- Вот как – она принимает монетку и задумчиво смотрит на меня: - а ты успеешь спрятаться, Кента-кун? Если ты будешь мальчик и я … буду мальчик.

- Не в сексе дело, Натсуми-тян – говорю я: - будь взрослей. Не все на сексе завязано…

- С ума сойти, такое и от тебя услышать – говорит она: - какой день…

Глава 2

- Вот. – говорит Томоко и смотрит на меня вопросительно. Я в ответ – смотрю на нее, не менее вопросительно. То есть сказать «вот» и притащить за руку Мико – этого маловато для осознания культурного подтекста сцены и для принятия решения о дальнейшем направлении нашего разговора. Потому я жду дополнительной информации, кроме этого краткого «вот».

- Вот – это Мико. Привела. – повторяет Томоко и утирает несуществующий пот с лица, всем своим видом показывая, как ей было трудно тащить ко мне в выходной день эту девушку. Информации все еще недостаточно, но я уже понимаю, что развернутого брифинга по ситуации мне никто не предоставит.

- Спасибо – отвечаю я: - Здравствуй Мико.

- Ээ… привет. – отвечает Мико и отводит взгляд в сторону. В выходной день девушки расстарались и одеты не только «цивильно» (долой скучную форму!) но и весьма симпатично. Томоко у нас типичная девочка-колокольчик, девочка-цветочек, таких в выходные на Шоп-стрит просто пачками – развеселые разноцветные кофточки и блузки, короткие юбочки, взлетающие в воздух от малейшего движения, куча браслетиков на запястье и брелочков на маленьком рюкзачке. Мико в свою очередь – одета строго, являя собой контраст, сговорилась она с Натсуми что ли? Тоже в брючном костюме, правда темного цвета… хм, цвета морской волны? Такой вот цвет англоязычные называют NAVY, видимо форма у моряков такая. Так вот, Мико не хватает только фуражки и готов отчаянный и симпатичный моряк…

Я все еще нахожусь под впечатлением разговора с Натсуми, мы расстались с ней минут пятнадцать назад и до сих пор я немного подавлен. Человек – эгоистичное создание и даже осознания факта бесконечности вселенных и бессмертности всех и каждого в конечном итоге – мало утешает. Всегда мало времени с близкими людьми, всегда охота уйти в один день и жить долго перед этим самым днем – если не самому, то уж близким точно. С каких пор Натсуми стала мне близкой? Она никогда и не претендовала на мою дружбу или иные отношения… но всегда была где-то рядом, всегда помогала словом и делом. Немного ироничная, порой даже саркастичная, подчеркнуто держась на расстоянии – она все же стала таким близким мне человеком.

Я вздыхаю. Ладно, пока она жива – есть надежда и потом, действительно, может я еще раньше ее помру, встретимся в мире меча и магии… ах, нет, она же корейским айдолом хочет стать. Черт. Ладно, придумаем что-нибудь… а пока у меня на повестке дня – две стесняшки прямо передо мной. Будем решать проблемы по мере их поступления. Я смотрю на девушек и не могу отделаться от ощущения что мне пора свой офис заводить. Сколько можно в кафе встречаться? Тут, конечно, ничего, удобненько и чай с печеньками подают, есть прозрачные как слеза сезонные моти, но все же.

- Он опять завис – жалуется Томоко: - когда глаза стеклянные и все такое. Можно в такие моменты ему усы пририсовать. Я вообще удивляюсь как он дорогу домой находит.

- Может пойдем отсюда? – предлагает Мико: - пока не началось?

- Ты чего? Сама же хотела! – Томоко дергает ее за рукав: - сиди! Сейчас я сама спрошу…

- Так. – говорю я, включаясь в разговор: - о чем речь? Девчонки, я жутко рад вас видеть, вы сегодня просто красотки, и у меня есть… ээ… примерно минут двадцать.

- А потом у тебя что? – спрашивает Томоко. Потом у меня Косум и ее проблемы в общежитии, надо будет зайти Большого Та проведать и Марику, дел много. А еще выходной. Плюс мама просила домой пораньше прийти – новую форму мерить. Чтобы по фигуре значит подогнать. Как же гордость – сына в Академию Белого Феникса пойдет, не хухры-мухры. Не удивлюсь, если меня заставят в этой форме еще и по окрестностям походить, у соседей скрежет зубовный вызвать.

- Встреча у меня потом. Так, о чем речь?

- Э… ну вот. Помнишь, ты со мной… работал? – говорит Томоко и слегка краснеет. Я поднимаю брови. Охота, конечно, поднять одну бровь – вопросительно так, но это искусство так и остается недосягаемым для простых смертных. Вот у мамы прекрасно получается.

- Работал? – уточняю я: - это в тот раз, когда ты решила …

- Да! – поспешно перебивает меня она и краснеет еще больше: - и … потом тоже!

- Хм. – конечно, ее тайна – это ее тайна. Но зачем она сама эту тему поднимает? Тем более – при Мико. Они ж раньше прямо смертными врагами были… по крайней мере Томоко сперва и рядом с Мико не села бы, учитывая, что именно Мико скинула ту самую злосчастную фотку в общий чат класса.

- Ну вот. Мико тоже хочет, чтобы ты с ней … поработал, но стесняется. Ой! Чего ты? Ты же сама сказала!

- Не говорила! То есть… не так говорила! – теперь краснеет Мико, что удивительно.

- А кто говорит – «вот бы и мне так»? – не отступает Томоко и Мико краснеет окончательно, в степени. Складывает руки на груди и отворачивается.

- Неправда! – говорит она в сторону барной стойки.

- О! – подскакивает вдруг на месте Томоко: - совсем забыла! У меня же занятия! Репетитор вот-вот придет! Кента-кун, Ми-тян, прошу прощения, но мне пора! Увидимся! – и она вскакивает с места и испаряется. Я смотрю ей вслед и понимаю, почему она сперва затолкала в глубь стола Мико, а уж потом села сама – чтобы у нее была возможность такой вот маневр провести.

- Предательница… - шипит Мико вслед исчезнувшей девушке: - вот же…

- Ну… это было неожиданно – признаю я и в этот момент официантка приносит нам чайник с фруктовым чаем и маленькие подносики со сладостями – в том числе мои любимые моти. Некоторое время царит молчание – официантка сразу наливает чай, я благодарю ее, она улыбается и кивает, кланяется и уходит. Пододвигаю чашку к себе и вдыхаю аромат. Не фанат фруктовых чаев, но пахнет неплохо. Вообще чай должен быть горьким как попка огурца, а не эти все ваши приторные вкусы манго и апельсина с нотками корицы. Чай должен воспитывать в человеке мужественность и лучшие черты стоика, вот выпил чай и сразу Марк Аврелий, тут тебе и принятие своей судьбы, какая бы ни была и невозмутимость перед лицом неблагоприятных обстоятельств и даже катастроф, настоящий чай он тебя сразу с действительностью примиряет и помирать не страшно. Выпьешь глоток и думаешь – вот сейчас лучше помереть, чем чашку допить, верно же? А когда не то чай, не то компот бабушкин – разве ж это испытание для стоика и потомка самураев? Не, это пусть девочки пьют. Нет в запахе фруктового чая достоинства и самопожертвования, есть только все эти бабочки в животе, а это не ко мне. С бабочками в животе – это к врачу.

- Неправда это все – говорит наконец Мико: - ты не подумай, у меня все хорошо. Это ж не у меня проблемы. Я просто… мне просто… ну вот.

- Очень содержательно – киваю я и ставлю чашку на стол. Задумываюсь о том, чтобы заказать себе чайник настоящего горького зеленого чая… смотрю в меню и передумываю. Дороговато тут. Деньги вроде есть, но это для школьника двести тысяч иен – солидная сумма. А для будущего владельца котокафе, основателя своей империи и все такое – маловато будет. Попью фруктовый. Черт с ним.

- Вот скажи, Кента – задумчиво говорит Мико: - ты как к Томоко относишься? Ну… то есть я вижу, что она к тебе вроде как неравнодушна… и ты к ней. Но как это у вас вообще?

- Нормально. Даже хорошо – пожимаю я плечами: - она мне нравится. Хорошая девчонка.

- Ну так можно о всякой сказать. Что ты к ней чувствуешь?

- Какая тема интересная. Чувствую. – на секунду я задумываюсь. Мико конечно же права. «Хорошая девчонка» - это про любую на улице сказать можно. Томоко – она симпатичная и жизнерадостная, но с каким-то надломом внутри что ли… как будто котенок или щенок, который искренне радуется, что все прекрасно, но в то же время – привык что его бьют и готов мгновенно свернуться в дрожащий от ужаса комочек шерсти. Не знаю какая у нее в семье обстановка, а зря, кстати. Именно с нее и началось все это «погружение в реальность», до нее я как будто и жил и не жил, плыл по течению, удивленно созерцая мусор, плывущий рядом. За что я ей благодарен – что она поверила мне, доверилась и открылась, хотя с ее внутренним сломом это наверняка было очень-очень трудно. Потому и близка мне Томоко – она мне не только друг, но и в какой-то степени результат моего труда, мое достижение, мое творение. Так мать с гордостью смотрит на дочку, когда та принимает гостей достойно, так отец тайком утирает слезу, когда сын завоевывает медаль на соревнованиях. Я, так сказать Пигмалион и не влюбиться в свою же Галатею – сложно. Нужно усилия прикладывать. А я в такое вот усилия принципиально не прилагаю, потому что и так у меня полно мест, куда я должен усилия прикладывать, мне только еще не хватало всего этого «Кагуя-сан в любви как на войне» - кто там кого первый полюбит.