Чуть сам не сдох, когда пришло оповещение о том, что на запретном уровне чужак. И мысли не возникло, что это может быть кто-то другой, а не Мири. Никогда в жизни я так быстро не бегал. Хвала Луне, успел! А то бы вместе с нею там сдох — точно.

Непокорная девчонка!

И ведь ни капли раскаяния и благодарности!

Нет, снова море обвинений в ответ.

Хорошо, Доминик подоспел вовремя. Он же меня и успокоил своим даром. Хотя ощущение мерзкое. Каждый раз после этого пойти помыться хочется. Будто меня мужик облапал. Но это помогло отвлечься и прийти в себя, так что на очередной разговор к хаяти я шёл вполне себе вменяемый.

Девушка ещё не успела одеться, только заплестись. И я снова ею залюбовался.

— Ты безумно красивая, хаяти, — шагнул навстречу, не сводя с неё своего взора, не скрывая своих желаний.

И опять в ответ лишь категоричное:

— Я не выйду за тебя замуж.

Сказала и до побеления пальцев прижала свадебный наряд к груди.

— И почему же? — вопросительно выгнул брови, остановившись в паре сантиметров от неё, глядя сверху-вниз, желая откинуть красную ткань в сторону и сделать с ней всё то, о чём мечтал уже несколько часов с момента расставания.

— Я не выйду за тебя замуж… только потому, что ты так решил, — выдала то же самое, но с добавкой. — Ты не можешь принимать решения за нас обоих, — вскинула подбородок, глядя на меня снизу-вверх.

Но с такой гордостью, будто наши позиции были наоборот.

— Но замуж за меня ты хочешь? — уточнил.

— Хочу, — наконец, хоть в чём-то согласилась.

— Ну, и где же я тогда принимаю решение за нас обоих? Если ты хочешь, я тоже хочу, значит, мы оба согласны на этот обряд. А значит, ничего против твоей воли я сейчас не делаю.

На мои слова она устало вздохнула. Платье прижала к себе ещё крепче, уселась на постель. На наряд и уставилась, прикусив нижнюю губу в раздумьях.

— Знаешь, твой племянник сказал, что, получается, я тоже решаю за нас двоих, — будто и не слышала моего довода. — И это неправильно. Поэтому я не буду осуждать тебя за то, что ты сделал. За то, что снова украл меня. Ведь это я хотела, чтобы ты остался один на месяц, пока я там, в Шотландии. Не ты. К тому же, ещё самолёт не сел в Абердине, а я уже размышляла о том, как бы вернуться в Абу-Даби. Так что недалеко от тебя ушла, — вздохнула тоскливо. — Иногда даже кажется, что если всё дело и правда в моих феромонах, то… правда, пусть, лишь бы ты любил меня. Потому что если не будешь, я… Не выдержу. Умру. Понимаешь? — устремила на меня взгляд, полный отчаяния. — Мне очень страшно. Что наступит тот день, когда всё это, что бы то ни было между нами, перестанет действовать. И я стану для тебя… никем. Как все те. Другие. Остальные. В твоей жизни. Я знаю, это подло. И эгоистично. С моей стороны. Всё знаю. Осознаю. Но уже ничего не могу с собой поделать. Видимо, я тоже сошла с ума, — улыбнулась вымученно. — По тебе схожу с ума, — сказала, замолчала, прижала свободную ладошку к своему животу поверх свадебного наряда. — Но ведь не всё из этого всего так плохо, правда же? — сосредоточилась на своей руке.

Покачал головой и приблизился к ней, сел на корточки и взял её ладошки в свои.

— Совсем ничего, — заверил. — И ты ведь помнишь, как у оборотней происходит зачатие? Для этого нужно не просто желание иметь детей, а чувства. Чувства, Хаяти, — повторил. — А значит, они точно есть, — улыбнулся и поцеловал каждый пальчик. — И я спрашиваю тебя ещё раз, Мириам О'Двайер, ты выйдешь за меня? Потому что я тоже не могу и не хочу оставаться без тебя больше никогда, даже на минуту.

В изумрудном взоре блеснули слёзы. Но улыбнулась Мириам ласково и нежно, крепко сжимая мои ладони.

— Да. Выйду, — помолчала немного, слегка склонила голову, пристально рассматривая меня: — На крайний случай, как посоветовал твой племянник, поставлю тебе метку, и ты всё равно будешь весь мой с потрохами, — заявила решительно. — И, кстати, с моим отцом на этот раз точно сам будешь объясняться. Он для тебя уже по-любому отдельный карцер заготовил. Как и для меня, — снова улыбнулась, а затем подалась вперёд, коротко целуя. — Я на всё согласна, мой господин, только бы ты всегда был со мной рядом, — выдохнула мне в губы совсем тихо.

Я облегчённо рассмеялся, мысленно поблагодарив Доминика за помощь в укрощении моей строптивицы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Буду, — пообещал, уже сам её целуя, но отстранился почти сразу, достал из кармана кольцо, массивное, с крупным бриллиантом, и надел ей на палец. — Это фамильное. Никогда не думал, что надену его на чей-то палец, но я горд, что нашлась та, кому мне захотелось его подарить. Тебе подарить. Ты — моя жизнь, Мириам О'Двайер. И я буду рад, если ты разделишь её со мной.

А она… она всё-таки расплакалась. Со счастливой улыбкой на губах. И ко мне прижалась всем телом.

— Люблю тебя.

И столько безмерного тепла принесли её слова… вмиг расплавили все заслоны в сердце, некогда установленные мною же самим.

— Этого я тоже не ожидал — что скажу эти слова кому-то по-настоящему серьёзно, но говорю: я люблю тебя, хаяти. Навсегда.

Слёз стало больше. Значительно. Теперь не просто прижималась, вцепилась в меня обеими ладошками, уткнувшись носом мне в шею.

— Спасибо, — пробормотала едва различимо. — За подарок.

Я ничего не ответил — обнял её крепче. Так мы и молчали долгое время. Вернул к реальности голос племянника:

— Я дико извиняюсь, все дела, но ты мне нужен, дядюшка. И прямо сейчас.

Пришлось со вздохом отстраняться.

— Увидимся уже на церемонии, да? — поцеловал её в солёные от слёз губы.

— Что-то случилось? Это связано с папой? — встревожилась она моментально. — Он ведь уже здесь, да? — заново вцепилась в меня.

Бросил Доминику предупреждающий взгляд. Тот без слов всё понял.

— Да что будет господину Верховному? — махнул пустынный альфа рукой. — Жив, здоров и даже не психует. После обряда увидитесь. Я не по этому поводу, — чуть подумал и всё же озвучил при Мириам свою проблему: — Мне срочно нужно улететь в Рио по делам. Поэтому после обряда я сразу уезжаю в аэропорт.

А я-то уж надумал...

— Да не вопрос. Не думаю, что не справлюсь с недовольством родителей хаяти в одиночку, — хмыкнул, подмигнув девушке.

— А, ну, отлично. Тогда не буду больше мешать. Но ты бы дал девочке одеться, а то нам ещё ехать ведь около часа, — бросил напоследок Доминик, скрывшись в коридоре.

Я же вновь сосредоточил всё своё внимание на невесте.

— Тоже пойду, — погладил по мягкой щёчке. — А то ещё немного и придётся судью прямо сюда приглашать, — демонстративно уставился на едва прикрытое тело чёрной волчицы.

— М-мм… а что, так можно? — усмехнулась Мириам.

— Со мной можно всё, хаяти, если ты ещё этого не поняла, — щёлкнул её по носу и отстранился. — Но не в этот раз, — добавил, поднявшись на ноги. — И лучше поторопись, а то вдруг передумаю… сбегу… — протянул уже на ходу из камеры.

— Опять? Сбежишь? — возмутилась девушка, провожая меня мрачным взглядом.

— Почему это опять? — озадачился, остановившись в дверях.

— А я по-твоему как в обществе тех ваших жутких собачек оказалась? — съехидничала. — Тебя искала! Ты же свалил…

И вновь в душе поднялся самый великий страх, что доводилось испытывать. И злость. На её безрассудство. И ведь не раскаивается!

— Как? — заметил уже вслух, зло усмехаясь. — Ну, не знаю… Возможно, по собственной глупости? По крайней мере, иначе я твоё безрассудство оправдать никак не могу. Это же додуматься ещё надо было отправиться гулять по лабиринту и незнакомым в нём коридорах!

Чем больше говорил, вспоминал, тем громче становился мой голос. Снова захотелось придушить эту ненормальную, как в том коридоре. Чтобы если уж не думает, то на конкретном основании ввиду смерти.

На мои слова Мириам прищурилась. В изумрудном взгляде вспыхнула ответная ярость. Всего на секунду. А в следующую: