— Вы молодцы! Правда здорово сыграли, — улыбнулся музыкантам. — Просто я устал, — ответил отцу и, поднявшись из-за стола, потянул и Заряну за руку.

Не мог же я открыто сказать, что завидую виолончелисту, которого опаляла дыханием моя певчая Птичка.

Родственники понимающе покивали и пожелали спокойной ночи. Заряна поблагодарила их за чудесный вечер, подчиняясь моей властности.

Амир.

Мой эгоизм жаждал компенсации. Я спешил уединиться в своей спальне с Заряной и взять с нее максимум внимания и ласки, чтобы моя ревность затихла. Чтобы для девушки только я существовал в мире мужчин, а остальные казались бесполыми или братьями.

— Амир, куда ты так торопишься? — возмутилась певунья, споткнувшись о порожек. — Ты меня убьешь сейчас!

Я резко развернулся, выпустив ее руку, и без слов подхватил на руки, как в тот раз, когда она разбила колени в клубе. Бергман охнула и округлила глаза, обернувшись назад, опасаясь, что нас увидят родственники.

— Ручку нажми, — строго попросил.

— Я сама дойду, зачем меня нести, — посмотрела пугливо.

— Дверь открой, — уже приказал. — И обувь скинь.

Заряна наклонилась и, щелкнув замком, раскрыла проход. Пронеся ношу через узкий проем, толкнул дверь ногой, захлопывая, и понес ее на второй этаж. Заряна крепче схватилась за шею, понимая, что протест бесполезен. Отнес ее в ванную комнату на втором этаже, прямиком поставив в поддон душевой кабинки.

— Валиев! Ты обалдел! Я же в одежде, — вполне оправданно возмущалась Птичка.

— Так раздевайся.

И сам начал снимать одежду, не сводя с нее горящего взгляда.

— Ты…, ты хочешь вместе душ принять?

— Хочу. Поспеши, иначе через минуту твоя одежда намокнет и ты останешься голой и после душа. Время пошло, Зарян.

Моя эрекция уже не поддавалась контролю и, оставшись наедине, только укрепилась. Заряна, заметив вздыбившийся член через плавки, нервно сглотнула и послушно стала снимать платье. Я уже разделся донага терпеливо ждал когда она отдаст мне платье, лифчик и трусики. Я все молча забрал и положил на полку. Забрался внутрь и включил воду. Купались мы молча. Заряна чувствовала мое недовольство и, не желая разозлить сильнее, подчинялась рукам. К тому же бежать ей было некуда, а я в который раз упивался властью над ней, тем, что она наконец может мне принадлежать в любой обстановке, не споря, не сопротивляясь, став моим изысканным лакомством.

Я намыливал ее, она меня, но не более. Заряна ждала когда я наброшусь на нее, но у меня была нереализованная фантазия с ней и я терпеливо ждал возможность ее осуществить.

Выйдя из кабинки, закутал ее в большое полотенце, сам накинув на бедра маленькое, придерживая узел у паха, подтолкнул девушку на выход.

— Амир, — боязливо прошептала она. — А нас не увидят твои?

— Иди, не бойся. Спальня родителей в другом крыле, а Шамиля на первом этаже. Мы одни.

Моя комната смотрелась немного заброшенной и потерянной. Пара картин десятилетней давности, кубки и медали за достижения в спорте пылились на полочке. Лишь жалюзи Диана поменяла на новые шторы, но меня интересовал только один предмет в комнате: кровать.

Заряна пыталась рассмотреть обстановку в свете приглушенного освещения, сиротливо стоя посреди комнаты и прижимая к себе края полотенца. А меня раздирало желание собственника. Скинув с бедер прикрытие, двинулся на нее.

— Завтра утром все рассмотришь, — потянул ее за плечи к ложу, на ходу стягивая одеяние.

Откинув покрывало, подтолкнул под попу и девушка, падая на живот, вскрикнула.

— Амир, ты озабоченный, — перевернулась на спину и возмутилась проделке.

Глаза горели недовольством, ноги сдвинула и приподняла в коленях, всем видом показывая, что не рада моей наглости. А меня несло.

Я просадил матрас весом и перекинув ногу через талию, сел ей на живот, чем обескуражил. Она-то ожидала действий ниже талии.

— Что ты делаешь? — недоумевала.

Взглянув испуганно на стоящий перед лицом член, положила на бедра руки, упираясь.

— Не догадываешься?

— Ты, — растерянно посмотрела в глаза. — Ты хочешь минет?

— Хочу. Причем очень давно.

Опираясь на руки, приблизил орган к ее рту ближе, давая возможность осуществить ласку и приспособиться.

— Амир…, я не умею…, никогда не делала, — хрипло прошептала, но уже одной ладонью охватывая ствол.

— Если это правда, я безумно рад. Поласкай языком, я не сделаю ничего из того, что тебе не захочется.

И тут же ощутил робкое прикосновение ее теплых губ. Потом она дотронулась язычком, покружила по головке, и я откинул голову назад, прикрывая глаза, сосредоточив все внимание на оральной ласке.

Выбрал эту позу намеренно, желая видеть ее подчиняющейся и не имеющей возможности ускользнуть. Моя озабоченность этой девушкой переходила границы, путала разум и делала меня ревнивым собственником. Так выглядела моя любовь к Заряне. И я уже не знал как дальше жить: с ней или без нее.

— Да, милая, ты все делаешь правильно и нежно.

Взяв член в свою ладонь, гладил головкой по краю ее губ, запуская глубже в рот и вытаскивая наружу, с каждым новым подходом проникая все глубже, доставая до неба, толкаясь в щеку и дурея от сознания картины. Макнув в последний раз конец в глубь рта, вынул и резко сполз с девушки, укладываясь между раскрытых бедер.

— Амир…, — откликнулась на мое резкое вторжение и прижалась лобком, прикрывая глаза.

— Люблю тебя…, обожаю, сладкая дивная женщина…, моя женщина, — толкался глубже, пытаясь проникнуть на максимальную глубину.

— Да, Амир…, как хорошо, — отзывалась на вторжение, обхватив ногами мои ягодицы, сжимая мышцами орган внутри.

Я наклонился поцеловать ее нежные уста, пробуя свой генитальный вкус и от сознания пережитой ласки едва не кончая.

— Заряна, я сейчас кончу, не выдержу больше, — замер на мгновение.

— Хорошо, — распахнула глаза. — Я позже тогда. Не хочу еще.

Нежная, уютная и доверчивая. Я, находясь на краю пропасти, отпустил сдержанность и сделав несколько резких толчков, завершил половой акт. Придя в себя, упал на бок, увлекая на себя Заряну. Девушка притихла, принимая объятия, уткнувшись в шею носом, а я продолжал гладить ее спину, ягодицы, вдыхал запах влажных волос, чувствуя себя на вершине блаженства.

Заряна.

Амир половину ночи наглаживал мое тело, то и дело пробуждая ото сна, но не вторгался, а терпеливо ждал согласия. И получил лишь его утром. Я все еще смущалась от вчерашней оральной ласки, открыв для себя новый вид сексуального удовольствия. Самой мне трудно было понять ее, но знала, что минет нравится всем мужчинам, и Валиеву без сомнения. Чувство подчинения ему меня в некоторой степени тоже будоражило и возбуждало, а уж каким одержимым становился Амир, не передать.

За завтраком договорились с Шамилем через неделю выступить в Козодое дуэтом. Мне хотелось внушить парню уверенность в таланте, превратить его увлечение в нечто большее, чем закрепление навыков игры на виолончели и возможность спеть самой на сцене клуба на публику гнала в кровь адреналин.

Амир идею не одобрил, хмурил брови и косил взгляд, но поддержка отца и Дианы свела на нет его неодобрение. Его попросту не стали слушать. Позже, уже дома, он снова попытался отговорить от выступления, но я не стала слушать.

В дни, когда в клубе играла живая музыка и приезжали звезды музыкальной эстрады Ставропольского края, новички, желающие стать известными, Козодой собирал не только постоянных гостей, но и отдыхающих туристов, постояльцев санаториев разного возраста. Администрация зарабатывала на посетителях, а музыканты продавали билеты на концерт. Я переговорила с Захаром Сергеевичем о выступлении дуэтом с Шамилем и, получив одобрение, ликовала. Репертуар взяли современный, десяток популярных песней рок-исполнителей. Шамиль договорился с барабанщиком из музыкальной школы и на репетиции мы неплохо проиграли выбранные композиции. Младший Валиев сиял от восторга, предвкушая музыкальный вечер. Зато старший из братьев ходил нахмурившийся, но и без меня событие не имело бы воплощение в жизнь.