно действует, особенно если учесть, что он бывший каторжник! – похвалил боцман. – Но Крамер не солгал, потому что, если судить по осадке, обе баржи идут порожняком.

– Тем лучше для нас, – вмешался Вильмовский. – Ян, пожалуй, вести переговоры с капитаном следует тебе.

– Хорошо, я поговорю с ним, – согласился Смуга.