Филипп VI позаботился о том, чтобы причины его отказа были доведены до его подданных. Он, как и его соперник, был чувствителен к требованиям общественного мнения и финансовым последствиям его игнорирования. Во Франции, как и в Англии, проводились мессы, процессии и молебны, напоминавшие о том, как бесстрашно Филипп VI рисковал жизнью ради защиты своего королевства. На щит были подняты недавние истории, столь же пристрастно и корыстно интерпретированные, как и те, которые епископ Грандиссон излагал своим слушателям в Эксетере: вероломство короля Англии, нарушившего оммаж, его отказ подчиниться беспристрастному арбитражу, его пиратские захваты французских судов и его планы агрессивной войны в союзе с врагами Франции в Германии; все это, говорили, французский король переносил с удивительным терпением, пока провокации не стали слишком серьезными, чтобы их можно было игнорировать[365].

Англичане не стали вести завоевательную войну в Сентонже осенью 1337 года, как, возможно, от них ожидали. Вместо этого люди Ингхэма переправились через Дордонь намного выше по течению, совершив по пути набег на город Сент-Фуа-ла-Гранд. Затем они смело вторглись в Ажене с севера и пересекли реку Ло у Вильнева. Этот извилистый маршрут позволил избежать сильных французских гарнизонов, которые блокировали долину Гаронны у Ла-Реоля и Марманда. К концу года англичане осадили Ажен, столицу провинции и резиденцию французского сенешаля. История этой осады очень туманна. Известно лишь, что она продолжалась несколько недель и закончилась неудачей. Вероятно, осада была снята силой в конце января или начале февраля 1338 года. Англичане отступили на восток, подальше от врага, и исчезли в южной Гаскони[366].

Ингхэм не завоевал никакой территории, но его предприятие затронуло чувствительный нерв. Ажене был очевидным пунктом вторжения для французских армий, в долину Гаронны. Овладение ею было жизненно важным для них. Однако их завоевание в 1320-х годах никогда не было полным. В 1338 году они заняли все значимые города, но англичане сохранили союзников и влияние, а также несравненный замок в Пенне на реке Ло. Благодаря этим преимуществам они смогли осуществлять многие полномочия правительства параллельно с управлением французской короны. Эдуард III даровал земли местным сеньорам, назначал их своими офицерами и выделял им доходы. Покровительство имело огромное значение[367]. Даже в самом Ажене англичане нашли друзей и пятую колонну среди видных горожан, которые сражались в армии Оливера Ингхэма. Французские чиновники приняли жесткие меры против их имущества и семей, но нервно докладывали начальству о своих сомнениях в лояльности и безопасности этого места. Здесь, как и во многих других провинциях позднесредневековой Франции, международная политика сводилась к игре местных интересов, борьбе соперничающих сеньоров за территорию и власть, постоянным распрям городов с баронами в отдаленных районов. И французская, и английская армии зачастую воевали не только с врагом но и собственными "друзьями"[368].

Филипп VI назначил двух "генерал-капитанов" на юго-запад, чтобы они удерживал завоеванные позиции на границе в течение зимы: Этьен де Лабом, магистр королевских арбалетчиков, который уже успел побывать там в начале 1337 года, и судебный чиновник королевского дома по имени Симон д'Аркери. Их назначение 13 ноября 1337 года, вероятно, было ответом правительства на рейды Оливера Ингхэма. Филипп VI поручил им тяжелую полицейскую работу, а не полномасштабную зимнюю кампанию, и большая часть их времени была потрачена на попытки навести порядок в изменчивой преданности жителей Ажене с помощью смеси политического давления и военной силы[369].

Масштабы их проблемы, которая так и не была до конца понята в Париже, можно проиллюстрировать на примере карьеры двух выдающихся сеньоров-англофилов этой номинально французской провинции. Арно де Дюрфор, сеньор де Фреспеш, и его сын, также по имени Арно, были мелкими сеньорами в долине реки Ло, чьи амбиции стать более крупными баронами во многом зависели от дружбы с Эдуардом III. Кроме того, они владели ценными землями на юго-западе герцогства в районе Байонны — территории, прочно находившейся под английским контролем. Поэтому у них были веские причины ценить английские связи. Арно-отец много раз посещал Англию и воевал в Шотландии. Он также имел скромные деловые интересы в Лондоне, занимаясь торговлей зерном и шерстью. Эдуард III осыпал его милостями, которые становились все более пышными по мере того, как с началом войны возрастала его зависимость от таких людей. Король назначил Арно большую пенсию, выплатил огромную задолженность по военному жалованью за три царствования, а в августе 1337 года назначил его и его сына капитанами Пенне. Когда французские генерал-капитаны прибыли в Ажене в феврале 1338 года, Арно находился в Англии, лоббируя перед королем и Вестминстерским Парламентом давно желанные обширные права на отдаленные районы в округе Пенне. Ничто, кроме захвата Пенне и постоянной военной оккупации, не могло уничтожить английское влияние в долине реки Ло, пока там процветал этот человек[370]. Аманье дю Фосса, вероятно, был более характерной фигурой, чья лояльность была более тонко рассчитана, а интересы более узко ограничены границами провинции. Этот беспринципный и жестокий барон с холмов недолго был сенешалем Аквитании при Эдуарде II, пока его не уволили за неоднократное преступное насилие. Он владел удачно расположенным замком Мадайлан, недалеко к северу от Ажена, из которого в течение многих лет вел борьбу против жителей города. Аманье подписал конвенцию с французскими генерал-капитанами вскоре после их прибытия, но отказался от нее, как только высохли чернила. Он выдержал шестинедельную осаду, прежде чем сдался во второй раз 16 марта 1338 года. Но французы не могли предложить таким людям, как он, то, чего они действительно хотели, а именно права издеваться над жителями Ажена. Упорство в этих, казалось бы, пустяковых местных распрях практически гарантировало, что та или иная сторона вступит в союз с английской династией. К июлю Аманье уже вернулся в английский лагерь, а консулы города умоляли Филиппа VI покончить с ним[371].

Главной военной зимней операцией стала деятельность Гастона де Фуа на южной границе Гаскони. В феврале 1338 года он вторгся в Турсан, соседний с его виконтством Беарн, с 6.400 своих людей и контингентом войск, приведенных сенешалем Тулузы. 5 февраля 1338 года граф захватил бастиду Жон, а затем двинулся на маленький городок Эр-сюр-л'Адур. Капитана этого городка уговорили сдаться за взятку в 1.000 ливров и пенсию в 50 ливров в год. Укрепления были разрушены. Казобон сдался 5 марта 1338 года, очевидно, без боя. За ним последовали другие места[372]. Кампания Гастона показала, чего можно было бы достичь в Ажене и долине Гаронны при наличии больших людских и денежных ресурсов. Его завоевания окупились, так как ему разрешили присоединить их к своему виконтству вместо жалованья[373]. Завоевание стратегически более важных регионов дальше на север не состоялось. Д'Аркери и де Лабом были вынуждены тратить много времени на выжимание денег из жителей Лангедока методами, которые не способствовали популярности войны: взимание забытых налогов, штрафов за нарушение правил чеканки монет, продажа помилований за ростовщичество и лицензий на покупку дворянских вотчин, а также сведение старых счетов с короной, за все, за что можно было получить деньги. Они собрали достаточно средств, чтобы поддерживать свою армию в боеспособном состоянии и удерживать большую часть того, что Филипп VI уже контролировал, но этом все[374].