– О-о-о-о-о! – воскликнула она, снова принявшись отплясывать. – О-о-о-о-о-божаю эту песню! – Она запрокинула голову и стала подпевать: – «Я вошла в твою жизнь, словно таран… Я не собиралась начинать войну», – Лолли не обращала внимание на то, насколько слова трека подходят текущей драме.

Не зная, где она оставила белый тренч, Анна накинула поверх платья куртку «Александр Бертон». Ноги замерзли, но она шла через темную лужайку к бассейну, и Александр шагал рядом с ней.

– Куда ты? Почему не в дом? – сердито спросил он.

Анна не ответила. Она не могла не солгать. Она не хотела возвращаться в особняк вместе с Александром, потому что там теперь хранились ее новые, лучшие в жизни воспоминания, и она не собиралась портить их уродливыми моментами, которые, несомненно, должны были скоро последовать.

– Там есть обогреватели. И мы будем наедине. – Ускорив шаг, она добралась до высокой живой изгороди, окружавшей овальный бассейн с черным дном. – Что ты здесь делаешь?

– Я приехал отвезти тебя домой, – сказал Александр. – Сегодня обещали снег.

– У нас отцовский «Кадиллак-Эскалэйд» с полным приводом. Но я не об этом. Я вообще не знала, что ты приедешь на выходные.

– Праздничный ужин по поводу дня рождения Элеоноры перенесен на завтрашний вечер, – объяснил он. – Она звонила и звонила, умоляя меня приехать. Ты в курсе, как она достает. Как еще я мог поступить?

– Сказать ей, что мир не остановится ради ее проклятого дня рождения. – Анна хотела оставаться спокойной, но не могла. Она была вне себя.

– Анна, – начал он.

– Вот только не надо, Александр. Ты мне не отец. Я могу говорить все, что хочу. Я получила десять тысяч имейлов, связанных с дурацким ужином Элеоноры. Ты ведь понимаешь, что я ей не родственница?

– Ты пила?

– Да, пила. Ты знаешь, почему? Я на вечеринке! Люди на тусовках выпивают и веселятся. Но, наверное, ты об этом не подозреваешь, потому что никогда не посещаешь подобные мероприятия.

– Почему ты говоришь со мной таким тоном? Я не понимаю, что с тобой творится. Что я сделал, Анна? Почему ты так себя ведешь? – Голос Александра был уже несколько громче.

– Как?

– Ты едва одета, а здесь холодно. Стивен дал тебе наркотики?

Анна проигнорировала вопрос и продолжила:

– Ты знал, что Беа устроила костюмную вечеринку? Почему ты не в костюме?

– Я тут не ради вечеринки, а ради тебя.

– Но зачем? Я объяснила тебе, что останусь на ночь и вернусь завтра утром.

– Элеонора беспокоилась, что вас заметет, а Стивен – не самый ответственный…

– Я – не твоя зона ответственности. Я – твоя девушка! – крикнула Анна.

– Анна. – Теперь он был спокоен. – Ты – моя девушка, и я люблю тебя. Вот почему я рядом.

– Отлично. Тогда давай присоединимся к остальным гостям и повеселимся.

– Анна. – Александр взглянул на свои золотые часы «Ролекс». – Я не могу. Уже поздно, а статья сама себя не напишет.

– О боже! Если хочешь тусоваться, отлично. Если намерен писать дурацкую статью, ступай. – Анна поежилась. – Ну а я возвращаюсь на вечеринку. – Ей действительно хотелось уйти: она даже не представляла, что еще скажет или сделает, если останется. У нее было такое чувство, будто распахнулись ворота конюшни, и все лошади вырвались на свободу, спасаясь от разбушевавшегося пожара.

– Тот мальчишка, с которым ты танцевала?.. – спросил Александр, и Анна замерла. – Это парень, которого я видел на станции?

Анна не могла повернуться лицом к бойфренду, поэтому заговорила с живой изгородью.

– Вронский. Он – двоюродный брат Беа.

– Я полностью доверяю тебе, – начал Александр. – Но я не мог не заметить, что о вас говорят то, что меня… удручает.

– Ты меня в чем-то обвиняешь? – спросила Анна, резко развернувшись, чтобы увидеть лицо бойфренда. – Люди сплетничают, Александр. Это друзья Беа, для них болтовня такого рода – нечто вроде спорта. Я не делала ничего плохого. Мы танцуем – и что? Я уже успела потанцевать с кучей народа. – Впервые с того момента как появился Александр, она посмотрела на него в упор.

– Ты красивая, – тихо сказал Александр. – Такая красивая, что, когда входишь в комнату, все парни пялятся на тебя. Очевидно, Вронский увлечен тобой, и я его не виню. Я не говорю, что ты специально его соблазняешь, но… даже если и случайно, это нехорошо. Для него, и для меня – тоже. Ты должна быть осторожна, чтобы не позволить ему неверно истолковать ваши дружеские нюансы как нечто большее. Я не люблю быть предметом сплетен.

Анна преодолела расстояние в четыре шага и теперь стояла в нескольких дюймах от Александра.

– В таком случае тебе стоило надеть костюм, – заявила она. – Я возвращаюсь в шатер, если только ты не хочешь искупаться со мной голышом. Давай. Я разденусь первой. – Она знала, что ее вызов будет встречен молчанием, что и случилось. – Я так и думала.

Анна быстро направилась в сторону шатра. Раздраженный вздох Александра облаком повис в холодном воздухе, и бойфренд последовал за ней.

Когда они прошли уже половину травянистой лужайки, из темноты к ним приблизилась какая-то фигура.

– Александр? Энни? – голос Элеоноры пронзительно звучал в темноте. – Где вы пропадали? Тебе не холодно, Анна? Я ужасно замерзла. Мне следовало надеть длинное пальто, как велела мама. Какой-то чудак, одетый Коржиком[72], пролил вино на мое платье, и теперь у меня три бордовых горошинки!

– Я возвращаюсь в шатер, – бросила Анна, проходя мимо Элеоноры.

– Но, но… – проскулила та, бросив на Александра растерянный взгляд. – Ты ведь знаешь, у меня появляются темные круги под глазами, если я мало сплю.

– Анна остается, – сказал Александр, обнимая сестру за плечи. – А мне нужна чашка кофе: хочу согреться, прежде чем мы поедем.

Элеонора не тронулась с места.

– Что значит остается? Мы ехали сюда, чтобы забрать ее. Это нечестно по отношению ко мне.

– Это была ошибка. Моя ошибка, – ответил Александр. Он подождал еще мгновение, а затем побрел к шатру.

– Александр! – выкрикнула Элеонора, топнув ногой по влажной траве. – Подожди меня!

Когда Александр и Элеонора очутились в щатре, Анна уже устроилась на полу рядом с Беатрис, сидевшей на коленях у Рустера. Вокруг них, словно фургоны во времена первых переселенцев, расположились Оливия, балерина Брейтон, одетая, как Белль из диснеевского мультфильма «Красавица и Чудовище», и Адака. Александр прошествовал к кофейному столику, уставленному десертами, и сделал двойной эспрессо, который требовался ему, чтоб ехать обратно домой с несчастной Элеонорой на пассажирском сидении. Пройдя к диванам, он встал за спиной у Анны.

Анна не повернулась поприветствовать его.

– Беатрис, спасибо за милую вечеринку, но Элеонора и я сейчас уедем, – сказал он негромко. Александр собирался развернуться и покинуть шатер, поскольку выполнил свой долг благодарного гостя, но задумался. – Я приношу свои извинения. Было грубо появиться в обычной одежде, а не в костюме.

– Не нужно извиняться, – протянула Беатрис, только что вдохнувшая фиолетовой кальянной смеси. Она выдохнула огромный столб дыма, который заклубился, на мгновение окутав Александра туманом. Беатрис улыбнулась косоглазой обкурившейся улыбкой. – Если кто-нибудь спросит, я просто скажу, что ты нарядился огромным членом.

Вронский и Мерф сидели на двух крепких ветвях столетнего дуба в центре кольцевого поворота. Было не просто взобраться на дерево, но им удалось, подтащив декоративную урну от центральных ступеней дома. Урна весила, по крайней мере, двести фунтов[73], но они подтащили ее к основанию дерева вдвоем.

Мерф крутил на коленях косяк, тогда как Вронский смотрел вдаль с отсутствующим видом.

– Собираешься стать настоящим шотландцем, Летучий коммандо? – спросил Мерф, кивая на килт Вронского.