- Король велел убить Протадия, - заявил им Унцилен. – Это он нас в ловушку привел. Как убьете, будем мириться и выбираться из этой задницы. Ну, чего смотрим, он вон там!- он ткнул рукой в сторону.

Воины взвыли от восторга и бросились к палатке, где играл в кости майордом, довольные крики которого доносились даже сюда. Воины обнажили мечи и кинжалы, и подошли к шатру, сноровисто обрубив веревки, которые его держали. Палатка сложилась, а из-под нее раздался шквал ругани и проклятий.

- Руби его! – орали воины.

- Тут еще кто-то есть!

- Вот обоих и руби!

Тела, что были укутаны тканью шатра, пронзили мечи и скрамасаксы. Вопли майордома и королевского врача быстро затихли. Они были мертвы.

Днем позже на деревянных чурбаках сидели два брата, которым еще и двадцати лет от роду не было, и смотрели друг на друга исподлобья. Они росли порознь, но еще помнили то время, когда боролись мальчишками на бабкином ковре. Хорошее было время!

- Прости, Тео, - смущенно заговорил Теодорих первым. - Это все Протадий, чтоб ему пусто было, это его интриги. Он говорил, что ты мне не брат, представляешь? Целый год над ухом зудел, ну я и поверил. Убили мы его вчера. Мы же с тобой родная кровь, ни к чему нам эта война. Давай мириться, что ли.

- А бабка не заругает? – усмехнулся Теодеберт. - Вы же ее любимчика зарезали!

- Заругает? Да она просто с ума сойдет! – в ответ усмехнулся брат. – Бабуля в нем души не чает. Того и гляди, замуж его позовет. А, черт, уже не позовет…

И оба молодых парня расхохотались в голос. Ну, разве могут два родных брата сердиться друг на друга из-за такой ерунды? Не могут, конечно. И тогда случилось небывалое. Два войска осторожно разошлись в стороны, и потекли рекой в свои земли, не пролив ни капли крови. Тысячи отцов вернулись к своим детям. Тысячи жен увидели снова своих мужей. Радость пришла в тысячи семей. И только Брунгильда, черная от горя, свирепо сверлила взглядом графа Ромульфа. Тот стоял, опустив голову вниз, и старался не смотреть на ее перекошенное от злобы лицо.

- Узнай все об этом деле. Любые деньги отдай. Кто дал приказ, кто убивал. Каждое имя хочу знать. Ты понял меня?

- Понял, моя королева, - склонился граф. – Я все узнаю и доложу.

- Он пожалеет, что родился на свет, - спокойно сказала Брунгильда, и это спокойствие пугало гораздо больше, чем ее ярость. – Я уже знаю, как накажу его. Он будет страдать целую вечность, я лично позабочусь об этом.

1- Викарий – мелкий чиновник, помощник графа.

2 В это время налоговый гнет принял особенно тяжелый характер, а латинское слово exactio (сбор налогов) изменило смысл, и стало означать несправедливые, грабительские поборы.

3 Григорий Великий (590-604) – один из величайших пап, заложивший основы католической церкви в ее современном понимании. Чрезвычайно порядочный, аскетичный и фанатично верующий человек. Один из авторитетнейших церковных писателей. В это время ему подчинялось очень ограниченное количество епископов, даже Милан, Аквилея и Равенна на территории Италии жили своей жизнью. Но он неуклонно проводил линию на построение жесткой церковной вертикали, которой потом отличался католицизм.

4 Меровей после этого пропадает из всех хроник. Высказывается предположение, что он умер в плену от болезни. По крайней мере, дальнейшее общение королей не намекает на кровную месть за убийство.

Два года спустя. Год 6115 от Сотворения Мира (август 607 от Р.Х.). Вилла Фаверн. Восток Бургундии.

- Окружайте дом!

Отряд королевских лейдов на хороших конях, в доспехах и шлемах вызывал немалое удивление на дорогах. Для похода мало, для того, чтобы письмо отвезти, много. Прохожие удивленно крутили головами и спешили к женам, чтобы поделиться новостью. Ведь, определенно, для местной глуши это было событием года. Последняя новость в этой дыре случилась месяца три назад, когда дочка мельника родила от бродячего торговца, который обещал жениться на ней, но потом сбежал. А вот теперь такое диво!

- Слуг гоните прочь, первый десяток к дверям! – командовал сотник Баудульф, который имел очень подробные инструкции от самого майордома Клавдия.

Богатая вилла, в центре которой стоял господский дом со службами, процветала. Сюда из многих походов патриций нагнал сервов, которые трудились за скудную пищу, наполняя бездонные карманы хозяина. Патриций Вульф бедняком точно не был. Приземистый каменный дом с перистилем и черепичной крышей уцелел с незапамятных времен. Видно, война щадила эти места. Ведь всё больше из дерева сейчас строят. Ставят деревянный каркас, который забивают всякой дрянью, а потом это все глиной обмазывают и белят. Дешево и сердито. Из камня уже давно только церкви возводят, мастеров мало, да и очень дорого это.

- Что вам тут нужно? – из дома высунулся бледный управляющий. Визит такого отряда на виллу не сулил ничего хорошего, даже если эта вилла принадлежит столь значительной персоне.

- Хозяин где? – рыкнул на него сотник.

- Отдыхать изволит, - проблеял управляющий, и добавил: - После обеда. Может, обождете, славные воины? Господин не любит, когда его после обеда беспокоят.

- Дело не терпит, - криво усмехнулся сотник. – У меня послание от самой королевы.

- Уже зову! – управляющий засеменил вглубь дома, откуда вскоре вышел недовольный хозяин.

- Письмо привез, сотник? – спросил патриций, и протянул руку. – Давай!

- У меня на словах послание, - усмехнулся Баудульф и потянул меч из ножен.

- Ты чего это? – побледнел Вульф. – Не балуй! За что?

- Королева велела тебе привет передать, - сказал сотник, нанося ему удар в живот. – Она сказала, что ты знаешь, за что.

- Протадий! – захрипел Вульф. – Это из-за него! Вот старая сука!

- Рубите его! – заорал сотник. – А потом сжечь тут все!

- Сразу жечь будем или сначала пограбим малость? – деловито спросили воины, вытирая окровавленные мечи о нарядную одежду убитого патриция.

- Думаю, он на нас не обидится, - сказал сотник после недолгого раздумья. – Но потом все сжечь! У меня приказ!

Через час отряд уже мчал в сторону алеманских земель.С герцогом Унциленом все было немного сложнее, но инструкции были еще строже. Баудульф по праву гордился своей исполнительностью, и именно за это королева его ценила. Он все сделает, как надо.

Через две недели, когда герцог Унцилен был связан веревками крепко-накрепко, сотник вывел на двор его семью и заявил.

- Убирайтесь отсюда на все четыре стороны! Ваше имущество конфисковано по приказу королевы!

- Но за что? – спросила бледная, ничего не понимающая жена герцога. – И что с моим мужем?

- Мужа сейчас отдадим, - пообещал Баудульф и крикнул. – Руби ему ноги! Ремнями перетяните сначала, он не должен кровью истечь!

Вскоре Унцилена с обрубками вместо ног, погрузили на телегу, куда посадили и его жену. У них жили неподалеку родственники, где они и решили укрыться.

- Королева велела тебе передать, - сказал сотник, который поехал рядом с телегой, без эмоций глядя на бледного, как полотно мужчину. – По старым обычаям, не может быть герцогом тот, кто не способен сесть на коня. Так что ты теперь не герцог.

- Дай жене забрать мои вещи, - прохрипел он. – Жить надо будет на что-то.

- Тут теперь ничего твоего нет, - покачал головой Баудульф. – У тебя больше вообще ничего нет. Совсем ничего. Ты еще долго будешь помнить убитого тобой Протадия.

***

В то же время. Вилла Брокариак. Недалеко от Отёна. Бургундия.

Брунгильда сидела у очага и читала письмо от Билихильды, которое привез ей из Австразии некто Пипин, родом из местечка Ланден, что за Маасом. Сколько ни рубила она головы непокорной франкской знати, та вместо одной головы отращивала три, словно сказочное чудище. И следующая поросль магнатов была еще хуже, чем предыдущая. Вот и этот сопляк смотрел на нее дерзко, лишь притворяясь почтительным. И откуда они берутся? – грустно думала королева.