Воистину неисповедимы пути Великого Шторма…

По глазам Змееныша было трудно понять, доволен ли он происходящим, но в голосе нелюдя послышалось весьма отчетливое удовлетворение.

– Знаешь, Кристобаль… – Новое плавное движение – и Змееныш замер у невидимой стены, отстоявшей на пять шагов от феникса. – Шансы… рас-стут, я бы с-сказал. Если команда тебя поддержит, то все и впрямь может получиться.

– Если ты меня не предашь, – сказал капитан «Невесты ветра», испытующе глядя на своего неожиданного помощника – а тот рассмеялся, и смех его был похож на звук змеиной трещотки.

– Не предам! – Желтые глаза прищурились. – Пойду до конца, хотя и знаю точно, что меня там ждет. А знаешь почему? Ес-сли план провалится, ты быс-стро умрешь, но ес-сли обману поверят…

Он выдержал театральную паузу, а потом провозгласил, очень четко выговаривая каждое слово:

– Если обману поверят, ты будешь долго мучиться.

\

– Ваше высочество, капитан-император просит, чтобы вы проследовали сейчас в его кабинет, – сказал Джессен Витес и склонился перед принцессой так низко, что Фаби невольно испугалась, как бы его спина не переломилась пополам. Мельком взглянув на Ризель, она заметила на лице принцессы усмешку – ее госпожа подумала о том же. Почтение, которое Витес демонстрировал дочери капитана-императора, было неискренним: когда-то из-за нее он потерял должность первого советника Аматейна и с тех пор копил зависть и злость. Однако пять дней назад капитан-император неожиданно приказал Ризель передать дела прежнему помощнику – и Джессен Витес из клана Ястреба получил шанс отыграться. Впрочем, случившееся было столь внезапным и пугающим, что он предпочел не торопиться и подождать, пока станет ясно, насколько сильно Ризель прогневала своего всемогущего отца.

– Следует ли это понимать как отмену моего заточения? – спросила принцесса, закрыв книгу, которую перед этим читала. – Или, наоборот, мне необходимо подготовиться к смене роскошных покоев на тюремную камеру?

– Помилуйте, ваше высочество! – воскликнул Витес, пряча взгляд. – Разве кто-то говорил о том, что вы под арестом?

– Все и все, милейший, – Ризель обвела комнату рукой. – У меня забрали бумаги, не разрешают покидать западное

крыло дворца без сопровождения… вероятно, вскоре отнимут и компаньонку. Не знаю, чем я это заслужила! Но все-таки попытайтесь ответить на простой вопрос, Джессен: зачем его величество сейчас зовет меня к себе?

Ястреб вздохнул:

– Мне приказано молчать, ваше высочество.

– Ох, Джессен… – Принцесса закрыла глаза. – Вы не можете ослушаться приказа капитана-императора, но мое слово для вас тоже должно иметь кое-какой вес. Пусть даже это обычное слово. Он хочет со мной поговорить, спросить о чем-то? – Джессен вздрогнул. Медленно, словно превозмогая боль, покачал головой. – Хм, любопытно… Возможно, он желает мне что-то показать?

– Д-да, – ответил Витес, запнувшись. – Если бы из окон ваших покоев, принцесса, была видна Галерея посетителей, то вы заметили бы, как буквально полчаса назад по ней провели двух мужчин. Они сейчас в кабинете его величества… Пощадите, я уже сказал все, что только мог!

– Любопытно, – снова пробормотала Ризель. – Ладно, Витес, вы свободны.

– Ваше высочество… – На этот раз он поклонился как-то униженно, хотя на самом деле униженной и оскорбленной должна была почувствовать себя именно принцесса. – Мне велено сопровождать вас.

Ризель сокрушенно вздохнула и развела руками: дескать, ведите. Фаби ждала, что ей прикажут остаться в кабинете, но ни принцесса, ни первый советник его величества не обратили внимания на воробышка – и она расценила это как разрешение следовать за ними. При мысли, что загадочная перемена в отношениях капитана-императора и его дочери может наконец-то проясниться, сердце Фаби забилось чаще: она отчаянно жалела Ризель. Принцесса только делала вид, что отстранение от государственных дел вовсе не удивило ее и не обидело. На самом деле она страдала.

«Что же могло случиться?..»

Фаби взглянула на белые волосы своей госпожи, и внезапно ее охватил озноб. Неужели о случае в саду узнал еще кто-то? Быть может, того оборотня поймали, и он раскрыл их общий секрет? Тогда поведение капитана-императора становилось понятным: Ризель передала сообщение пиратскому капитану, выдала государственную тайну, а во все времена наказание за подобное – смерть.

Если ее догадка верна, то смерть ожидает и всех случайных свидетелей…

«Нет, этого не могло случиться! Пусть капитан-император не отправит на плаху единственную дочь, но уж со мной-то зачем церемониться? Нет-нет, должна быть другая причина!» – сказала себе Фаби и немного успокоилась, хотя страх и сомнение все-таки не покинули ее. Происходило что-то странное – куда более странное, чем сны о подземных тварях, которые в последнее время как раз стали мучить ее реже, давая возможность наконец-то отоспаться.

– Ее высочество принцесса Ризель!

Тяжелые двери императорского кабинета распахнулись, и Фаби увидела Аматейна: он стоял у окна, опираясь на трость, и смотрел на двоих мужчин – вероятно, тех, о ком упомянул Витес. Незнакомцы держались, насколько она могла судить, спокойно и уверенно; старший – лет двадцати пяти на вид, темноволосый, загорелый и довольно симпатичный – совершенно точно был человеком, а вот младший, ровесник самой Фаби, отчего-то показался ей магусом. Небесные дети иногда чувствовали себе подобных, но тут дело было вовсе не в зыбком чутье, а в чертах лица – парнишка очень сильно напоминал кого-то, хорошо известного воробышку. Она перебрала в уме лица придворных, посетителей Ризель, друзей отца – все не то. Странно…

Ризель почему-то споткнулась и тотчас же склонилась в глубоком поклоне. Фаби последовала примеру госпожи и ощутила мимолетное сожаление: ей не стоило сюда приходить, не стоило поддаваться любопытству и сочувствию – она не сможет помочь принцессе, чье падение очевидно и необратимо. Что-то должно вот-вот произойти, что-то ужасное.

Или все уже происходит?

Незнакомый парнишка, чьи светло-русые волосы торчали во все стороны непослушными вихрами, а голубые глаза странно блестели, не мигая смотрел на Ризель – он словно ждал, что она его… узнает? Смущенная и растерянная Фаби отступила в тень – она хотела видеть все и всех, не желая привлекать внимание к собственной персоне, – но от капитана-императора этот маневр не ускользнул: Аматейн искоса взглянул на девушку, и она невольно обрадовалась, что выражение его лица надежно спрятано под серебряной маской.

– Моя дорогая, – сказал он, обращаясь к принцессе. – Приятно, что ты так быстро откликнулась на зов.

Тон Аматейна был отеческим, ласковым, и Ризель склонила голову, как послушная дочь, но по ее лицу разлилась бледность, причина которой пока что оставалась тайной для Фаби. Одно Воробышек знала точно: она никогда раньше не видела принцессу такой испуганной.

– Тебе знакомы эти люди? – спросил капитан-император. – Говори п р а в д у.

– Я не знаю их имен, – ответила Ризель, чуть помедлив.

– Но ты их видела раньше? – вкрадчиво уточнил Аматейн. – Посмотри внимательно. Быть может, один из них тебе кого-то напоминает?

«Заступница, да ведь это допрос!» – ужаснулась Фаби. Капитан-император делал с дочерью почти то же самое, что она недавно сотворила с Витесом, – ястреб, стоявший у самых дверей, тоже все понял и с трудом сдерживал мстительную улыбку. Но почему? Неужели Ризель и впрямь уже случалось раньше встречаться с кем-то из этих двоих?..

Принцесса все медлила с ответом; ее взгляд изменился – затуманился не то от слез, не то из-за приближающегося обморока, – а лицо сделалось почти таким же белым, как волосы. Казалось, она перестала дышать.

– Хватит! – вдруг сказал светловолосый незнакомец странным скрипучим голосом, который совершенно не подходил к его юному лицу и миловидной внешности.