— Ты очень интересная собеседница. И я хотел с тобой поговорить…

— Я — собеседница? Сам ты дурак!

Она взбесилась. Всё бесполезно.

Новый удар пришелся по моей голове и прикрывающим её рукам. Как я не потерял сознание? Один лишь Путь ведает…

Она размахнулась заново и я приготовился. В этот момент я был предельно собран, ведь это мой последний шанс. Надо встретить финиш достойно, и, хотя бы, сопротивляясь. Хоть как-то.

Тут я вспомнил свой Путь, ведь именно в такие моменты он и мельтешит перед глазами немного расфокусированными картинками воспоминаний. Единственный смысл всего — Путь. Короткий и долгий одновременно. Множество совершенно разных шагов. От самых первых по упругой и мягкой траве, в самом начале. Когда падать было не больно. А наоборот, весело и интересно. Я знал, что эти навыки пригодятся на более жёсткой дороге. И вот я неуклюже падал, смеялся, вставал, разбегался и снова падал. Не все мои ровесники в то время были так настроены на контакт с дорогой. Но мне было всё равно, они оставались позади меня, не спеша и осторожничая. А мне хотелось идти, бежать вперёд.

Но, с возрастом я остепенился. Тоже стал осторожничать. Тоже стал обходить крутые маршруты. И балансировал на скользком льду, делая по шагу в день. И прыгал по камням, опасаясь провалиться, наступив на камни-обманки. Тогда я все силы собирал перед прыжком. Как и сейчас. Снова рядом та грань, за которой ничего нет. Я видел, как падают другие, но как-то издалека, старался не отвлекаться, не думать о чужой скверной участи.

А теперь всё намного проще. Вот ты, а вот твоя возможная судьба…

Я не всегда любил дорогу. Но всегда чтил и уважал Путь. А дороги они разные. Интересные и не очень. Грустные и забавные. Но есть и такие, которые называются последними. У каждого она разная. Кто-то ломал шею и на мягкой траве, а кто-то перед самой вершиной умирал от боли после долгого падения. Не ко всем приходила Лихорадка. Но она всегда рядом со смертью. И вот я один перед несколькими врагами: немощью и нежеланием. Да и эта пустынная дорога с самого начала мне не нравилась. Но по ней было удобно бежать. Но вот и добегался. Знаю, пустыня скоро закончится и где-то рядом новая лесная тропа. Но сейчас…

Лихорадка лихо замахнулась и ударила. Я поймал ее дубину и крепко сжал. Долго мы смотрели друг на друга. Она понимала, что при моем бессилье соперник я не важный. Она ухмыльнулась. Я тоже попытался. Она начала тянуть изо всех сил посох на себя, я сопротивлялся и держал его достаточно крепко, но сил мне явно не хватало.

И я отпустил. Резко.

Острый конец дубины, за который держалась моя спутница, залетел ей прямо в глаз и вышиб его напрочь. Он упал рядом со мной. Дубина так же грохнулась рядом. Лихая завыла и убежала прочь. Вскоре вернулась, схватила свой глаз и опять убежала. Мне было смешно и грустно. Мне стало жалко Лихорадку.

Образы. 2\1.

Ещё в одном мире, где не нуждаются в пище и стиле выбора одежды, сидит пленник. Сидит, и вполне доволен этим.

Я сижу в небольшой комнате на железной скрипучей кровати с грязным байховым одеялом и подушкой, набитой соломой. Кровать, как и полагается, стоит у стены. Стены холодные, из камня. Напротив меня деревянный стол и стул. На столе лежат книги без картинок и не на понятном мне языке. Такое ощущение, что предназначается эта тюрьма не мне, но сижу то в ней я.

Вообще, я не люблю в дискуссиях с собой называть это тюрьмой. Я называю это комнатой. Моей личной комнатой. На противоположной от кровати стене висит фотография с красивой улыбающейся девушкой, которую я не знаю. Но я ее люблю. Я не помню, когда фото здесь появилось и не знаю, как вообще оно здесь появилась. Но без этой девушки мне было бы тяжелее в своем одиночестве.

Ещё на стене висят большие плакаты, которые висят здесь всегда. Раньше, когда я был маленьким, я днями напролет стоял у каждого из них, всматривался, представлял что я внутри них. Живу той жизнью, которая на них изображена. Плакатов всего четыре. На первом изображен город. Большие дома, улицы, машины, люди. Погода меняется на плакате (так же как и на других, кроме последнего) в зависимости от погоды за моим окном, которое на левой стене, маленький край того мира свободы. Но о нём чуть попозже. На втором плакате изображена деревня. Маленькие деревянные дома, одна улица, огороды. Мало людей, больше домашних животных: курицы, кошка на крыше дома, собаки, козы, одна корова. Все живые существа незаметно как-то для моего глаза на плакатах перемещаются, и, разумеется, на улице ночью никого нет. Я это вижу, когда луна в моем окне светит достаточно ярко. А город зажигает огни, которые совсем не дают света моей маленькой комнате. Всех людей на плакатах я знаю в лицо. На третьем плакате людей нет вообще. Там речка, поле и лес. Ещё там обычно солнце заходит. А восходит оно где-то за домами плаката, где изображен город. В общем, на третьем плакате только речка, поле, лес и большой кусок неба. Раньше я не очень любил смотреть на этот плакат, а сейчас всё чаще и чаще подхожу именно к нему. На четвертом плакате изображен я. Стою в полный рост. Старый. Морщин на моем лице много, волосы все седые. Грустно смотрю в даль. Под ногами сырая перепаханная земля. Большие комья земли. Как и за окном… Надо мною серое небо. Изображение на этой картине никогда не меняется. Не нравится мне этот плакат. А в детстве я вообще боялся к нему подходить. Еще он находится рядом с дверью, что выдолблена в правой стене, напротив окна. Она всегда закрыта. Правда, проверял я это в последний раз несколько лет назад, но я чувствую. А за окном: сейчас осенняя ночь, звезды светят на пару с луной. Но очень тускло. Наверное, опять будет дождь. А так там всегда перепаханное поле, как на четвертом плакате, а вдалеке какой-то вечно серый лес. Времена года узнаю только по настроению неба.

На моём окне мутное стекло и ржавая решетка. Моя клетка находится где-то в десяти метрах от земли. Ещё я иногда вижу, как по этому полю молчаливо ходят какие-то существа. Уроды. Я их боюсь.

Вот так сижу себе и сижу. Жду.

4.09.

Новый день встретил меня ожиданиями по поводу нового общения с Асей. Я занял любимое место в углу, придя раньше её, предупредив очередь о том, что занимаю перед собой место ещё одному человеку. Никто не был против, а я начал переживать о том, что Ася не придёт. Но она пришла, робко и растерянно оглядела толпу. Нигде уже не было сидячих мест. Потом она заметила меня, подошла. Я поздоровался и сказал, что занял ей место. Она улыбнулась, рассказала причину её опоздания. В процессе неспешной беседы, я выудил у неё информацию, что здесь она живёт у родственницы, а сама она из другого города. Была замужем, сейчас в разводе. Детей нет. Джек-пот!

В этот день она была разговорчива. Впереди было два выходных без больницы, которые мне было совершенно нечем занять. Быстро подошла наша очередь, я пропустил Асю вперёд себя и пригласил её погулять в субботу. Она обещала подумать и оставила свой номер телефона. Сегодня-то мой мобильник был заряжен с лихвой. Я записал её номер, и она ушла на приём. После неё я поспешил в кабинет, чтобы как можно быстрее получить нужные консультации и догнать Асю на автобусной остановке, чтобы ещё раз поговорить о ерунде и о планах на выходные. Или, может быть, она осталась ждать меня в больнице?

Но, увы, Аси не было даже на автобусной остановке. Я закурил, сразу же приехал мой почти пустой двенадцатый автобус.

Дома я соизволил немного трапезничать и откушал чаю. Да и в остальном вечер прошёл как обычно. Одиночество бежит в магазин за бутылкой, но я пока на антибиотиках, поэтому никаких бутылок, по крайней мере, пока.

Образы. 2\2.

Я сижу в этой клетке. Давно забытый неизвестно кем. Отбываю свой срок. Мои плакаты показывают утро. Холодное солнце ползет упрямо вверх по бумаге. Но ещё достаточно темно. Осень постепенно перешла в активную фазу. В комнате становится холодно по ночам. Я не вылезаю из кровати.