А вот у Стефана все было просто прекрасно. Несчастья, что немыслимой тяжестью придавили и народ, и знать обошли его стороной. Даже урезанное жалование оказалось вдвое выше, чем на прежнем месте. Он переехал в собственный дом с садиком, хотя мог бы жить в одной из бесчисленных комнаток императорского дворца. Он не афишировал свое благосостояние, ведь умеренность в словах изрядно продлевает жизнь. Цены на дома росли, и все говорило о том, что это еще не конец. Далекий брат оказался прав. Клещи вокруг столицы неумолимо сжимались. Испанию уже практически бросили, уведя оттуда все боеспособные войска. Африку держал экзарх Никита, родственник императора, а в Италии римский епископ крутился, как мог, стравливая между собой лангобардских герцогов. Семейные капиталы старинных родов, поставлявших Риму высших иерархов, потоками вливались в церковную казну. Строгий обет безбрачия для священников делал ее единственной наследницей. И именно эти деньги еще держали на плаву стремительно нищающий Вечный Город, который превратился в полудикое захолустье. Не сегодня-завтра Константинополь ждет новая осада, и это Стефан понимал совершенно отчетливо. Донесения разведки, купцов и паломников стекались в канцелярию Августа, формируя совершенно безрадостную картину. Патрикий Бон, руководивший обороной города, тоже это понимал. Опытный воин был весьма неглуп.

Власть! Только сейчас Стефан понял, какова ее сладость. Взлетев на несколько ступенек вверх, он ощущал на себе опасливые взгляды дворцовых бездельников, оставшихся без работы. И впрямь, чем заняться тысячам кубикуляриев и веститоров, когда августейшая чета не одевается и не ест? Их же обоих вообще нет в Константинополе, а потому толпы евнухов кружили разноцветным хороводом вокруг двенадцатилетнего Константина III, принимавшего свою судьбу со смирением мученика. Он олицетворял высшую власть, пока его отец был в Лазике(2), готовясь к встрече с братом тюркского кагана. Туда же отправился и патрикий Александр, новый начальник Стефана. В ставку Августа уехал и личный секретарь императора, чья должность называлась мистик, уехал и каниклий, хранитель императорской чернильницы, заполненной особыми пурпурными чернилами. Важнейшие указы императора писались только этой, безумно дорогой субстанцией, сделанной из морских моллюсков. Все эти люди, как и протонотарий, бывший начальник Стефана, подчинялись лично патрикию, человеку весьма могущественному и опасному. Сам Стефан не раз замечал на себе внимательные взгляды протонотария, который оказался не в силах разгадать причину столь стремительной карьеры совершенно неприметного ранее писца.

Патрикий Александр был тенью государя, а потому тайные дела, внезапные проверки на местах и контроль за расходованием казенных денег всегда вел именно он. Да и разведка Империи тоже замыкалась на нем лично, бесконечной паутиной тончайших нитей опутывая обитаемый мир. Стефан даже представить раньше не мог, сколь обширной и разветвленной эта служба была, сколько людей на нее работают, по своей воле и против нее. И это, воистину, было удивительно.

Империя управлялась через Секреты, которые через многие сотни лет в бывших западных ее землях назовут министерствами. Часть чиновников, сопровождавших Августа Ираклия на войне, назывались Походным Секретом и, положа руку на сердце, они выполняли почти тот же объем работы, что и тысячи служащих в столице. Просто теперь не нужно было собирать визы на каждом документе, как прежде. А раньше, бывало, каждая бумага должна была пройти через три-четыре Секрета и собрать три десятка подписей, вызывая зубовный скрежет самого императора, который, тем не менее, в функционирование собственного аппарата не вмешивался. Все работает уже несколько столетий без сбоев, и пусть дальше работает. Даже психопат Флавий Фока, предшественник Ираклия на троне, не смог разрушить этот безупречно настроенный механизм.

Стефан остался в столице, так как по малому сроку службы к особе Августа допущен быть не мог. Ему еще учиться и учиться. И он учился, зарывшись с головой в письма экзархов, отчеты нотариев и донесения агентуры – купцов, бродячих монахов и завербованных вельмож из других земель. Его рвение вызывало косые взгляды коллег, но пока никто ничего не говорил. Они сделали совершенно правильный вывод – парень выслуживается на новом месте.

- Господи боже! – лоб Стефана покрылся испариной. Он читал донесение из ставки аварского кагана. С каждой новой прочитанной строкой его глаза расширялись все больше и больше, а когда письмо было прочитано, он бессильно откинулся назад. Он вспоминал разговор с галльским купцом Приском, и теперь его слова больше не казались безумными, как раньше. Об этом следовало немедленно доложить. И Стефан пошел к столу декана(3) Евгения, который в отсутствие патрикия был тут за старшего.

- Почтенный Евгений, - склонился Стефан. – Вот это сообщение достойно вашего внимания.

- Что это? – поднял бровь декан, который пока еще приглядывался к новому сотруднику, и немного опасался его. Странно он тут появился, словно из ниоткуда.

- Наш источник в Дакии сообщает, что авары устроили несколько походов в земли склавинов, и потерпели сокрушительное поражение.

- Что-о? – приоткрыл рот декан. – От склавинов? Авары? Ты спятил?

- Вот письмо, почтенный, - склонил голову Стефан. – Они потеряли почти семь тысяч всадников и двух наместников северных земель. Они оба погибли в тех походах.

- Дева Мария! – потрясенно прошептал Евгений, читая донесение. – Неужто смилостивился над нами господь? Это архонт Само постарался? В тех землях больше нет никого, кто мог бы устроить что-то подобное. Крошечное княжество Крн в южных Альпах не в счет, слишком слабо.

- Да, почтенный, - подтвердил Стефан. – Это его рук дело. И он присоединил к себе земли племени мораван, что за рекой Данубий(4). Мне кажется, это наш шанс ослабить кагана.

- Кажется ему, - презрительно проворчал декан. – Ты служишь тут всего пару месяцев. Что тебе вообще может казаться?

- Простите мою дерзость, - смиренно склонился Стефан. – Но я мог бы установить связь с этим архонтом. У меня есть кое-какие мысли.

- У тебя. Есть. Мысли. – раздельно произнес декан, который смотрел на евнуха, словно на какое-то странное насекомое. – Ну, говори. И трижды подумай о том, что скажешь. Ты довольно дерзок для своего возраста. Мы пытались посылать лазутчиков в те земли из Италии. Но все они пропали в горах. У нас есть обрывочные сведения от купцов, полученные кружным путем. Что можешь предложить ты, который только начал здесь свой путь?

- Я готов отправиться с купцами в Галлию и встретиться с архонтом. Я уверен, что смогу привлечь его на нашу сторону. Все варвары любят золото. Этот не исключение.

- А как ты попадешь туда? – сощурил глаза Евгений.

- На купеческом корабле, почтенный декан, - пояснил Стефан. – Из Константинополя в Массилию(5), оттуда – в Лугдунум, Санс и Ратисбону. А оттуда, по слухам, всего неделя пути, не больше. Я готов отправиться туда ранней весной, чтобы попасть в словенские земли с купеческим караваном на Большой Торг. Варвары устраивают его в день летнего солнцестояния, и архонт Самослав всегда в это время находится в городе. Он лично контролирует поступление пошлин от купцов.

- Откуда ты все это знаешь? – выпучил глаза декан.

- Я позволил себе поговорить с купцами из Галлии, - скромно опустил глаза Стефан. – Некоторые из них весьма невоздержанны в потреблении вина и много болтают. Мы с ними уже почти друзья.

- Ты прыткий юноша, - задумчиво сказал Евгений. – Это очень длинный и опасный путь. Если тебя схватят франки, то ты закончишь свою жизнь в пыточном подвале. Эти дикари не поймут, с чего бы это через их земли прошел имперский чиновник и не заглянул в гости к королю Хлотарю. Но дело в том, что если ты попадешь к нему, то в земли склавинов тебя уже никто не пропустит. Поэтому пробираться туда придется тайно.

- Я это понимаю, почтенный, - вновь склонился Стефан. – Я готов пойти на этот риск во имя нашего Августа.