— Это весьма обширная тема, господин Акридус. Достойная болшого и подробного интервью. Запишитесь у моего секретаря, фрёкен Баженовой. Мы с вами встретимся и все подробно обсудим. Сейчас же могу сказать лишь одно: на моей земле только один князь. И это я. Никаких других князей, королей или, не дай Боги — падишахов, на Алтае нет, и не будет. Господам криминальным авторитетам нужно решить для себя лишь одно: готовы они склонить передо мной голову, или предпочтут гордо умереть.

— Это угроза, ваше сиятельство?

— Угроза? Нет, что вы. Это констатация факта. Я не беру взяток, и не участвую в криминальных схемах. Со мной будет трудно, но возможно, договориться, и совсем невозможно купить. Но у тех, кто не собирается сдохнуть в подворотне, найдутся аргументы. Я думаю, глупые люди на городском дне не выживают.

Не знаю, поняли меня или нет. Понадеялся только, что хватит ума передать мои слова дословно. А уж те, коту мои слова предназначались, разберутся. На общем информационном фоне — город теперь практически в моих руках, и отдавать его какому-то мутному Совету Мастеров я не собираюсь — бонзам подпольного мира нужно выбирать на чьей они стороне. Старой «крыши», которая их теперь ни от чего защитить не в силах, или на моей. Впрочем, подозреваю, решение не появится сразу. С готовыми мать родную продать за горсть золота мастерами бандиты легко общий язык находили, а вот как с молодым да ранним князем получится — одни Боги знают.

Не исключался нами и силовой метод решения княжеской проблемы. Тут ведь все просто: не станет меня, последнего в роду, и некому будет и городских богатеев, как Ксения говорит: кошмарить, и бандитам некого будет бояться. Сами собой заглохнут иски в имперском суде — княжество, это то, что принадлежит князю, а не какой-то, абстрактный, кусок земли. Хотя, в империи и существуют некоторые территории, все еще называющиеся княжествами, но управляющиеся назначенным правящей семьей наместником. В первую очередь те, удельные, которые достались императору по первому уговору, как лишившиеся наследников. Но и такие есть, где аристократическая семья жива и здравствует. Просто не правит. Но и там каждый кусочек земли имеет своего хозяина — прямого вассала императора.

Алтай, как последнее удельное княжество, в случае моей кончины, ждет первый вариант. Предок, Ингемар Свинец, тоже древний первый договор заключал. С одной стороны, опасное это дело — жить постоянно под пристальным вниманием государевых людей, так и норовящих выслужится, изжить княжескую династию, и привести удел к прямому императорскому управлению. С другой, не зря в Кодексе Законов империи раздел, касающийся удельных княжеств как бы не для общего доступа. Это, чтоб в головах обывателей не появилась подлая мыслишка, что без империи жить стало бы намного легче. А такой вариант — полное отделение — вполне возможен. Изначально, первым договором и закреплялось, что государство русов — это конфедерация самовластных удельных княжеств. Глава же государства, конунг конунгов, просто первый среди равных. Вот так вот. И думается мне, будь текст соглашения более чем тысячелетней давности хоть немного другой, попробуй Рюрик Фрисландский хоть чуточку ограничить власть соратников, создать империю у него бы не вышло. Вольнолюбивые морские короли могли признать существование старшего брата, но не господина и повелителя.

Получается я, мое княжество, моя семья — последний осколок того первого уговора. Последнее напоминание Рюриковичам, что их власть в стране не совсем абсолютна. И на пути к идеалу всего один юный, резкий парень. Которого было бы проще простого махнуть с игровой доски легким движением руки, кабы не сиятельный уровень потенции и люди, успевшие мне присягнуть.

Потому, надеяться, что все наши начинания пройдут бескровно, никто и не надеялся. Устрой на меня, те же городские мастера, успешное покушение, их даже наказывать по полной не станут. Найдут какого-нибудь козла отпущения, а истинных виновников может еще и наградят. Вот только любая попытка покуситься на мою жизнь и здоровье и мне развяжет руки. Кровь за кровь. Ударом на удар. И весь вопрос вдруг сжимается до простого: готов ли ты разменять свою жизнь, в обмен на жизнь юного князя?

Больше интересных вопросов не прозвучало. Спрашивали еще много. Уточняли. Один, особенно настырный, все пытался вырвать из моих уст прямые обвинения должностных лиц городской полиции. Провоцировал, но своего не добился. Я — суд и судья в Алтае. Но подчиняющаяся Совету городская полиция — это не мои люди. Определять степень вины каждого из них должен городской суд. На худой конец — имперский. Мои же, даже подкрепленные документальными доказательствами, слова, подходят под определение «клевета». Стоило мне брякнуть что-нибудь такое в отношении должностного лица, и иск в суд гарантирован.

Много спрашивали обо мне и семье. Какой-то придурок рискнул задать вопрос о моих отношениях с матерью. Даже отвечать не стал. Просто приказал, чтоб выкинули придурка на улицу. Я им что? Кинозвезда, в грязном белье которой только ленивый еще не порылся?

Мидсумар 1148 год

Вторая половина месяца Iunius ю.к.

Продолжение долгого дня.

Ваше высокопревосходительство!

Сим довожу до вашего сведения, что

На Мидсумар поднадзорный А.Л

Посетил традиционный Летний

Губернаторский бал.

В ходе которого имел долгую

Беседу с государевым наместником

Господином Ивлевым.

Светояр

На контролируемых наемниками улицах Берхольма было малолюдно. Сопротивления «Перуничи» не встретили никакого, но план войсковой полицейской операции предусматривал таковую, и к применению силы мы были готовы. На каждом значимом перекрестке кортеж встречал блокпост — несколько оборудованных пулеметами легковых автомобилей при поддержке минимум одной единицы техники с тяжелым вооружением. А на границе с подконтрольным Совету Старым городом нас и вовсе встретили несколько бронетранспортеров.

Город выглядел так, словно только что был завоеван. Не для того, чтоб пограбить, а насовсем. Поэтому военные держались настороже, но на каждое и любое шевеление не стреляли, и обывателей не грабили. Наоборот, покушения на мародерство пресекалось быстро, и жестко. Некоторых особенно непонятливых просто расстреляли.

Полицию разоружили, и из полицейских участков выгнали. Арсеналы охранялись. Перемещение по улицам частного автотранспорта было временно приостановлено. Автовладельцев вежливо разворачивали обратно в гаражи и на парковочные места. Кроме военных, по моей части Берхольма разрешалось ездить только сотрудникам экстренных служб. Магазины, аптеки, больницы работали как обычно, но подвоз товаров в лавки тоже пока запретили.

По городским телеканалам почти непрерывным потоком шли разглагольствования каких-то личностей на тему того, как в городе все плохо, и как много бед я уже натворил. Ни единое высказывание видеорядом не подтверждалось, да и неоткуда было взяться этому видеоряду. Съемочные группы враждебных СМИ мимо блокпостов просочиться не смогли.

В противовес голословным утверждениям, мы, на официальном сайте в Сети, в режиме он-лайн вывели данные с полицейских камер видеонаблюдения. Любой, кому это было интересно, мог посмотреть, что реально происходит на улицах.

Приятной неожиданностью стала поддержка со стороны всеми уважаемого новостного канала «Сибирский Край». Костына организовал через Сеть даже прием заявлений горожан о правонарушениях, допущенных оккупационными войсками. Ну и на портале «Края» тоже демонстрировались виды улиц города. Добровольных помощников, что сняли на телефон видео из окна, и отправили в Сеть, было предостаточно. Попутно журналисты портала рассказывали какой из телеканалов кому из городских бонз принадлежит, и какие конкретно у молодого князя к этим людям претензии.