Эдуард III находился в Порчестере с 1 июня 1346 года. Теперь он мог смотреть из старой крепости XII века на гавань Портсмута, где собирался его флот, с опозданием более чем на месяц. Армия стояла лагерем вокруг гавани и вдоль дорог на Уинчестер и Лондон. К концу месяца в гавани, по самым достоверным оценкам, находилось около 750 судов, начиная от прибрежных барок и заканчивая кораблями грузоподъемностью в 200 тонн. Суммарная грузоподъемность этих кораблей позволяет предположить, что армия насчитывала от 7.000 до 10.000 человек. Судя по приказам короля своим офицерам-вербовщикам, лучники составляли более половины из них. Были специалисты и обозники: рудокопы из Леса Дин для работы саперами, каменщики, кузнецы и возчики, инженеры, плотники и изготовители палаток, хирурги, несколько десятков чиновников, клерки и домашняя прислуга. Все получили плату по сегодняшний день и еще за две недели вперед. Корабли были снабжены продовольствием на две недели, то есть на время перехода в Гасконь[834].

Но им не суждено было отправиться в Гасконь. Король передумал и решил вместо этого высадиться на севере Франции. В то время было принято считать, что это решение было принято в последний момент, когда армия уже была посажена на суда и собиралась выходить в море. Но есть вероятность, что на самом деле оно было принято раньше, на секретном совещании ближайших военных советников короля около 20 июня. Новый план Эдуарда III заключался во вторжении на полуостров Котантен в южной Нормандии. Жан Лебель и вслед за ним Фруассар приписывали это решение влиянию Жоффруа д'Аркура, который, несомненно, был с королем в Порчестере.

Эти слова, если Жоффруа вообще их произнес, вряд ли могли стать откровением для английского короля. Вторжение в Нормандию обсуждалось как одна из нескольких возможностей с самого начала войны. Это было предпочтительное место высадки Эдуарда III во Франции в 1337 году, прежде чем союзники привлекли его к плану вторжения по долине Шельды из Брабанта. Король предпринимал эпизодические попытки поднять смуту в Нормандии задолго до встречи с Жоффруа д'Аркуром. Основными причинами выбора Котантена в 1346 году, вероятно, было то, что он находился ближе всего к Портсмуту и что ветры дули с запада. Эдуард III наверняка помнил о долгих задержках из-за погоды в 1342 году, когда он решил вторгнуться в Бретань, и еще более долгих задержках, которые задержали графа Ланкастера в 1345 году. Но Жоффруа вполне мог иметь отношение к новому плану, даже если он его не разрабатывал. Действительно, регион был практически не защищен, о чем он, скорее всего, знал. Это была его родная страна, и он говорил от имени некоторых значительных местных баронов. Но Жоффруа, несомненно, преувеличил их численность[835].

Для того чтобы усилить эффект от вторжения и разделить силы французов, было предложено устроить шумную диверсию на северной границе Франции. Хью Гастингс, предприимчивый и амбициозный рыцарь из Норфолка, недавно вернувшийся из Гаскони,  20 июня 1346 года, был назначен лейтенантом Эдуарда III и командующим во Фландрии. В помощники ему были назначены Джон Монтгомери и Джон Молейнс, хорошо знакомые с делами во Фландрии, и хитрый авантюрист Джон Малтраверс, который считался одним из виновников убийства Эдуарда II и в течение нескольких лет неофициально представлял интересы Эдуарда III в Генте. Этим людям предоставили восемнадцать судов, 250 лучников и горстку латников и велели немедленно отправляться в Нидерланды. Представители трех великих фламандских городов совещались сначала в Брюгге, затем в Генте. 24 июня, когда Гастингс был в самом разгаре своих приготовлений, они согласились оказать английскому королю всю необходимую помощь[836].

Эдуард III не скрывал цели похода Хью Гастингса, но его собственные планы все еще были окутаны тайной. Его Канцелярия была проинформирована лишь о том, что король отправится туда, куда приведет его Божья милость и каприз ветров. Капитанам его кораблей были выданы запечатанные приказы, которые должны были быть вскрыты только в том случае, если флот будет рассеян ветрами. До тех пор они должны были следовать за адмиралами. В начале июля 1346 года были даны указания закрыть лондонский порт, который, как считалось, был полон французских шпионов, а также Дувр, Уинчелси и Сэндвич. Никому, независимо от ранга или статуса, не разрешалось покидать страну до истечения недели после отплытия флота, за исключением Хью Гастингса, но и он должен был подвергнуть своих людей обыску на случай, если они будут иметь при себе подозрительные бумаги[837].

Сколько и какая информация дошла до французского правительства, неизвестно. Но оно определенно что-то узнало в последние десять дней июня 1346 года, поскольку примерно в это время возникла внезапная паника по поводу безопасности севера страны. К концу месяца коннетабль был отозван из Эгийона с частью армии герцога Нормандии. Его поставили командовать Арфлёром в устье Сены. Граф Фландрский был послан ему в подкрепление. Маршалы, по-видимому, были отозваны с юга в то же время. В гарнизоны Лере, Этрета и Шеф-де-Ко были доставлены артиллерия и снаряжение. Все это позволяет предположить, что французы ожидали вторжения в северной Нормандии. Но они приняли меры предосторожности по всему побережью. Все местные мужчины пригодного для военной службы возраста были призваны к оружию. Примерно в то же время был разослан призыв о наборе новой армии для обороны севера[838].

В этом затруднительном положении Филипп VI обратился к Шотландии. "В Шотландии, — говорил английский канцлер Парламенту за два года до этого, — совершенно открыто говорят, что они нарушат перемирие, как только этого пожелает наш противник [Франция], и пойдут на Англию, нанося ей весь ущерб, на который они способны". Шотландцы не нарушили перемирия. Но они начали массово выступать к границе, как только узнали, что Эдуард III его нарушил. Англичане считали, что они намеренно действуют в согласии с французским правительством, и, вероятно, они были правы. Борьба с англичанами была одним из немногих объединяющих факторов в политике Шотландии. Для Давида II это был источник грабежа для пополнения своей обедневшей казны, возможность блеснуть перед друзьями и соперниками старше и опытнее себя, а также давний договорной долг перед Францией. Тем не менее, набеги шотландцев, какой бы ущерб они ни наносили трем северным графствам, до сих пор не привели к существенному отвлечению ресурсов от континентальных планов Эдуарда III. Вторжение Давида II на север в октябре 1345 года продолжалось всего шесть дней, прежде чем его люди исчерпали более или менее доступные источники добычи и вернулись домой[839]. Почти наверняка Филипп VI настаивал на более продолжительной кампании шотландцев на севере Англии. В июне 1346 года мольбы французского короля приобрели нотки отчаяния, когда английские войска собрались вокруг Портсмута и стали проскальзывать намеки на их цель: "Я прошу вас, я умоляю вас со всей силой, на которую способен, вспомнить о кровных и дружеских узах между нами. Сделайте для меня то, что я охотно сделал бы для вас в такой кризисной ситуации, и сделайте это так быстро и тщательно, как с Божьей помощью вы сможете"[840].