Чувствовалась прохлада столовых приборов в руках, тарелки выглядели крепкими и основательными. Я старалась есть медленно, хотя на самом деле мне хотелось запихнуть в рот все сразу.

Ариэль положила в рот большой кусок чоризо и омлета и начала с наслаждением жевать.

– Где твои родные? Твоя мама?

Я выложила клубнику стопкой, а сверху пристроила ломтик ананаса, словно маленькую шляпку. Я набила рот едой, чтобы не пришлось отвечать.

– Может, ты считаешь, что ей до тебя нет дела, но это не так.

Ариэль покрутила кусочком клубники между пальцами. Я почувствовала, что она наблюдает за мной.

– Майкл сказал, что ты потеряла подругу. Лучшую подругу. Мне очень жаль, – она посмотрела на меня. – Это ужасно.

Для меня ее слова стали полной неожиданностью – так же как и слезы, внезапно навернувшиеся на глаза. Я удивилась, что Майкл рассказал ей про Эллис. Почему? Странным образом я почувствовала, будто он меня предал, сделав это. Эллис принадлежала… принадлежит мне.

– Я сейчас не хочу об этом говорить, – произнесла я торопливо, запихивая в рот ананас и клубнику. И часто заморгала в надежде, что слезы останутся на месте.

Ариэль облизнула жир от чоризо с огрубелых пальцев и вытерла каждый салфеткой, смочив край ткани в своем стакане с водой и льдом.

– Большинство девчонок твоего возраста прогуливают школу, спят с мальчиками, набирают вес, иногда получают хорошие оценки, иногда плохие. Врут мамочке и папочке. Делают пирсинг на животе. Татуировки. – Она улыбнулась мне. – Но это не про тебя, верно? Майкл сказал, что ты не закончила старшие классы, поэтому не можешь пойти изучать парней или спать с книгами.

Она засмеялась своим словам.

– Закончила я, – возразила я со ртом, набитым едой. – Почти. Вроде как. Скоро закончу.

Ариэль откусила ломтик ананаса. Она пристально посмотрела на меня, ее глаза выглядели немного увеличенными из-за линз очков. В ее горле – звуки взрыва и треск.

– Бум!

Она широко расставила пальцы.

– Ты носишь людей внутри себя, вот что происходит. Воспоминания и сожаления поглощают тебя, они разрастаются в каждом кусочке твоей души и потом…

Я уставилась на нее, ошарашенная этими странными словами. Ее лицо смягчилось, когда она продолжила:

– И потом бум – и ты взрываешься. Таким образом у тебя появились они?

Ариэль жестом показала на мои руки, надежно спрятанные под толстовкой.

Я сверлила взглядом тарелку. Бум. «Да».

Она снова улыбнулась:

– Как ты будешь дальше жить с этим грузом, Шарлотта?

Я услышала свое полное имя и подняла взгляд. Ее загорелые щеки покрыты розоватой пудрой, крохотные черточки помады попали в морщины над губой. Я не могла даже представить себя в ее возрасте, как она попала сюда, в этот просторный дом, в свою жизнь. Мне трудно было представить даже мой завтрашний день. Я не знала, что ей ответить.

Ариэль протянула руку через стол и легонько потрогала мой шрам на лбу. У нее были теплые пальцы, и на секунду я расслабилась и начала тонуть в ее прикосновении.

– Ты просто ребенок, – прошептала она. – Такая юная.

Я встала, неуклюже ударившись об стол. Она была слишком близко, и я позволила ей коснуться себя. Еда и ее доброта сделали меня сонной и расслабленной. «Всегда будь начеку, – предупреждал Эван, – лиса семерых волков проведет».

Она вздохнула, распрямила плечи и смахнула крошки со стола в согнутую ладонь. Кивнула в сторону задней двери: мое приглашение на выход.

По пути я задела бедром изящный столик. Что-то блестящее выглянуло из-под кучи конвертов и рекламных проспектов. Я даже не раздумывала перед тем, как смахнуть это в карман комбинезона. Сегодня вечером Ариэль взяла немного от меня, и поэтому я беру немного от нее.

Я вытащила предмет из кармана и положила его на пол в гараже Майки. Это крест красного цвета, чуть больше моей руки, сделанный из гипса и инкрустированный толстыми белыми черепами с черными глазными впадинами, черными ноздрями и черными губами, нарисованными точками. Края креста были покрашены густым блеском красного цвета.

Крест с черепами – дешевая безвкусица и при этом чудесен, но он вызвал у меня ощутимую боль: Эллис бы такой понравился. Она бы купила еще несколько подобных крестов и прибила их гвоздями к стенам в своей синей спальне, где они делили бы мрачное пространство с постерами и вырезками Моррисси, Эллиота Смита, Джорджии О’Киф и с Эдит, Одинокой Куклой.

Я нашла старый полосатый шарф в чемодане Майки и осторожно завернула в него крест, подтолкнув его под подушку. А потом встала и посмотрела, насколько маленькая квартира у Майки, в то же время размышляя о том, что сказала Ариэль. Ее слова меня ошеломили и вызвали страстное желание обратиться к защите аптечки в чемодане, поэтому я пошла в крошечную ванную и какое-то время раскачивалась вперед-назад, сидя на унитазе. Каспер говорила, что повторяющиеся движения, такие как, например, раскачивания, или даже просто подпрыгивания на месте, могут помочь успокоить нервы.

Когда чувства переполняли меня и я не могла сосредоточиться на чем-то одном, когда все мои ужасы били меня одновременно, я как будто становилась одним из тех гигантских торнадо из мультфильма, страшным серым нечто, засасывающим все на своем пути: ничего не подозревающего почтальона, корову, собаку, пожарный гидрант. Торнадо-я подхватывает все плохое, что я когда-либо делала, каждого человека, которого я обманывала и использовала, каждый мой порез, все-все. Торнадо-я кружится и кружится, становясь гигантским и переполненным.

Мне нужно быть осторожной. Когда я расстроена и чувствую собственное бессилие, то попадаюсь в ловушку торнадо, ловушку стыда и пустоты, а это как пусковой механизм.

Каспер говорила мне: «Ты не должна одновременно заниматься несколькими делами. Поставь себе цель. Доведи дело до конца. Когда закончила одно, принимайся за другое». Она советовала мне начинать с малого.

Я убеждала себя: ты выбралась из Крили, все-таки это случилось. Ты села в автобус. Приехала в пустыню. Нашла еду. Ты не наносила себе повреждения в этом новом месте. Ты нашла работу.

Я повторяла все это, пока торнадо не перестал кружиться. Когда Майки приедет сюда, все будет немного лучше…

Вслух я произнесла:

– Жилье.

У меня есть деньги. Я могу найти жилье. И это я повторяла, как мантру, пока не устроилась на футоне Майки и не заснула.

На следующее утро Линус ждала меня снаружи кафе, собирая свои розовые волосы резинкой для волос. Ее нижняя губа была выпячена.

– Ты, случайно, не видела Райли?

Когда я покачала головой, она нахмурила брови:

– Черт. Хорошо. Пойдем дальше.

Линус открыла дверь кафе, нажала несколько кнопок сигнализации. Потом повесила свои вещи на крючок.

– Джули немного задерживается в Седоне. Может быть, она опоздает. Все нормально. Она работает на своего рода мягкой энергии, не обращая внимание на часы, как все мы. Тем временем ты можешь помочь мне все приготовить. Я слышала, что Питер Ли и Тэннер закрывали «Тэп Рум» прошлой ночью, поэтому они не появятся вовремя. Это бар в центре города. Ты выглядишь немного юной, чтобы знать о нем.

Она вытащила фартуки, подоткнутые в посудомоечную машину, поморщилась от их сырости и бросила один мне.

– Думаю, Райли не проинформировал тебя, как нового сотрудника, поэтому слушай в общих чертах. Ты можешь бесплатно пить американо, столько, сколько хочешь, и почти любой эспрессо, в разумных пределах, конечно. В противном случае Джули вычтет из зарплаты. Предполагается, что ты оплачиваешь все, что ешь, но опять же есть варианты. Например, что делать, если мы ошиблись с заказом? Ты понимаешь, о чем я? Курить в перерывах разрешается на улице у входа, но иногда можно и в фойе, – Линус ухмыльнулась, показав на темный коридор за грилем и посудомойкой, заваленный швабрами, метлами и ведрами, – но смотри, чтобы Джули тебя не застукала. Там ее офис, и она ненавидит запах табачного дыма.

Она сделала паузу.