– Тара, ты меня на это не уговоришь, – я сделала вираж на коньках, задела плечом молодую леди в ярко-желтом пальто, извинилась и откатила от нее, пряча выхваченный кошелек за пазуху.

Подруга только рассмеялась, подкатила к компании парней и с криком «Вот на кого ты меня променял» обхватила стоявшего к ней спиной парня. Тот в испуге дернулся, его девушка вздернула носик, а Тара уже извинялась и выходила с катка с новым кошельком.

– Кстати, ты проспорила мне желание, помнишь? Ты должна будешь это сделать, честь воровки, – она скрестила пальцы и приложила к груди.

Да, честь вора замарать нельзя. Не простят. Я сама виновата, попалась на слабо, придется выполнять желание подруги.

– Помню, – буркнула я, садясь на скамейку и снимая коньки, – говори свое желание.

– Сразу бы так.

Она облокотилась на парапет, огораживающий каток, но через минуту разочарованно повернулась ко мне.

– Нет, на каток ходят в основном мажоры и фифы. Ты же не думаешь, что богачи появятся в этом притоне? Пошли походим по площади, там точно какого-нибудь богатого дядечку найдешь.

Я со вздохом подтянула съехавшие чулки и запахнула меховую жилетку, накинутую на тонкую курточку. Когда ты в движении, холод не так чувствуется, но выйдя с катка, мороз быстро забирается под легкую одежду. С жалостью посмотрела направо, где в паре домов была коморка, которую мы с Тарой снимали, подхватила коньки и побежала догонять подругу.

Площадь была полна людей: дамы с заморскими сумочками, джентльмены с тростями из кости редких животных, дети с игрушками, стоимостью месячной платы за наше жилье. На лицах всех были улыбки, они поднимали руки и ловили первые снежинки.

– Давно в Ауре не было снега зимой, – Тара высунула язык и ловила холодные снежинки ртом. – Снежана, а ты видела когда-нибудь снег?

– Видела, – я провела рукой по запорошенной скамейке, села, стараясь не вспоминать детство. – Ты же помнишь, я приехала с Севера страны.

– Точно, там же убили твоих родителей. Ой, – опомнилась подруга, закрывая себе рот рукой, – прости, я дура безмозглая. Не хотела, честно.

– Все нормально, – отмахнулась я, делая вид, что все хорошо, – давай лучше быстрее ищи свою цель.

– Твою цель, – усмехнулась подруга и юркнула в толпу.

Я осталась сидеть, разглядывая смеющихся детей, льнущих к своим матерям. А ведь у меня была когда-то семья, любящие родители. Мама тоже гладила меня по голове, целовала в лоб, а отец по выходным возил на каток и учил держаться, не плакать, когда не получается и подниматься, когда падаешь. Это умение мне пригодилось, когда в один день пришли и сказали, что отца убили. Мама плакала целыми днями, а мне приходилось делать всю работу по дому и помогать ей в больнице. Содержать прислугу мы не могли позволить, а мама с каждым днем становилась все слабее. Однажды я пришла домой и не нашла ее. Только потом я узнала…

– Берегитесь! – я так отвлеклась, что не увидела, как в мою сторону по голому льду скользит мужчина, отчаянно размахивая руками. На полном ходу он врезался в меня, впечатав в спинку скамейки. Горячее дыхание прошлось по шее, я втянула яркий аромат апельсина и кардамона. С какого рождественского пряника он свалился?

– Извините, – мужчина отлепился от меня и плюхнулся рядом со мной на скамейку, – надеюсь, я вас не сильно ушиб? Проклятые шнурки.

Он показал на ноги, на которых были одеты абсолютно новые коньки, полностью развязанные. Шнурки болтались в разные стороны.

– Это такой новый способ знакомиться? – посмотрела я на него зло.  Вот только богатых приставал мне не хватало.

Мужчина покраснел, но во взгляде его сквозило удивление.

– Нет, не подумайте ничего плохого. Я на самом деле упал, эти шнурки просто путаются под ногами.

– Но вы их даже не пытались завязывать, – ткнула я пальцем в залепленные снегом веревочки.

– Я не очень хорошо с этим справляюсь, – мужчина покраснел еще больше. – Ради всего святого простите, я не хотел ничего дурного. Просто я на катке давно не был, в детстве мы ходили с мамой, но мне было лет пять, и я не помню, чтобы завязывал шнурки.

Я внимательно осмотрела мужчину. Вроде не идиот, явно богатый и состоятельный, вряд ли собирался «снять» меня, уж слишком глупы его подкаты.

– Вряд ли в пять лет вы сами могли зашнуровать коньки.

– Я уже это понял, – усмехнулся он, – только было слишком поздно.

– Вам бы… – начала я, но вовремя остановилась, – найти того, кто присмотрит за вами.

– Да, конечно, – мужчина закивал, – горничная только сегодня ушла, а новую еще не нашел.

Я встала и уже сделала пару шагов, но не удержалась, обернулась и спросила.

– А почему вы вообще пошли на каток? Если кататься не умеете.

***

Он смотрел на нее и никак не мог сосредоточиться на вопросе. Мысли постоянно сбивались, путались и уходили далеко в прошлое. Сначала он подумал, что ошибся. Потом не мог поверить и со всех ног бросился вперед, чтобы не упустить ее из виду.

И все-таки он ошибся. Эта девушка была молода, красива, но совсем не походила на ту, что он встретил много лет назад. Он вглядывался в черты ее лица и не мог понять, отчего его так тянет к ней. Глаза говорили о том, что этот вовсе не Лаура, но сердце бешено стучало, не желая останавливаться. Также, как и тогда.

– Что, простите? – опомнился он. – Ах, да. Решил вспомнить молодость. А тут, вот, незадача.

– Впредь будьте осторожнее, – она откинула прядь волос со лба и скрылась в толпе людей.

***

– Ты где была? – Тара поймала меня за рукав около скульптуры заледеневшего фонтана. – Я нашла тебе цель.

– Давай, показывай быстрее, я уже замерзла.

Подруга потащила меня через толпу, бесцеремонно расталкивая людей локтями.

– Вон, идет к экипажу, – ткнула она пальцем в широкую спину мужчины.

– Только не он, – простонала я, увидев в руках мужчины коньки с длинными, свисающими до земли, шнурками.

– Ну, ты, мать, зажралась, – Тара скосила на меня недовольный взгляд. – Ты только посмотри: пальтишко новое, из тех, которые тонкие, но теплые, на ногах ботинки от самого Лорка, я в витрине видела. А в кармане часы, которые стоят столько, что тебе и не снилось. Вот эти часы ты и должна будешь достать. Причем не из кармана, а из его дома.

Я уставилась на подругу, такой наглости от нее я не ожидала.

– Условие было, что я достану вещь, которую ты скажешь. А том, как и где я это буду делать, условий не было.

– Теперь есть. Мне уж очень хочется узнать, что это за хлыщ такой. Несуразный какой-то, одет богато, а ведет себя как простак. Я у него, когда время спросила, думала, пошлет, как остальные, а этот нет, достал часы, посмотрел. Да еще сказал, что в такой мороз в тонкой куртке можно схватить какую-то инфлюенцу.

– Это еще что такое?

– Да аргус его знает, может зверь какой? У нас же тараканов и клопов полно, может и инфлюенцы завелись. Ты не отвлекайся, видишь, уезжает уже. Прыгаем на задок экипажа, с ним и доедем.

Мы бросились вслед, успев в последний момент уцепиться за выступающие полозья экипажа. Ехали долго, лошади неслись быстро, взрыхляя копытами снег, поднимая в воздух морозную пыль, которая въедалась в кожу, пропитывая ее морозом.

– Гонщик, что ли? – стуча зубами, прошептала Тара, – у нас только пожарные, врачи, да полицейские кони могут такую скорость развивать на снегу.

– Угу, – больше я не могла произнести ни слова. Руки заледенели и, казалось, примерзли к железным прутьям экипажа.

Лошади стали тормозить, мы спрыгнули и спрятались за ближайший угол здания. Мужчина вышел из экипажа, кинул монету кучеру и, насвистывая, прошел к парадной дома с резной дверью.

– Смотри, какой дом. Точно уважаемый человек. Окажешься внутри, глазами не хлопай, если прихватишь что вместе с часами, будет твое, в уговор это не входило.