– Много о себе думаешь, незнакомец.

– Незнакомец? – он отстранился от меня, взглянул в глаза, брови взметнул вверх. Он удивлен. И улыбка у него такая открытая. Так он становится и правда красивым.

– Я же тебя не знаю. Вламываешься ко мне в номер, наводишь свои порядки…

– Напоминаю, это мой номер!

– После завтрака…

– Да…

Губы близко. Хочется дотянуться. Совсем чуть-чуть же.

– Ну так что? Поцелуешь, а? Незнакомка?

– Иди ты …

Ничего не говоря выходит, зло хлопает дверью, оставляя меня одну. А ведь я уже встала на носочки. Мне хотелось коснуться до его губ. Посмотреть, что будет? Что я почувствую?

Завтрак в этой гостинице в столовой. Советской такой, с деревянными стульями и серой плиткой.

Я выбрала дальний столик от двери, а незнакомец наоборот. Поэтому сидим в разных концах. Но то и дело переглядываемся. То я стрельну глазками, то он. Только у него взгляд тяжелый, не могу долго останавливаться на нем. Но не могу и не смотреть. Тянет он к себе.

Пиликанье на телефоне – приходит сообщение. Конечно же, это Васька. Проверяет меня, интересуется.

– Ну и что ты мне пишешь?

– А ты посмотри, посмотри. Я там написала, чтобы ты не теряла времени, солнышко.

– Ты знаешь, Вась, а я спросила у него, есть ли девушка постоянная или нет. И потом так себя неуютно чувствовала. Будто в грязи искупалась. Неправильно это все. – Шепчу в динамик. Здесь слышимость хорошая, переживаю, что каждое мое слово может быть слышно на другом конце. Именно там, где и сидит мой незнакомец.

– И что? Девушка, не девушка. Ты себя цени. Свое состояние и свое положение… отвлекись, развейся, в который раз тебе говорю.

Бешусь. Понимаю, что она права, но словно меня что-то сдерживает. И это Степа, в этом уверена. Он ушел из моей квартиры, но никак не из мыслей. Сердце… может, он еще там…

– Все, я бросаю трубку, Вася. И не перезванивай, не возьму.

– Хорошо. Но пришли фотки. Его, а? И рассказ потом. Подробный, – уточняет еще, – я буду ждать, – и сама первой кладет трубку.

Приходит сообщение с работы. Да, рабочий день-то уже начался. Вот и посыпались. Надо переделывать статью, еще какие-то коррективы вносить. Голова кругом.

В редакции сейчас шумно. Представляю суматоху и начинаю скучать. Это единственное, что меня отвлекало от мыслей про Степу. Работа, интервью, написание статей, обзоры.

Незнакомец подходит со своим подносом. На нем тарелка с омлетом, горошек, две сосиски и кофе. Жуткий на вкус и цвет. Но ничего другого здесь нет. У меня такой же набор. Насколько съедобно еще не знаю. Не успела отправить в рот ни кусочка.

Незнакомец прожигает меня взглядом так, что не могу сдвинуться с места. Что-то решает. Долго. Мучительно. Я вопросительно поднимаю одну бровь.

– Что? – смотрю прямо на него. Правда, не красавец, но что-то в нем есть. А что, пока не пойму. Думаю, девушкам это точно нравится. Загадочность, таинственность…

– Я подумал, – присаживается напротив меня. Поза расслабленная, а лицо довольное. – Мы неправильно начали, не с того. Давай попробуем по-другому?

– И как же?

Он протягивает мне руку. Она теплая и сухая. А еще большая. Я никогда не любила, когда у мужчины мокрые и холодные руки. Как у лягушки.

– Иван.

– М-маша, – снова заикаюсь. Не потому, что страшно. Нет. А потому что думала над именем. Если уж и играть с этим незнакомцем, то только не от своего имени.

У меня в институте была одногруппница. Ее звали Маша. Фамилия еще такая красивая, звучная. Первая красавица на курсе, так говорили парни. Любому могла вскружить голову. В нее были влюблены все представители мужского пола, а девушки завидовали. Возможно, ее сила была в ее простом имени. Так хочется думать.

Смотрит пристально, даже не моргает.

– Со мной что-то не так?

– Не знаю. Ты мне скажи.

– Тебе не подходит имя Ваня.

– Это почему же?

– Оно простое.

– А я, значит, сложный?

– Да. И непонятный.

– Интересно, но и ты на Машу не очень похожа.

– Почему? Тоже простая?

– Ну… ты обычная. Но никак не Маша.

– Странные у тебя ассоциации с этим именем. У меня в институте была как раз Маша. Королева потока. Все парни были от нее без ума. Именно тогда мне и понравилось это имя.

Прикусываю язык, поняла, что сказала лишнее.

– И что значит обычная?

– Ну… два глаза, две руки, две ноги

– Можешь дальше не продолжать.

– Отчего это? Два уха, двадцать пальцев. Хотя тут не уверен. Не считал.

Встаю и собираюсь уйти. Этот тип, Ваня, либо просто издевается и выводит меня из себя. Либо просто дурак.

– Да шучу я. Юмор у меня такой.

– Отчего я делаю вывод, что постоянной девушки у тебя нет, – откидываюсь на спинку стула, который скрипнул.

– Почему? – на меня теперь не смотрит. Все внимание омлету и зеленому горошку.

– Никто не выдержит таких шуток. Они безвкусные.

– Или отстойные.

– Именно, – накалываю на вилку маленький кусок омлета. Да, он все-таки мерзкий, а еще пересоленный и сморщенный.

– Ну, извини. Какой уж есть, – Ваня отпивает кофе и морщится. Согласна, тут он ужасен.

Я понимаю, что Ваня единственный тут, с кем можно поговорить. Да, собеседник он специфический, но без разговоров я не могу. Два дня одной мне сложно. Не люблю одиночество. Да и его эта странность притягивает. Снова возвращаюсь к словам Васьки.

– Ты надолго здесь? – спрашиваю я.

– В этом городе? Нет. А ты?

– И я нет. На пару дней. А потом нужно будет одно дело завершить, поставить точку, так сказать. Да я вообще не должна быть здесь. Работы много, да и потом… – говорю быстро, иногда глотаю окончания.

– Стоп! Ты всем так много о себе болтаешь?

– Это не много, – стараюсь улыбнуться.

– Много.

– Хорошо, – я замолкаю, опускаю взгляд на недоеденный омлет, который и не буду доедать. Так и останусь голодной. Понимаю, что найти бы в этом городке хоть какой-то магазин. Готова даже съесть сухую лапшу, но лишь бы не притрагиваться к местному завтраку.

И тишина. Ваня смотрит вокруг себя, может, примечает какие-то детали, я же делаю что угодно, лишь бы не смотреть на него. Чувство неловкости сохраняется.

– Ладно, продолжай, – разводит руки в сторону. Сдается?

Улыбаюсь, широко, обнажая все свои зубы. Только не пищу. А Ваня начинает смеяться. Мне кажется, это первая наша точка, общая.

– В общем, когда я сюда ехала, не думала, что попаду в такую метель. Я, конечно, из тех, кто радуется любой погоде. Ну, знаешь, как в песне из советского фильма. Я представляла, что в дождь сижу на подоконнике и мечтаю, а в солнечный день прогуливаюсь по улицам города с Васькой. Васька – это подруга, чтобы ты ничего не подумал лишнего. Мы заглядываем в магазины с шумными кондиционерами и просто наслаждаемся жизнью. А в ноябрьский промозглый вечер можно сидеть с мужчиной, любимым, в ресторане, скрываясь от этих пронизывающих ветров, – мечтательно закатываю глаза, а потом всматриваюсь в потолок. Он с подтеками, но я представляю, что я именно в том ресторане, куда и пригласил меня мой мужчина. Очень надеюсь, что больше никогда он меня не бросит. – А зима. Это Новый год, коньки, снеговики. В детстве очень любила их лепить. У нас во дворе было много места. И когда выпадал снег, то получался просто огромный белоснежный ковер, на котором мы лепили два, три, а может, и больше снежных баб. Было так здорово! Знаешь, а еще летом здорово поехать купаться на речку. Когда кожа горит, а ты ныряешь в эту прохладу. Так о чем это я… да, о снегопаде вчерашнем. Я просто прокляла его, пока добиралась. Ничего более жуткого и раздражающего я в жизни не видела..

– Значит, ты из столицы, по такой погоде. Отчаянная.

– Да, когда преследуешь одну цель…

– И что за цель? – замолкаю. О таком вообще можно говорить с незнакомцем? Немного глупо и безответственно.

– Да… я много болтаю.