Ничего не найдя, флотилия отправляется в обратный путь.

Не успели корабли пройти и половину океана, как испанский посол в Лондоне прибежал к Якову с жалобой:

– Войны между нами нет, а ваш Рэли разгромил крепость, сжег город, убил наших солдат. Мой король требует примерно наказать этого безбожника.

– Передайте вашему сюзерену, мы согласны.

Едва флагманский корабль пришвартовался к берегу, Рэли в наручниках свели на набережную и отвезли в такую знакомую ему тюрьму.

– Какое бы ему придумать наказание? – мучился Яков.

– А не надо и придумывать, – выручили подхалимы. – Не утруждайте головку, суд то ведь уже был и наказание известно!

В холодный дождливый день 29 октября 1618 года на эшафот, установленный на одной из лондонских площадей, вместе с палачем, который нес топор, взошел моряк в дорогом капитанском мундире. В зубах у него была зажженная трубка.

– Острое снадобье! – пробормотал он, потрогав пальцем лезвие топора. – Все лечит.

Когда его голова отделилась от туловища, трубка упала и разбилась. Теперь этим осколкам нет цены. Увидев такой осколок, коллекционер трубок, сукин сын, аж дрожит.

Да, прихотлива людская слава.

Грузинская царица Тамара вела скромный образ жизни, принимала послов и по мере возможности поддерживала народные промыслы.

Однако кое-кому это не нравилось. Недовольные придворные собрались и стали думать, чем бы насолить царице.

– Давайте подпилим ось у коляски, в которой ездит турецкий посол, – предложил один. – Ось сломается, будет а-агромный скандал.

– Замнут, – возразил второй. – Лучше давайте выбросим на рынок иранские ковры. Всем ее промыслам каюк.

– За коврами надо ехать, – сказал третий, – получше есть идейка: пришьем-ка ей аморалку!

И он предложил пустить слух, будто царица заманивает в свой загородный замок путников, ночью ласкает, а утром слуги их убивают и выбрасывают тела в реку.

– К этому делу печать привлечь, средства массовой информации, оплюют – не отмоешься!

Так и сделали. Никому теперь ничего не докажешь.

История географических открытий полна загадок. До сих пор спорят – кто открыл Америку?

Колумб, собираясь в первое плавание, собрал много свидетельств того, что за океаном лежит большая земля. Туда уже плавали викинги, несколько раз течение приносило из-за океана брошенные лодки, а однажды – даже кожаное суденышко, в котором скорчились четыре диковинных мертвеца с красной кожей.

Но просто так открывать новые земли ему бы никто не разрешил, не дали бы кораблей. Послали открывать богатую золотом Индию.

После того, как корабли достигли Гаити и Кубы, Колумб велел построить команду.

Матросов построили.

– Сейчас каждому из вас будет дано по листу бумаги, перу и склянке чернил, – сказал великий мореплаватель. – Каждый напишет: "Пусть у меня вырвут язык, если земля, открытая нами, не Индия!. Ясно? Разойдись!..

Матросы разошлись и долго бродили по палубе с листами, перьями и склянками.

– Чего они ждут? – удивился Колумб. – Или они хотят, чтобы им вырвали языки?

– Они неграмотные, – вздохнув, ответили капитаны.

Колумб глубоко задумался. Есть предположение, что он уже и сам сообразил: открытая им земля никакая не Индия. Но отступать было поздно.

Что касается матросов, то они, отдав склянки и перья, гуторили в тот вечер между собой:

– Ишь ты какой – угрожает! Конечно, это Новый Свет. Дурак не видит.

Ничего, отольются тебе наши слезы. Эти великие открытия всем боком выходят.

Они оказались правы. Новый материк назвали не Колумбией, а Америкой, самого капитана заковали в цепи и так привезли в Испанию, во время одного из плаваний год продержали без помощи на заброшенном острове среди враждебных индейцев и взбунтовавшейся команды.

Минули столетия. На американском берегу находят в земле то кувшин с древнеримскими монетами, то рунические надписи, то черепки от горшков, которые брали с собой в плавания японские парусные мореплаватели.

Так кто же открыл?

– Эти цепи моя награда, – сказал как-то Колумб.

На весах истории перевесили именно они. Америку открыл Колумб.

Во время царя Алексея Михайловича дьяк Крякутный, произведя сложнейшие расчеты и добыв водород, наполнил им пузырь и взлетел с его помощью выше городской колокольни.

О полете было велено составить царю отписку.

– С чем был пузырь? – спросил писец, составлявший документ.

– Говорят, с водородом с каким-то.

"Экак хватил, водород-то еще не открыт", – подумал писец и написал "с дымом".

На приеме у царя Крякутный, понимая цену изобретения, держался с достоинством.

– Значит, на пузыре с дымом летал? – спросил его царь.

– С водородом.

– Я и говорю – с водородом. Экой молодец – дым запряг!

На смертном одре дьяк посинелыми губами шепнул:

– Про водород на памятнике не забудьте.

– Не забудем, не забудем, – заверили его окружающие.

И высекли на могильном камне: "Наполнил пузырь вонючим дымом и полетел".

Не обгоняй прогресс...

На Руси, надо сказать, изобретателям еще долго не везло.

Столетие спустя императрица Елисавета пожелала иметь фарфор своего русского производства. Пригласили из-за границы мастера, но он запил.

– Нужно верить в свой народ! – сказала императрица и назначила делать фарфор химика Виноградова.

На всякий случай Виноградова посадили на цепь.

Русский фарфор был изобретен.

Когда немецкий посол поздравил императрицу с достижением, та указала на князя Черкасова, стоявшего праворучь.

– Все он, – ласково сказала императрица, – он умная головушка.

Идея посадить изобретателя на цепь принадлежала князю.

Во время Персидского похода Степан Разин несколько раз удивил современников. После того, как разинцы обманом захватили и разграбили городок Фарабат, после набегов на далекие туркменские земли, рискнул Степан подойти под самый город ветров Баку. На острове Свиной раскинули лагерь – кругом вода, никто незамеченным не подойдет, еды навезли, воды в ручейках вдоволь.

В июне подошел к острову флот Менды-хана, полтысячи плоскодонных лодок-сандалий.

– Тьма! – забеспокоились казаки. – Ужас как их много. И идут как-то странно, словно одна за другую держится.

А это Менды-хан, чтобы разинские струги ловчее в плен брать, сковал железными цепями сандалии. Плывут, словно сеть стальную тащат.

Но Разин тоже был не дурак:

– Стрелять в первую, в борт, да пониже!

Ударила со струга пушка, ядро пробило борт, тонет первая сандалия, вторую за собой на цепи тащит. Эти две – третью...

Еле унес ноги Менды-хан.

– Уф! Кажись все, – атаман оттер со лба пот. – На Астрахань!

Память народа прихотлива, на весах ее большое кажется легким, малое, легкое тянет сильно. Не остались в песнях-сказках туркменский поход, бои под Рештом и Свиным островом, остался пустяк – персидская княжна.

– А что-то, соколы, я давно свою басурманку не вижу? Ту, что неделю назад мне приволокли. Неужели и ее?..

– Был грех, атаман. Погорячились. Кто-то в воду метнул. Вино в голову ударило.

– Жаль... Полоните новую. Да почернявее, погибче.

Кинули за борт сотню, а в веках осталась одна. Да не просто осталась, знает народ – слаще той ночи ничего нет. "Целу ночь с ней провозжался..." И на Страшном суде тоненькая, в монистах перевесит все разрушенные крепости и потопленный флот.

"Что ж вы, черти, приуныли?.."

Решив создать крепкое централизованное государство, Иван IV начал с подбора кадров.