– Отдай её нам, и ты будешь жить! Она – наша! Ты тоже наш! Приди к нам сам или умри. Иди к нам. Слушай нас. Слушай Тьму. Служи Чёрному лучу…
Он уже брёл по грудь, напрягая последние силы, когда мёртвые руки приковали его к одному месту. Мертвецы отчего-то не проваливались, как он, и сейчас ползали вокруг бледными пиявками. Его схватили за подбородок и рванули голову вверх. Он увидел закутанную в чёрный плащ фигуру и нижние ступени лестницы, с которых постоянно стекала кровь. Капюшон медленно повернулся, и на него уставилась темнота, скрывающаяся под ним. Голову будто сжали тисками. Он не слышал слов, но в мозгу разгорались огненные письмена, складывающиеся в вопросы, на которые он должен был отвечать. Должен!
– Ты хочешь жить?
– Да.
– Жить, иметь силу, несравнимую с той, которой ты обладаешь сейчас, и ту, которую ты потерял? Хочешь знать ответы на все вопросы?
Отшельник ничего не видел, кроме огненных слов вопросов, от которых пылал его мозг. Он не помнил, кто он, что хотел сделать. Надо успеть ответить на вопросы.
– Да.
– Тогда подчинись нам и обретёшь всё. Если нет, тогда всё потеряешь.
Белая как мел рука вынырнула из широкого рукава и сделала небрежный жест. Отшельника подняло из трясины и поставило на ноги. Он чувствовал под собой твёрдые плиты пола, но знал, что в любой момент может ухнуть вниз уже с головой. Бледная рука со скользящими по ней чёрными змеями меняющегося рисунка метнулась к груди Отшельника и, к его ужасу, вошла в неё. Прежде чем он успел закричать, рука вышла обратно с пульсирующим сердцем на ладони, его сердцем. Боли не было, но Отшельник всё равно закричал. Он не хотел всего этого, хотел, чтобы всё закончилось. Сердце вспыхнуло на ладони чёрным пламенем, и ладонь, его державшая, подплыла к его лицу. В голове полыхнули огненные строчки:
– Смотри – это твой бесполезный, слабый орган. Отдай его нам – и у тебя в груди разгорится чёрное пламя. Сильное, не знающее мук сомнений, вечное. Просто скажи «да» – и всё закончится.
Как же холодно… Мёртвые, холодные руки прикасаются к нему, холодные глаза пронзают его насквозь. Отшельник посмотрел на сердце в объятиях чёрного пламени и подумал, что если принять в себя огонь, то, может быть, можно будет немного согреться… Вдруг что-то тёплое прикоснулось к его ноге. Он, удивлённо моргнув, опустил голову вниз, но ничего не обнаружил. Однако живое тепло распространялось от бедра по всему телу. Мёртвые руки отдёрнулись от него, а фигура в чёрном отступила назад. На молочной коже ладони с длинными пальцами бесновался чёрный огонь, сердца не было. Схватившись за грудь, Отшельник понял, что чёрное пламя не сможет его согреть – оно обжигает, но обжигает своим холодом. В это же мгновение мертвецы ринулись на него. Он был слишком горяч для них, но они всё равно тянули к нему свои скрюченные пальцы. Они полностью погребли его под собой, ещё мгновение – и его растащат на кровавые лохмотья. Внутри его тела вспыхнуло солнце, и ближайшие трупы превратились в пепел, который падал на его лицо и тело холодными хлопьями. Вокруг заметно посветлело. Темнота выцвела до серых сумерек, сверху продолжал падать холодный пепел…
…Отшельник, моргнув, поднял ладонь, желая поймать пушистые хлопья. Те невесомыми перьями ложились на руку, охлаждая кожу талой водой. «Это не пепел», понял Отшельник. Прикрыв глаза, он пытался заставить мысли выстроиться в чёткий ряд. «Где я, что со мной приключилось?» Память услужливо подсунула ему жуткие картины – мертвецы, темнота, чёрное пламя на бледной руке, огненные письмена.
Сев, Отшельник в недоумении себя осмотрел. Он лежал на травяной подстилке, вокруг были разбросаны остатки шалаша. Всё его тело покрывал розовый снег. Недоверчиво дотронувшись до него, Отшельник помял его в ладони. «Спасибо, что не град с куриное яйцо». Под слоем снега вся его кожа была красная от крови. Так это был не кошмар, вернее, не просто кошмар? Кровь стекала сплошным потоком по чёрным ступеням, а некто в чёрном вынул из него сердце и хотел заменить на ледяное пламя?
Окоченевшими руками Отшельник стряхнул с себя снег и постанывая встал. Всё тело била крупная дрожь. Как же он замёрз! Окинув взором привычный ландшафт, он немного успокоился. Подойдя к прогоревшему костру, он поворошил угли. Они были ещё тёплые, а в некоторых ещё дремал красный жар. Не теряя времени, он развёл огонь заново. И только когда весёлые оранжевые языки высоко взметнулись навстречу падающим с неба хлопьям, он позволил себе немного передохнуть, сжавшись возле огня. «Что же меня спасло?»
Закрыв глаза и замедлив дыхание, он постарался отгородиться от посторонних мыслей, направив потоки внутренней силы в окоченевшие конечности. Через несколько минут он перестал дрожать, и по телу прошла тёплая волна, вытесняя затаившийся в нём холод. Закончив, он брезгливо осмотрел себя. Необходимо смыть всю эту мерзость. Сделав шаг от костра, он вернулся и подобрал с земли шкатулку. Артефакт был тёплым, словно нагретым на солнце, и еле заметно вибрируя, светился мягким золотистым светом. От него по всей его руке и дальше, по телу, пробежала волна мурашек. Отшельник, передёрнув плечами, повнимательнее присмотрелся к золотой вещице. Она переливалась всеми оттенками золотого – от тёмно-жёлтого до почти белого. Рисунок на ней пришёл в движение, напомнив Отшельнику подобную картину, уже виденную им. Только там рисунок был чёрным на белом и связывал волю смотрящего на него в тугой узел.
– Однако ж вовремя ты ожила.
Если бы не воздействие шкатулки… Он помотал головой. Где-то упал камушек, который вызвал лавину, грозившую погрести под собой всё, что попадётся у неё на пути. Отшельник нежданно для себя оказался как раз перед ней. Тем временем вибрация артефакта значительно увеличилась. Отшельник с тоской огляделся по сторонам. Снег (ещё один каприз Пустошей – неожиданные и нелогичные природные катаклизмы) перестал падать, примяв траву и одев деревья и камни развалин в погребальный саван. Пейзаж полностью соответствовал его настроению. События камнепадом обрушились на него, не давая времени на размышления и возможности вырваться из этого потока. Ему оставалось только отдаться силе, влекущей его в неизведанное, и стараться оставаться на плаву. Ещё раз взглянув на зажатую в руках шкатулку, он тихо произнёс:
– Ты же так хотел обладать этим, так плати и не ной о дорогой цене. Пора выполнить свою часть сделки.
Крышка легко откинулась. Что делать дальше, Отшельник не имел ни малейшего понятия; его выручало только внутреннее чутье, говорившее ему, что сейчас стоит просто скользить по глади событий. Однако это же чутьё подсказывало ему, что его проблемы только начинаются.
Воздух завибрировал от выплеснувшейся в него энергии, тело Отшельника окуналось то в жар, то в холод, шкатулка в руках начала резко нагреваться… И вскоре он, чтобы сберечь в целости свои руки, был вынужден положить её на траву. Снег вокруг неё моментально растаял и испарился, а трава под ней начала тлеть, через миг превратившись в пепел. Тут же Отшельник понял, что этот загадочный амулет начинает вытягивать из него силу. Его сопротивление попросту не было замечено. Всё верно: чем сильнее волшебство, тем больше на него требуется сил, а силы у странного амулета при его огромных возможностях всё-таки конечны, он уже успел их подрастратить во время своих скачков по Пустошам. Воздух перед ним пошёл волнами, как в сильную жару. Огонь колдовства сжирал его, словно вязанку хвороста, всё тело пульсировало, как больной зуб, все полученные раны открылись и начали кровоточить. Отшельник сам не заметил, как оказался на земле не в состоянии пошевелить даже пальцем. В неверной пелене начало что-то проступать, но Отшельник уже не мог это разглядеть. Глаза застилал кровавый туман, не дающий что-либо увидеть. Голова на удивление оставалась лёгкой и ясной. Мысли текли не спеша, не смущаемые эмоциями: «Так вот, значит, почему Клут выбрал меня! Ему был необходим мой запас силы, моя искра, если что-то пойдёт не так. Один нюанс: я сейчас начисто лишён дополнительной подпитки Пустошей и могу рассчитывать только на себя, а собственных сил у меня осталось не так уж и много… Завладев шкатулкой, я попал в ловушку без возможности отступить. Дело будет сделано, кто-то нужный Клуту окажется в этом мире. От меня остаётся лишь пустая оболочка, и проклятый карлик сможет преспокойно при помощи того, кого он, Отшельник, извлечёт, забрать свой драгоценный амулет. В письме была просьба позаботиться об извлечённом, но тут уж дудки! Пускай выкручивается как знает, мне будет уже всё равно». Перед тем как сознание покинуло его, он ещё успел подумать: «Хороший план, недомерок. Никому нельзя верить…»
