Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Завадовский занялся устройством его запутанных денежных дел. После достижения Бобринским совершеннолетия в конце 1791 года ему было отказано в получении предназначенного ему капитала, как и в декабре 1792 года в свидании с Императрицей. Тогда он окончательно обосновался в остзейском крае, купив в 1794 году имение Обер-Пален в Лифляндии, подружился с местным дворянством и благодаря своим хорошим природным качествам, остепенился. 16 (27) января 1796 года он женился на баронессе Анне Владимировне Унгерн-Штернберг. Когда его опекун, Завадовский, поднёс Императрице письмо Бобринского о разрешении ему уступить в брак, то получил резолюцию: „пусть женится; напишите къ нему, что всякъ женится для себя, и ему не запрещено". [14] “Больше ни вопросовъ, ни разговора не было. Екатерина окончательно охладела к Бобринскому”. [14]

Будучи двадцатилетним при получении известия о смерти Шкурина, 11 (22) февраля 1782 года Бобринский написал в своём дневнике: „…я узналъ, что умеръ В. Г. Шкуринъ. Это меня очень огорчило. Онъ былъ очень добръ ко мне и я обязанъ всей его семье. Ночью я не могъ заснуть: мне все представлялся покойный; я целый часъ плакалъ”. [14]

Переворот 1762 года Павел практически не видел. Ему шёл восьмой год, и он на всю жизнь запомнил, как утром 28 июня (9 июля) воспитатель Никита Иванович Панин привёз его полусонного, в шлафроке (домашнем халате), ночном колпаке и чужом плаще в Зимний дворец под большой гвардейской охраной из Летнего Дворца. (Летний дворец Елизаветы Петровны – построен в 1741—43 гг. по проекту Ф. Б. Растрелли (первый этаж из камня; второй этаж – деревянный); северный фасад Летнего дворца был обращен к Мойке и Летнему саду; восточный – к Фонтанке; в 1797 г. Летний дворец был снесен и на его месте стали строить Михайловский замок). “Панин успел сообщить ребёнку, что его батюшка скончался, а теперь будет царствовать матушка. Павел, научившийся с раннего детства не задавать вопросов, ничего больше не узнавал”. [4] На улице перед Дворцом собрались толпы народа, а во Дворце – масса офицеров и штатских чинов, все в парадных одеждах. Он помнил на лугу возле дворца ликующие шумные толпы гвардейцев. Рядом с Екатериной безотлучно находилась восемнадцатилетняя княгиня Дашкова46. Екатерина взяла Павла на руки и вынесла на балкон для обозрения восторженной толпе. [4] “ Павла отправили обратно в Летний Дворец”. [4] Больше никогда в окружении матери о Петре Третьем никто не говорил, опасаясь кары Государыни. “Павел не видел отца на смертном одре (на похороны его не допустили) и даже не присутствовал на заупокойных службах, которых в царских дворцах не проводилось”. [4]

Ходасевич отметил в своей незаконченной работе, что для окружающих было очевидным, что именно Павел Петрович должен был наследовать корону, что стало для него источником бесконечных страданий. Ему предстояло разделить неизбежно трагическую судьбу всех маленьких претендентов. Спасти его могла только воля матери, которой вскоре представился случай пожертвовать своей властью благополучию сына. Но Екатерина не сделала этого. Она и сама предпочла взглянуть на него, как на претендента. [30].

Ребёнку не дано было понять, что отец, как и мать, видели в нём соперника во власти.

Воспитание Цесаревича

Наследника15 разместили в Зимнем дворце, главными комнатами для него были учебная и постоянно пополнявшаяся библиотека из 1150 наименований книг в 1697 томах, которая погибла во время пожара 1837 году. Несмотря на то, что Павел любил читать, сомнительно, что десятилетний великий князь изучал труды Монтескье47, Руссо48, Д’Аламбера49, Гельвеция50, труды римских классиков сочинения западноевропейских авторов – Буало51, поскольку вряд ли это было интересно ребёнку, кроме сочинений Сервантеса52 и Лафонтена53. С. А. Порошин35 в своих Записках отмечал, что это было ознакомительное чтение, поскольку большинство книг упоминается один или два раза. Под влиянием Екатерины II9 высоко ценившей писателя и философа Вольтера54, великого князя знакомили и с его произведениями. Порошин писал о чтении «вольтеровой Истории Петра Великого», о Вольтеровой Генриаде «Задига» и пьес. Больше всего Павлу нравились «Приключения Робинзона Крузо» Д. Дефо55, что характерно для мальчишки его возраста. Вполне естественно, что великий князь, как любой ребёнок, любил разглядывать разные книжные «картинки», эстампы и карты.

Панин32, как и И. И. Бецкой41, считали, что детей нужно учить играючи. Сам Бецкой, имевший впоследствии большое значение в воспитании Бобринского40, не принимал участия в воспитании Павла, но изредка приносил ему различные учебные игрушечные пособия. Например, он, принёс токарный станок и сам учил его работать на нём. Наконец он сопровождал великого князя в Смольный монастырь и в академию художеств, которая 25 июня (6 июля) 1765 года признала Павла почётным любителем художеств. Снабжал великого князя учебными пособиями также английский пастор в Петербурге и член академии наук Дюмареск. Он приносил Павлу складные ландкарты, хронологические карты и книги.

Цесаревич имел слабое здоровье, часто болел, но был резвым и живым ребёнком.

Павлу очень повезло с законоучителем – иеромонахом Платоном56, ставшим впоследствии знаменитым митрополитом и с Семёном Андреевичем Порошиным, преданными своему царственному воспитаннику. Они старались воспитать правнука Петра Великого2 достойным своего прадеда, как по образованию, так и по любви к России. Порошин не только преподавал цесаревичу математические предметы, но был его воспитателем и беседовал с ним на различные темы, касаясь также истории и литературы.

Шильдер10 писал, что Семён Андреевич Порошин, бывший флигель-адъютант Императора Петра III6 стал преподавателем математики у Великого князя Павла с 28 июня (9 июля) 1762 года. Он впервые увидел понравившегося ему мальчика 30 ноября (11 декабря) 1761 года на торжественном обеде, и уже тогда захотел к нему попасть. Порошин, довольно близко знающий его отца, много рассказывал о нём Павлу. Педагог оставил дневник, правдиво охватывающий период с 20 сентября (11 октября) 1764 года по 13 (24) января 1766 года. „Записки" Порошина, которые не цитируют только ленивые (в основном увлекаясь анекдотами (короткий рассказ о каком-либо происшествии, не поддающийся проверке на достоверность очевидцев) той эпохи, которые будучи вырванными из контекста, искажают образ императора Павла). В них историки пытаются найти истоки, и не безуспешно, становления личности будущего императора. Можно пожалеть о том, что „Записки" Порошина не затрагивают более поздние периоды жизни Павла Петровича, но в этом вина не только Панина, но и самого Порошина, который знакомил с их содержанием и самого мальчика, и Панина. Тот усмотрел в любимом учителе Павла соглядатая и противника методов своих немецких коллег в воспитании наследника, посчитал опасным его влияние и удалил Порошина не только от двора, но и из Петербурга, как через чур опасного человека, и окружил Павла своими преданными людьми. Благотворное влияние Порошина, на Павла осознавали впоследствии даже его враги, отметил Шильдер.

Первая дневниковая запись относится ко дню рождения Павла Петровича – ему исполнилось десять лет. После торжественного молебна, и наставления архимандрита Платона на тему: «В терпении стяжите души ваша», были официальные поздравления, а затем «Его Высочество (форма обращения к детям, внукам царствующей особы – великим князьям и княгиням) с танцовщиком Гранжэ минуэта три протанцевать изволил». [24] Вечером же был бал и ужин.

Шильдер сослался на мнение профессора В. Иконникова “Весьма много говоритъ въ пользу Порошина замечательный для его летъ начитанность и способность пользоваться въ живой беседе известнымъ ему материаломъ. … Трудно было найти человека, который бы до такой степени привязался къ своему питомцу, до такой степени усердно пользовался малейшимъ случаем, чтобы внедрить впечатлительному и пылкому отроку благородные мысли и чувства, какъ это делал, Порошин. Все советы, какие он давал, великому князю, все его замечания и наставления исполнены ума и высокаго благородства”. [31]

7
{"b":"833136","o":1}