Белый недолго посмотрел на Адама, а тот ему кивнул. Затем его взгляд, скрытый под маской, перешёл на Эмелис, из-за чего и она тоже посмотрела на него завороженно. Однако он ничего не говорил, а затем и от неё отвёл свой взгляд. Он ничего не ел, а постоянный поток официантов всё время проходил мимо него, лишь кланяясь ему.

Эмелис вопросительно смотрела на Адама Беркли, и он только продолжал свою трапезу, но затем заговорил с ней, после того как Император Белый кивнул ему ещё раз.

— Я понимаю ваше смятение. Присутствие Императора на подобных застольях всегда означает то, что он за всё время трапезы не прикоснётся к еде ни разу. Это своеобразная традиция внутри нашего корабля. Вы и так съели очень мало, и можете смело игнорировать присутствие Императора, как это делают все, и заняться своей едой, — пояснил Адам, — Сейчас принесут изумительный десерт из редкого белого трюфеля, который выращивают только на Пятой станции в единственной во всей галактике ферме трюфеля.

Но есть Эмелис не хотела, зная, что буквально в полуметре от неё сидит сам Император, самая влиятельная личность во всей Империи за последние века. И при этом он не ест как остальные, а просто сидит и ждет окончания ужина. Она не могла есть, пока не ел он, и с этого момента в её рот больше не попал ни один кусок еды.

Он не произносил ни слова, но Адам понимал его и без слов. Девушка этому только удивлялась. «Светлая гвардия» смиренно стояла на своих местах, совсем как мраморные статуи, которых в этом зале и без них было большое множество. Подобная обстановка вызывала большой спектр эмоций, но девушка хранила только свою лёгкую улыбку.

Когда принесли десерты, Эмелис не притронулась и к ним, а когда Император заметил то, что она ничего не ест, бросил безмолвный, вопросительный взгляд на Адама, под которым он чуть не поперхнулся.

— Нет, Эмелис, вы всё же попробуйте, не бойтесь присутствия Императора Белого, — сказал он.

— Я не особо голодна. К тому же, как я могу есть, если у человека рядом со мной даже нет своей тарелки? — спросила она одновременно и Императора, и его советчика.

Император повернулся к Эмелис в своём белом троне, находясь под впечатлением от подобных слов. Эмелис чувствовала, как он смотрит на неё, смотрит словно в её душу. Она даже не могла представить его лица, как и не могла представить лиц «Светлой гвардии». И Император, и гвардейцы создавали о себе такое впечатление, будто лиц у них совсем нет.

Белый поднял свою большую ладонь, на которой была одета белая перчатка, и Адам, бросив свою еду, встал из-за стола.

— Эмелис, Император хотел бы с вами поговорить наедине. Вы не возражаете покинуть застолье? — спросил Беркли вежливым тоном.

— Нет, не возражаю, — ответила Эмелис немного напугано. Тогда Император встал со своего трона, а Адам помог Эмелис подняться со своего места. Её сердце бешено стучало.

— Следуйте за Императором Белым, — сказал Адам, когда Император начал удаляться из зала, а двое гвардейцев последовали за ним. — Сейчас вы получите его аудиенцию.

Адам вернулся за стол, а Эмелис последовала за Белым. Ей было страшно идти куда-то без Адама, но она понимала, что ничего плохого с ней не будет. Император шёл и не быстро, и не медленно, так что Эмелис успела его нагнать. Гвардейцы не обращали никакого внимания на девушку, и смотрели только вперёд.

Так они дошли до больших дверей в тронный зал Императора. Гвардейцы зашли внутрь первыми, проверив, что тронный зал пуст, а затем пропустили и самого Императора с Эмелис внутрь.

Тронный зал в стиле барокко был также величественен, как и сам Император. Здесь он проводил большую часть своего времени под покровительством старых картин, которые были написаны ещё до гибели Земли. Гвардейцы вышли из тронного зала, соблюдая монотонность своих действий и шагов. Император встал посреди помещения, и обернулся к Эмелис, протянув свою тяжелую руку.

Эмелис тоже протянула свою руку, и они заключили их в рукопожатии. Затем безмолвие Императора внезапно пропало, когда Эмелис ему поклонилась.

— Тебе не стоит кланяться мне. Это я по истине должен кланяться перед тобой, Эмелис Рейн, — произнёс Император, а его тяжелые слова отдались эхом от стен тронного зала.

— Нет. Я не имею права быть выше, чем вы, — уверенно ответила Эмелис, оглушенная словами Белого.

— Ты вернулась из адской пучины живой и невредимой. Вернулась не только со всем тем, с чем ты была перед погружением в океаны Земли, но и принесла с собой наше спасение. Ты не понимаешь величины своего вклада в жизнь и процветание всей Империи, — также тяжело произнёс Император.

— Вы ведь и сами знаете, кто мне помог…

— Да. Я знаю. Прекрасный математик, и неудавшийся философ под покровительством мудрой совы, андроид Сол. Я и сам лично знаком с ним.

Эмелис не удивилась, но Император всё равно поспешил объяснить свои слова.

— Следующий наш диалог ты обязуешься хранить в строгом секрете. Всё мною сказанное я доверяю тебе только из бескрайнего доверия и уважения к вам.

— О чём вы хотели мне сказать?

Император посмотрел на картины, висящие на стенах, которые он и так видел каждый день. Он подумал о своих следующих словах, а затем снова обернулся к Эмелис.

— Все знают о моем долголетии и моем долгом правлении. Я лично воздвигнул всю Империю, ещё когда на Земле щебетали птицы, а в водоёмах текла лазурная вода. Когда все кричали о том, что человечество будет жить и процветать на Земле вечно, я вкладывал своё влияние в освоение космических простор. Многие терзаются вопросами, почему я живу так долго, но только ты сейчас узнаешь ответ на этот извечный вопрос, потому что я нашел в тебе родственную душу.

Император Белый смотрел будто сквозь Эмелис, хотя его взгляда она всё равно не видела. За маской скрывались беспокойные глаза, уже давно уставшие от тягот жизни Императора.

Прежде чем начать своё повествование, он упомянул, что всё что он скажет дальше, во всей галактике знает только он сам. Он начал свой рассказ с истоков своей жизни, плавно перетекая к сути дела. Рассказывая о том, каким образом он пришёл к власти и созданию галактической Империи, он даже немного робел перед собственным прошлым. Уже тогда, на заре строительства Четвертой станции и приближавшейся гибели Земли всё научное сообщество узнало о Соле. Он был посланником из другой реальности, как он утверждал сам, благородно кланяясь во время встреч с Императором. Никому не были ясны его цели и мотивы, но в Империи, а в особенности в окружении Императора его видели практически каждый день. Сол был первоисточником всех знаний о тайнах этой Вселенной, однако о многих вещах он недоговаривал, либо и вовсе приукрашивал их значимость. Он был почитаем даже самим Императором, ведь каждое его предсказание, основанное на математической формуле, которую он никогда не рассказывал, так или иначе сбывалось в кратчайшие сроки. Андроид также очень глубоко поспособствовал развитию множества современных технологий, совершенно бескорыстно, и не требуя от Империи ничего взамен. Таким образом он строил себе репутацию, только основываясь на собственных знаниях и расчётах. Он участвовал во множестве научных проектов, которые приносили ему большую славу. Но это не могло продолжаться постоянно, и кажется, в один момент Солу наскучила его нынешняя жизнь, и он решил внести в неё определенную «переменную», как сказал Император. Он предложил Императору попробовать вкус вечной жизни, и протянул ему пыльный сосуд с розовой жидкостью внутри, когда Белый рассуждал о будущем своей Империи и о том, что она обязательно развалится, когда он погибнет, а преемника у него никакого не было. Император сначала подумал, что Сол дал ему яд, но всё-таки рискнул опустошить сосуд из-за интереса и доверия к андроиду. «Если бы это был яд, Сол не рискнул бы показать его мне, а затем дать испробовать» — пояснил свои действия Император. Жидкость внутри действительно принесла Императору вечную жизнь и большую силу, и первые дни после её употребления он даже не спал, не ел и не пил совершенно ничего, и при этом чувствовал себя самым сильным человеком во Вселенной. Дар, который достался Императору за столь долгую дружбу с Солом, обладал божьим знамением, но источник этой божественной жидкости андроид ни разу раскрыл. Всё бы так и продолжалось радушно, если бы в один момент Белый не впал в ужасную лихорадку. Разум его туманился, а тело ныло и болело. Неимоверный голод и жажда напали на Императора, однако в его рот не лез ни один кусок еды, он не мог сделать ни одного глотка воды и даже сомкнуть глаза в добром сне. Вечная жизнь подарила ему независимость от собственной физиологии. Но усталость всё равно накрыла его с головой.