- А? О чем речь? Доброе утро! – спускается по лестнице Хината и папа облегченно вздыхает.

- Ни о чем. – говорит он: - доброе утро, доченька. В воскресенье мы идем в парк, пойдешь?

- Конечно пойду! – выкрикивает Хината и тут же лезет к папе обниматься. Мама не сдает свои позиции и некоторое время папа выглядит как рождественская елка, только вместо игрушек на нем Хината и мама висят. Раздумываю о том, чтобы отбросить оладьи в сторону и тоже повиснуть на папиной шее – хотя бы из семейной солидарности, но … не. Мы с отцом – двое мужчин в этом сумасшедшем доме и должны блюсти реноме. И потом – еще раз повторюсь, что мне его ни капельки не жалко. Может быть – немного завидно, но не жалко. Слишком много счастья у человека, тоже мне проблема.

- А братик опять подрался! – тут же сдает меня мелкая и я давлюсь оладьей. Грозно смотрю на нее.

- Не было такого – отрицать, всегда отрицать. Не был, не замечен, не участвовал, не судим, характер скверный, не женат.

- Как же! – не сдается Хината: - всю ночь ворочался, куда его пальцем не ткни – везде болит! И синяки по всей спине!

- Эээ… - говорю я.

- А откуда ты знаешь, как он ночью спит? – хмурится мама и Хината понимает, что сболтнула лишнего.

- Дорогой, скажи им! – говорит мама, разыгрывая карту «я слишком беспомощная и красивая, чтобы что-то сделать, помоги мне, настоящий мужчина!». В обычное время, то есть когда отца рядом нет – весь конфликт был бы разрешен ей в мгновение ока – Хината получила бы скрученным полотенцем, а меня бы отчитали за то, что потакаю ей и «совсем избаловал, ты же старший брат!». Но сегодня в доме папа и правила игры меняются. Мама срочно становится классической «барышней в беде», которая с надеждой смотрит на своего спасителя. Вот уж кто умеет мужчине самооценку поднять – так это мама. Ей бы свои курсы онлайн открывать «как воспитать своего мужчину и сделать из него супермена». Конечно, какой мужчина от такой женщины в здравом уме уйдет? Ведь рядом с ней он сразу себя Настоящим Мужчиной чувствует. Она и банки не открывает, когда папа в доме, сразу «дорогой, я не могу открыть банку, ты же такой сильный». Вот неужели отец не задумывается – что, она банки не открывает без него? Открывает, конечно. Раз – и готово. По-моему, она вообще может ребром ладони пробки из своих винных бутылок выбивать…

- Ээ… - говорит отец, теряясь. Зная его – могу сказать, что ему неловко. И та ситуация, которую мама решила бы двумя взмахами полотенца – становится сложной и неразрешимой. Читать лекцию о недопустимости инцеста своей дочери, своей «маленькой звездочке» - он не может, это выше его сил. Это со мной он еще может сесть и поговорить, по-мужски, но дочка у него прямо в сердце обитает, они там вдвоем с мамой свили гнездышко и живут.

- Мы же специально такой дом купили, чтобы у тебя и у Кенты свои комнаты были – наконец говорит он: - разве не удобнее в своей кроватке спать?

- А я и спала – беззастенчиво врет Хината: - просто … было шумно. Вот я и пошла к братику, чтобы узнать, что за шум в доме.

- Надо бы звукоизоляцию к нам в спальню установить – задумывается мама: - дорогой?

- Д-да, надо бы… - кивает отец: - я займусь. Но это не означает, что ты можешь спать с братом в одной постели. Вы уже почти взрослые, а взрослые… взрослые спят в одной постели только тогда, когда любят друг друга… - он потеет и вытирает лоб платком.

- Но я люблю братика! – тут же находится Хината и я вижу, как мама сдерживает себя, чтобы полотенце в руку не взять. Да, роли у наших женщин в доме сразу меняются, как только папа рядом.

- Я очень-очень сильно его люблю! – она тут же прижимается ко мне, сжимая мою руку и мне приходится упереться другой рукой ей в лоб, чтобы она не втиснула себя в меня.

- Но-но! – говорю я: - руки прочь от тела комиссарского. Мне не жаль, но отец прав. Никакого инцеста в этом доме. Я не пуританин, но все же мужчина. Будешь в меня так вжиматься, я пойду и Бьянку домой приведу. С Натсуми вместе.

- Если это угроза, то очень неубедительная – прищуривается хулиганка и еще сильней прижимается: - давай! Приводи Бьянку! Мне и Натсуми нравится, она мне как старшая сестра! Все вместе будем спать! Это, как его .. sleepover, вот!

- Давайте не будем папу в лишний стресс повергать – говорит мама: - он вчера от плаката … пострадал, а уж если в нашем доме ночевать Бьянка-сан вместе с Натсуми будет, то… дорогой, у тебя кровь носом пошла!

- А… это у меня давление высокое… наверное из-за погоды – вяло оправдывается папа, запрокидывая голову, чтобы не испачкать рубашку, мама тут же достает платок и помогает ему устранить последствия.

- Но … все равно вам лучше спать по отдельности – не сдается отец, говоря гундосо из-за платка у него в ноздре: - Хината! Нельзя так!

- Не переживай ты так, папа! Если Кента и правда приведет Бьянку и Натсуми – то мы все вместе всю ночь спать не будем! – тараторит Хината: - в школе расскажу – все обалдеют!

- Все, дорогая – говорит папа слабым голосом: - все. Мои педагогические способности тут заканчиваются. Мне на работу пора.

- Ступай, дорогой – ласково говорит мама: - а то у тебя кровь из другой ноздри пойдет… ступай на работу, отдохни… - и мы все смотрим, как отец, все еще запрокинув голову и с платком, прижатым к носу – вставляет ноги в туфли и выходит в дверь. Дверь закрывается за ним и …

- Ой! – говорит Хината.

- Будешь отца троллить – еще получишь – обещает мама, покачивая полотенце в руке: - что за манера такая?

- Да не буду я больше! Ой!

- А ты мог бы ее из своей койки выгнать! – добавляет мама и задумчиво взвешивает полотенце в руке: - дала бы и тебе по шее, но тебе уже кто-то вчера надавал. Опять подрался?

- Видела бы того мальчика! – подбоченился я. Нельзя давать пищу для размышлений в духе «ой, кто-то тебя побил».

- Вот пускай мама того мальчика и переживает за него. А я – твоя мама!

- Ой! – говорю уже я: - мам, нельзя детей бить, это не педагогично!

- Вы не дети, вы – наказание Божье, посланное мне за грехи молодости моей! – декламирует мама: - а кто любит дитя свое – тот вовремя его наказует! А ну-ка…

- Все, все! Никаких драк больше! Ээ… в смысле – синяков. – поспешно обещаю я, поднимая руки. В самом деле, сколько можно, хватит уже домой с фигналами приходить. Родители же волнуются, да и для растущего организма вредно синяки на синяки получать, опять-так голова штука тонкая, кто ее знает, что получится, если по голове выхватывать.

- Еще раз домой придешь побитым – сама тебя побью – говорит мама: - ты у нас взрослый, а дерешься, как будто маленький! Если кто приставать к тебе будет – скажи, что маме пожалуешься.

- Обязательно – киваю я. Картина как я иду и жалуюсь маме на чемпиона в наилегчайшей весовой, «Мангуста» Наояму – донельзя комична, но позволить себе ухмыльнуться я не могу никак. Слушать маму и соглашаться с каждым словом. Кивать. Потом можно будет сделать по-своему, но сейчас – слушаться и кивать.

- И ты! – говорит мама Хинате и мелкая тут же подскакивает на месте: - смотри у меня! Будешь отца троллить…

- Не буду! – пищит Хината, которая на редкость быстро соображает перед лицом надвигающейся опасности: - Ой!

- Все. Кушайте и уматывайте в школу – говорит мама, упирая руки в бока: - развели мне тут… демократию…

- Что, сильно больно? – спрашиваю я Хинату, когда мы уже идем по улице.

- Да не больно. Обидно – отвечает та: - они все меня за маленькую девочку держат. Будто я не знаю, что можно, а что нельзя.

- Ну… во-первых ты и есть маленькая девочка, а во-вторых, ты как раз и не знаешь что можно, а что нельзя – говорю я: - вот потому…

- Да не надо! – возражает Хината: - я же к тебе в трусы не лезу. Ты – мой брат и никакого секса, это я понимаю. Я так… приятно пообниматься иногда. Это называется базальная потребность. Ученые установили, что если обниматься хотя бы пятнадцать минут в день, то улучшается здоровье и кожа лучше становится. А сексом я заниматься не собираюсь до семнадцати лет.