Глава 1

Невысокая фигура, одетая в видавший виды плащ, выцветший до такой степени, что уже нельзя было с уверенностью сказать, каким был его цвет изначально, маячила среди деревьев. Густой подлесок хорошо скрывал человека от посторонних глаз. Неслышной тенью он пробрался к самым крайним деревьям, за которыми открывалась большая поляна, и, затаившись под раскидистой елью, сквозь зелёные лапы наблюдал за людьми возле большого костра. Их было восемь – здоровых, вооружённых до зубов мужиков. Вокруг костра квадратом стояли повозки, образуя защитные стены. На одной из телег было нагружено что-то громоздкое, но ткань, её покрывавшая, не давала разглядеть, что под ней. Четверо несли стражу. У троих были луки, четвёртый, с серьгой в ухе, блестевшей в лучах уходящего солнца, примостил на сгибе локтя арбалет. Однако человек знал, что оружие – это не самое опасное, с чем он может столкнуться. От костра пошёл аппетитный аромат готовящегося ужина, птицы пели свои вечерние песни. Но в воздухе, наполненном ароматами хвои, цветов, трав и тёплой земли, витал еле уловимый запах близкой смерти. Вот только чьей?

Человек в плаще нащупал на поясе рукоятку ножа. Не хотелось бы проливать кровь, особенно свою, но с этими молодчиками ни в чём нельзя быть уверенным. Устроившись поудобнее на ковре из опавшей хвои, он стал терпеливо дожидаться темноты. Наблюдая за умирающим солнцем, окрасившим небосвод своей кровью, он всё прикидывал, оправдан ли тот риск, на который он шёл. И снова приходил к тому выводу, что как бы ему ни хотелось, но необходимо забрать то, что он упустил сегодня днём…

…Он редко покидал окрестности своего жилища, но сегодняшнее раннее утро было особым случаем. Ворон, севший на один из серых валунов, которые были во множестве разбросаны возле его дома, принёс ему интересное письмо. Перечитав его несколько раз, он глубоко задумался. Его просили об услуге, которую он мог оказать. Взамен (он хмыкнул, почесав седую бороду), – взамен ему предлагали то, что он не надеялся когда-либо получить. Слишком щедрое предложение, если учесть, от кого послание. А он за свою крайне долгую жизнь разуверился в человеческой искренности и щедрости, а в нечеловеческой – тем более. Но всё-таки предложение было крайне соблазнительным. Порывшись в кармане, он протянул горстку зерна птице, терпеливо ожидающей его внимания. Склевав зерно, ворон взмыл в небо и, раскинув чёрные крылья, погнал свою тень по просторам пустошей в сторону тёмной полоски леса.

Отшельник, прищурив ярко-голубые глаза, следил за его полётом. Даже после того, как птица превратилась вначале в точку, а затем и вовсе исчезла, он продолжал щуриться вдаль, словно пытаясь отыскать там ответы на свои вопросы. Что же понадобилось в действительности этому старому пройдохе-недомерку? С другой стороны, он ничего не теряет: прогулявшись до леса, пополнит запас трав, оглядится, что творится в округе. И всё же… Всё же на душе у него было неспокойно. Сплюнув под ноги, Отшельник пошёл собираться.

Сборы много времени не заняли. За плечами – испытанная, пропахшая разнотравьем котомка, надёжный нож на боку да дорожный посох, вот и всё. Отшельник вышел за порог навстречу встающему из-за далёкого леса солнцу. Дверь, скрипнув ему на прощание, встала на своё место, запирать её не было никакой надобности – в округе не нашлось ещё сумасшедшего, добровольно рискнувшего бы сунуться на проклятые Пустоши, а уж тем более в логово исчадия преисподней. Отшельник усмехнулся в бороду, ему пришлось потрудиться для создания такой репутации. Нет, он, конечно, не ел младенцев, предпочитая более традиционную пищу. И людей сгубил вдвое меньше, чем про него рассказывали в ближайшей деревне, да и те были не самыми лучшими представителями рода человечьего. Но насчёт места слухи не врали – Пустоши действительно были странными, а для простого любопытствующего и вовсе смертельными. Уже одно то, что человек отважился войти на Пустоши, было огромной глупостью. Даже сам Отшельник не мог знать, где и какого рода будет поджидать опасность. Он просто в последний момент чувствовал её, что позволяло избежать нежелательной встречи или обойти ничем не примечательное место. Конечно, каждый раз причина была, но практически каждый раз новая. Люди постоянно пропадали здесь. Обычно это были сбившиеся с дороги путники либо деревенские, ходившие в лес по грибы. Но бывало, к нему забредали отчаянные и удивительно везучие головы, ища помощи. Чаще обращались с просьбами в тех редких случаях, когда он посещал деревни. Это стало происходить после того, как он сумел оградить деревни, прилегающие к Пустошам, от эпидемии чумы, которая выкосила половину населения страны лет десять назад. В таких случаях он редко отказывал, связывая это с некой своей сентиментальностью, скукой. Было ещё нечто более глубокое, о чём он не любил задумываться. Как в случае с пасечником около года назад. Хотя тот случай стоял особняком, и Отшельник часто его вспоминал и размышлял, как могло бы всё обернуться… однако прошедшего не вернёшь. Так или иначе в благодарность пасечник оставлял в условленном месте каждые три месяца приличных размеров горшок своего лучшего мёда.

Сам же Отшельник лучшего места для уединения и представить не мог. Сквозь тернии ужасов он видел красоту цветов Пустошей, скрывающуюся за ними. Он полюбил эту странную землю, и она отвечала ему если не взаимностью, то смирилась с его присутствием и терпела его. Обосновавшись на этой земле, он добился большего, чем кто-либо из тех, кто проживал до него. Хотя, если честно, Отшельник не знал случаев, чтобы кто-нибудь из ныне живущих захотел по доброй воле поселиться здесь.

Его не интересовали власть и деньги, всю эту шелуху он оставил во внешнем мире – с его войнами, болезнями, интригами, безудержными порывами чувств. У него был свой путь, он хотел понять Пустоши, раскрыть их тайны. Он пришёл сюда после того, как порядком покуролесил по этому миру – лет эдак сто пятьдесят назад. Пришёл умирать, но остался жить, и Пустоши приняли его, а он принял в себя Пустоши, став их частью. Осев здесь, он очень редко покидал их границы. Да и особой нужды в этом не испытывал – Пустоши обеспечивали его практически всем необходимым. В крайнем случае обменивал недостающее у хозяина постоялого двора в деревне Серый камень на диковинки, которые часто находил на просторах Пустошей. Самые ценные, на свой взгляд, он оставлял себе, хотя зачастую так и не мог разгадать их назначение.

Поросшие высокой, по колено, травой, Пустоши простирались от опушки леса на север далеко за горизонт. Изредка на их просторах встречались прозрачные рощицы, однако выбраться из них было труднее, чем из некоторых болот. На западе тянулась гряда высоких холмов, поросших вереском в ложбинах, между которыми постоянно клубился туман. На востоке простирались непроходимые топи. А где-то там далеко лежали Руины, в которые Отшельника не пустили. Но он чувствовал, что именно там находится источник силы, которой Пустоши были буквально пропитаны. Он не стал упорствовать, боясь нарушить тот симбиоз, в котором существовал. Ему хватало тех тайн, что были в его распоряжении. Отшельник предполагал, что все глобальные изменения в мире находили своё отражение в Пустошах, как в огромном зеркале. Их граница не была незыблемой. Подобно волнам далёкого моря, они то накатывали на пару лиг, то отступали. В последние несколько лет Пустоши расширились как никогда раньше. Ещё лет пятьдесят – и такими темпами они подползут вплотную к деревням. Ещё эта странная агрессия, ядом пропитавшая воздух, и не проходящая тревога, накапливающаяся все последние годы, не давали Отшельнику покоя. Но как он ни пытался, не мог понять их первопричину.

Так, скоротав дорогу за размышлениями, он дошёл до леса, который окаймлял Пустоши с юга и был их частью. Ближе к поселениям людей он редел и в нём становилось больше лиственных деревьев. В эту полосу светлого леса за грибами и ягодами, росшими здесь, как нигде, в изобилии, захаживали жители деревень. Но делали они это с большой опаской. Ведь кроме Пустошей была ещё одна веская причина не заходить за северные околицы родных деревень. В окружении обычного леса, раскинувшегося на многие лиги вокруг на самой границе Пустошей, возвышались, словно скалы над кустарником, невероятно огромные деревья. Роща этих гигантов была останками древнего леса, некогда покрывавшего всю округу.