Второй стажёр, Ваня, потомственный сибиряк, нравился Сержу больше: вёл себя скромнее, слушал объяснения старшего стрелка внимательнее. Да и стрелял просто отлично: спасибо отцу-охотнику, что с малолетства таскал сына всюду с собой и научил его обращаться со всеми видами охотничьего и боевого оружия.

– Помогите!!! – внезапно донёсся с улицы истошный женский вопль. Он перешёл в надрывный визг, который внезапно оборвался. Витюша выронил стакан, который секунду назад бережно протирал салфеткой. Посетители повскакивали с мест. Те, что были в состоянии, конечно. Алёхин бросился к выходу, на бегу вытаскивая из кобуры пистолет и вызывая по рации подкрепление.

Люди неслись по улице навстречу бегущему стрелку, словно стадо перепуганных оленей. Нет, скорее, подобно стаду перепуганных баранов: испуганно вытаращив глаза, сшибая друг друга, спотыкаясь, падая. Более удачливые продолжали бежать, топча ногами поверженных. Те же, в свою очередь, старались ухватить более удачливых за ноги. Они падали, моментально превращаясь в поверженных. Ситуацию усугубляло то, что все эти «бараны» были в той или иной степени пьяны.

– Кретины! – прорычал Серж, прорубаясь сквозь толпу. – С дороги!

Выскочив на Музейную площадь, он быстро осмотрелся: тумба с пожелтевшими афишами, несколько скамеек, засохшая цветочная клумба, а возле неё – высокое дерево. Некогда, до нашествия, тут располагался музей истории ХХ века. Музей закрыли, а название осталось. Посреди площади на асфальте лежала девушка – молодая блондинка в красном платье.

– Роскошная девица, – пронеслась в голове у старшего стрелка ОИВ вопиюще непрофессиональная мысль. – Грудь, ноги…

Кожа у девушки была нежная, будто лепесток. На щеках – юный румянец. Глаза широко открыты. В них не было ужаса. Скорее – изумление. Она определённо была не из тех, кто регулярно посещает «магазин жизни». Скорее всего, забыла вовремя сделать инъекцию алкосина или принять а-капсулу. На шее блондинки кровоточила открытая колотая рана. И тут Серж увидел вампиров. Их было двое. Один – ловко, будто обезьяна, спрыгнул с дерева, в кроне которого прятался. Второй – медленно вышел из-за афишной тумбы. Крупные, странно напоминающие гигантских летучих мышей и в то же время птицу твари. Тёмный мех, перепончатые крылья, острый клюв, а в маленьких глазках, помимо обычной жажды крови… Сергей мог поклясться чем угодно! В их глазах светились искры разума. Кровососы одновременно оттолкнулись от земли и беззвучно поднялись в воздух.

– Н-да, подкрепления мне, пожалуй, сегодня не дождаться… – подумал Алёхин, похлопывая по левому карману комбинезона. Запасная обойма была на месте.

Вампиры напали практически одновременно. Того, что спикировал слева, Сергей сразил с первого выстрела, прострелив ему голову. Второй оказался хитрее. Видя, какая участь постигла его собрата, сообразительный кровосос сделал вид, что готов улететь. Быстро махая крыльями, он поднимался все выше и выше. Алёхин выстрелил в него два раза. Мимо. Выстрелил третий раз. Щелчок, осечка. В ту же секунду вампир совершил стремительный разворот и ринулся вниз, будто коршун, атакующий цыплёнка. Времени менять обойму уже не было. Одним движением затолкнув в кобуру пистолет и выхватив из-за пояса боевой тесак, Серж приготовился к рукопашной. Когда между противниками оставалось не более метров двух, стрелок нырнул вперёд, перекувырнулся через голову, уйдя с линии атаки, и тут же вскочил на ноги, держа наизготове оружие. Вампир плюхнулся на то место, где секунду назад был человек, грузно и неловко, будто курица. И в тот же миг Сергей одним ударом тесака отсёк ему левое крыло. Кровосос завертелся на месте и заверещал истошно, будто целая дюжина поросят на бойне. Воспользовавшись этой заминкой врага, Серж вторым сильным и точным ударом сбоку отсёк кровососу голову. И тут случилось то, чего старший стрелок ОИВ не ожидал вовсе: со спины на него обрушился третий вампир, которого он, на свою беду, не заметил сразу. Вампир вонзил Сергею между лопаток острые, как ножи, когти, разрывая в клочья крепкую ткань комбинезона, будто кухонную салфетку. Превозмогая дикую боль, Алёхин попытался, изогнувшись, словно йог, дотянуться до вампира руками. Ему это не удалось. К тому же он выронил тесак, который, звонко ударившись об асфальт, отлетел далеко в сторону. Серж резко упал на спину, изо всех сил давя мерзкую тварь собственным весом. Вампир глухо хрюкнул, внутри него что-то щёлкнуло, и кровосос ослабил хватку. Тут же Алёхин рванулся изо всех сил, чувствуя, как когти-ножи нещадно полосуют мышцы на его спине, и, оставив в лапах хищника добрый кусок своей плоти, не давая врагу опомниться, насел на него сверху. Наступив коленом на перепончатое крыло, стрелок начал нещадно молотить кулаками вампира по голове. Хрустнул и повис на тонкой ниточке острый, будто стилет, клюв кровососа. Под нелепо повисшим клювом открывалась и закрывалась широкая, полная острых зубов пасть. Из пасти жутко смердело. Но Сергей не замечал этого. Истекая кровью, медленно теряя силы, он всё бил, бил, бил… И кричал, брызжа слюной пополам с кровью:

– Сдохни, тварь! Не сдавайся, воин! Живи и славься, народ Земли!

В этот момент рация зашипела, затрещала, а затем заговорила голосом одного из стажёров, Ивана, сына охотника.

– Первый, Первый, где вы? Вызывает Второй, вызывает Второй…

А Сергей, будто не слыша рацию, все бил и кричал:

– Сдохни, тварь! Не сдавайся, воин! Живи и славься, народ Земли!

Пациент Сергей Алёхин, алкоголик с пятнадцатилетним стажем, очнулся на больничной койке под капельницей. В наркологическое отделение областного психоневрологического диспансера Алёхин был доставлен три дня назад в состоянии первой стадии алкогольной комы. Медленно разлепив припухшие веки, Серёга осторожно осмотрелся. Казённая кровать, белые стены… Все знакомое, почти родное. На всякий случай Алёхин осмотрел и себя: впалая грудь, толстый, похожий на дряблый пузырь живот, подобно холму возвышающийся под одеялом, тощие руки. Внешний облик тоже вполне привычный. Из холла доносился звук работающего телевизора: судя по приглушённым воплям – визгам, пациенты смотрели второразрядную фантастику про нашествие вампиров, зомби или ещё каких-нибудь душегубов. Сергею вдруг стало грустно. Длинно, с оттяжкой шмыгнув своим утиным, расширяющимся книзу носом, покрытым целой сетью фиолетовых прожилок, он пробормотал:

– Это что? Это как? Просто сон, что ли?

Он снова огляделся по сторонам. Кровать, стены, капельница.

– Ну и… – добавил он матерно.

Алёхин отчаянно, до боли зажмурил глаза, словно пытаясь вернуться в этот свой сон, где он был отважным молодым героем-трезвенником среди беспробудно пьющего человечества. А когда он их снова открыл, то…

– Господи! Грехи мои тяжкие!!!

На полу посреди палаты сидело жуткое существо, похожее одновременно на летучую мышь и птицу. Беззвучно открывая широкую зубастую пасть, существо начало медленно, на четвереньках, опираясь на сложенные пополам кожистые крылья, приближаться к кровати, на которой лежал Алёхин.

– Не… Не… – заикаясь, затараторил Серёга. – Не надо!!!

И тут перед его глазами ясно встал тот странный алкогольный сон. А ещё – он сам, вернее – другой он, намного лучше его, настоящего. Сильный, быстрый, отважный.

Серёга вскочил с кровати, путаясь в одеяле, и истошно завопил:

– Сдохни, тварь! Не сдавайся, воин! Живи и славься, народ Земли!

Схватив штатив капельницы, будто копьё, Алёхин ринулся на врага.

И уж пал он на пол, придавленный навалившимися санитарами. И уж вырвали из слабеющих рук его фальшивое копьё. А он все кричал и кричал:

– Сдохни, тварь! Не сдавайся, воин! Живи и славься, народ Земли!

Странно, но в какую-то секунду перед глазами Серёги мелькнуло странное видение. Будто он видит себя со стороны и лежащим не на полу палаты, а посреди площади. Или не себя, а кого-то очень похожего, но куда более молодого и сильного, одетого в странную форму, то ли военную, то ли полицейскую. Того себя, из алкогольного сна. Неподалёку корчится, подыхая, крылатый монстр. Валяется окровавленный тесак.