Тотальное истребление человечеству уже не грозит, но вампиры все так же опасны. Длинная цепь мутаций привела к появлению формы, странным образом сочетающей в себе особенности внешнего и внутреннего строения рукокрылых и птиц. Эта гигантская клювоголовая летучая мышь с мощными когтистыми лапами, подобными орлиным, обладает всеми свойствами характерного вампира: быстротой реакции, способностью к эхолокации, как у обычных летучих мышей, колюще-сосущим типом ротового аппарата. Но главное – у этого кровососа в наличии все признаки зачатков разума: при выслеживании и преследовании жертвы новые вампиры проявляют большую изобретательность. Все чаще фиксируются случаи совместной охоты целой группы особей, причём группы очень организованной, подобно волчьей стае. Новая форма вампиров стала большой угрозой. Именно поэтому и возникла острая необходимость в службе, которая взяла бы на себя роль, с которой не могли справиться ни полиция, ни армия: роль квалифицированных, высокопрофессиональных защитников людей от вампиров всех видов и форм. Был объявлен первый в истории набор молодых сотрудников в ОИВ – отряд истребителей вампиров. Требования к кандидатам были следующие: высокая стрессоустойчивость, способность быстро принимать решения, хороший уровень физической подготовки, а также навыки владения огнестрельным и холодным оружием. Главное же – каждый сотрудник должен стрелять, преследовать вампиров бегом и на служебном транспорте, применять приёмы рукопашного боя в лёгкой степени алкогольного опьянения».

– Витя! – Серж оторвался от телевизора и обратился к «продавцу жизни» за стойкой. – Какой у тебя сок повкуснее?

– Грейпфрут, апельсин, зелёное яблоко. Рекомендую морковный. Ваши ребята его частенько заказывают, – заискивающе улыбнулся бармен Витюша, весь аккуратненький, прилизанный, с усиками бабочкой. Одет он был в розовую шёлковую рубашку, клетчатую жилетку и брючки исключительно актуального цвета «море перед грозой». Перстень на левом мизинце сверкал всеми алмазами вселенной. Бармен Витя был, возможно, последним человеком в городе, кто следил за модой.

– А капустного нет, часом? – неловко пошутил старший стрелок ОИВ. – Ладно, давай апельсиновый.

Сергей пил ярко-оранжевую прохладную жидкость, ощущая, как исчезает мерзкий вкус во рту, уступая место кисловатой оскомине.

– Отлично. – Серж поставил стакан на стойку. – Налей ещё, Вить.

Сегодня он, обычно крайне пунктуальный и болезненно требовательный к себе, будто специально выискивал повод, чтобы задержаться в «магазине жизни» подольше. Было в этом месте что-то уютное, полузабытое. И ни мухи на люстрах, ни грязноватые лужицы разлитого пойла на стойке, ни опухшие от беспробудного пьянства физиономии посетителей не могли испортить давних приятных ассоциаций…

«Ну как же!» – вспомнил Алёхин. Точно такие же стойка и люстры были в том баре, куда он захаживал в юности, будучи молодым, подтянутым и весьма спортивным студентом строительного техникума. Как давно это было. Лет десять уже прошло… Другой он, другая страна, другая Земля. И – никаких кровососов… «Так, отставить! – резко встряхнул головой Сергей, чтобы разом отогнать расслабляющие мысли. – Что это за вечер воспоминаний? Вернее – утро».

Чтобы отвлечься, Серж начал разглядывать посетителей, стараясь делать это незаметно. Хотя такая предосторожность была излишней: большинство из них пребывали уже не в том состоянии, чтобы обращать внимание на чьи-то взгляды. К тому же форма стрелка ОИВ вызывала у большинства граждан благоговение и лёгкий трепет: если бы кто-то и заметил на себе взгляд любопытствующего защитника человечества, то возмущаться и конфликтовать с ним не стал. Внимание Алёхина привлекли двое за крайним столиком: они сидели достаточно близко для того, чтобы Серж мог не только хорошо рассмотреть их, но и услышать, о чем они говорят.

Один – коренастый лысый мужчина лет сорока – громко рассказывал что-то своему соседу, активно жестикулируя грубыми, мозолистыми руками, широкими, будто лопаты.

– Ох и надоел мне ваш город этот, слушай… Содом с Гоморрой вместе взятые! Шумно, людно, и упыри эти поганые жрут народ не меньше, чем у нас. Чуть прохлопал время, стакан не принял – так и всё, утащили! Назад поеду, в деревню, – коренастый громко рыгнул и утёр рот тыльной стороной ладони. Рядом с коренастым стоял графин горькой настойки «Вырви глаз» и гранёный стакан. Графин был наполовину пуст.

Его сосед, бледный худощавый юноша в чёрном балахоне, по виду студент, сделал маленький глоток неразбавленного абсента и промолчал. Его определённо тяготило общество нечаянного собутыльника. Ценитель сельской жизни же не унимался. Панибратски хлопнув юношу по плечу, отчего тот едва не свалился со стула, коренастый заговорил, а вернее – заорал:

– Слушай… Я тут чо вспомнил! Я ж про упырей этих кино глядел. Давно, лет двадцать назад. Сразу после армии. Там, в кине этом, вампиры тоже людей грызли. Только так: некоторых – наглухо, насмерть, а других, баб красивых в основном – так нет, не насмерть. Укусит кровосос такую бабу за шею, кровушки попьёт. И, глядь, она тоже упырём становится. Не сразу, конечно. И я чо подумал… – коренастый на некоторое время замолчал, видимо, пытаясь облечь в некую словесную форму «чо он именно подумал». – Я чо подумал… Наши-то упыри нас просто жрут. Без всяких там. Никто ни в кого не превращается. Почему так?

– Потому что… – произнёс юноша тихим, меланхоличным голосом, – потому что нет никакой мистики. Есть нормальный естественный отбор. Есть эффективный хищник и удобная жертва. Вернее, даже не жертва. Жертва – это слишком высокий стиль… Есть хищник и его корм. И этот корм – мы. Мы… Просто… Корм. – И он вымученно, неестественно рассмеялся.

Коренастый дико вытаращил глаза, так, будто его неслыханно удивило словосочетание «естественный отбор». Затем рыгнул, ещё громче, чем в первый раз. Посидел минуты две тихо, будто напряжённо думая о чём-то… А затем резко согнулся пополам, опустив голову между коленей.

– Увэ-э-э-э-э… – в воздухе повис и медленно пополз над столами кислый, мерзкий запах рвоты.

– Чёрт тебя побери! Скотина! Скотина ты! – истерично заверещал за стойкой Витюша, поминутно поглядывая на Сергея, словно ища заступника и поддержку. – Я тебе сейчас тряпку дам, сам всё убирать будешь, хамло деревенское!!!

– Да пошёл ты, сопля в жилетке… – коренастый поднялся из-за стола, опрокинув стул и, пошатываясь, направился к выходу, весело и крайне немузыкально распевая:

Через минуту с улицы донеслось уже знакомое «Увэ-э-э-э…».

Бармен Витя поглядел на старшего стрелка негодующе и жалобно одновременно, по-детски сопя носом, словно обиженный карапуз. Усики бабочкой при сопении комично шевелись.

– И не смотри на меня так, Виктор. Не надо на меня так смотреть, – проговорил Алёхин тоном, которым терпеливый учитель обращается к бестолковому ученику. – Ты пойми: моё дело – кровососы. С твоими пьяными фермерами пусть полиция разбирается. Какой ты говорил? Морковный? Ну пусть будет морковный.

Датчик на плече Сергея более не вибрировал, а светился спокойным зелёным светом, показывая, что вещество «А» в его крови пришло в абсолютную норму. Пора идти в штаб отряда. Там, помимо новостей, патронов и маршрута патрулирования, его ожидали два молодых стажёра, воспитание которых поручили ему как старшему стрелку. Неплохие ребята. Первый, Рустам, правда, все время лез на рожон. Во время первого выхода на улицы их группы, при нападении на пожилого мужчину зверовидного вампира, стажёр попытался разобраться с кровососом без помощи оружия, голыми руками, хотя ситуация вполне позволяла его просто пристрелить. Мощный парень, профессиональный борец, он, видимо, решил, что его силы и реакции вполне достаточно, чтобы вот так, в первом же бою опереться лишь на них. А не на оружие, не на своего товарища, а главное – не на непосредственного командира, старшего стрелка Сержа. Вампир легко вывернулся из железного, как казалось, захвата борца и попытался отгрызть ему руку. Подоспевший Алёхин не дал кровососу такой возможности: всадил ему в голову три пули.