Мы шли, взявшись за руки и улыбаясь друг другу. Пока мы ехали из парка, изменчивая весенняя непогода начала сгущаться. Голубое небо покрылось серым невзрачным налётом, вот уже мелкие тучки объединились в большие чёрные сборища. Мы не особо обращали внимание на эти внезапные изменения, потому что были увлечены общением. Внезапно грянул гром. Резкий порыв ветра всколыхнул деревья, и каждый листочек задрожал под его напором. Крупные капли воды посыпались с неба. Мы ускорили шаг в поисках убежища. Вскоре ледяной дождь из маленьких капель превратился в сплошную водную завесу. Пока успели добежать до подъезда, оба вымокли до нитки.

— Так, Игорь, — решительно сказала Люба. — Теперь ты не споришь, а поднимаешься ко мне. Халат я тебе найду, а ехать сейчас домой гарантированно заболеешь. И не строй из себя джентльмена, у тебя уже зубы стучат.

— Сама не лучше, — улыбнулся я. — Но спорить и в самом деле не буду. Оценю свои шансы здраво.

В прошлый раз дальше прихожей я не заходил, поэтому сейчас осматривался с интересом. Квартирка была маленькой однокомнатной. Пахло с чего-то деревом и вроде бы мелиссой. Точно мелиса, на кухне видна связка просушенных листочков, подвешенных на крючок. В комнате горел неяркий жёлтый свет из плоского светильника на потолке, он создавал во всех углах призрачные тени. Кажется, вот-вот заиграет тихая музыка, а на маленьком столике возле кровати появится вино и высокие бокалы. А за окном уже темнеет, на горизонте огромным красным диском тускло горит солнце. Оно почти не светит, но завораживает. И нас этот свет завораживает, Люба застыла с широко открытыми глазами, смотря на солнце, и губы у неё тоже словно горят красным пламенем на красивом лице.

— Тебе тоже переодеться надо. Давай, раз уж ты хозяйка — я в коридоре. А ты, как скинешь мокрое, дашь мне халат и покажешь, куда повесить сушиться.

— Х-хорошо, — она с трудом сбросила морок, но не до конца.

В коридоре я скидываю мокрые рубашку и брюки, оставшись в трусах. Так-то комнату из коридора не видно, поэтому Люба раздевается спокойно, зато с моего места отлично видны стёкла книжного шкафа, в которых есть отражение. Слабое, но можно понять, что именно происходит в данную секунду в комнате. У Любы, к слову, дрожат пальцы: застёжку бюстгальтера вообще одолела аж с третьего раза.

Ровно в тот миг, когда на ней нет ничего кроме узенькой полоски трусиков, я делаю шаг в комнату. Люба пугается и слабо пытается вырваться, но я крепко её обнимаю, стоило только соскам грудей прижаться, как она быстро слабеет в моих объятиях. И вот уже отвечает губами на лёгкое прикосновения моих губ. Я обнимаю Любу всё крепче, губы слились в глубоком поцелуе. Солнце окончательно скрылось за домами, а верхний светильник в режиме ночника, становится тихо и совсем темно. Некоторое время мы стоим обнявшись, слышу её учащённое дыхание, её грудь касается моей, и мы оба чувствуем биение сердца друг друга.

— Игорь не на…

Она поперхнулась, но её руки всё так же крепко меня обнимают, она возбуждена, я чувствую это. Дрожащим голосом она ещё пытается что-то шептать, но я уже покрываю поцелуями шею, ключицу, тереблю губами сосок, отчего Люба выгибается и негромко хрипит. И ничуть не сопротивляется, когда я легонько толкаю и укладываю её на кровать, спускаюсь с поцелуями всё ниже. Целую животик, потом возвращаюсь обратно наверх, поласкав вторую грудь и снова покрывая поцелуями ключицу. Когда я второй раз спустился до пупка и ниже, Люба уже не сопротивлялась, позволяя стянуть трусики и раздвинуть ноги, чтобы целовать и ласкать языком её сокровенное место. Люба часто задышала, выгнулась дугой и негромко застонала, кончив от ласки первый раз в жизни. В дальнем углу кровати звонит мобильник, но он по-прежнему на беззвучном режиме, и замечаю вызов один я. Быстро принимаю звонок, нажимаю при этом «отключить динамик» и кладу телефон на пол так, чтобы на том конце абонент всё слышал.

— Игорь… как… как хорошо… Но ты знаешь… у меня никого… я первый раз…

— Я буду аккуратен, моя маленькая.

Я почувствовал притягательную дрожь её тела. Мы оба сейчас излучали тепло, такое вязкое и горячее притяжение, после которого может быть только одно, что должно произойти между мужчиной и женщиной. И неминуемость того, что обязано между нами случиться, не могли бы уже остановить ни пожар, ни взрывы снарядов за окном, ни конец света. Кожа её была такой гладкой, такой шелковистой, как будто нереальной. Её тело увлекало, обжигало, мои руки ласкали и мяли его словно горячий податливый воск. Одна её рука была на моей ладони, вторая скользила по моему телу. Мы лежали, обнимая друг друга, и казалось, что воздух в полутьме колеблется от наших дыханий. Люба что-то шептала, но смысл её слов не доходил до меня. Её руки оставляли на моей коже тёплый след прикосновений, наши ноги в какой уже раз встретились коленями, но теперь мои колени вошли вовнутрь, разделив её ноги. И вот я уже осторожно вошёл в девушку. Люба не издала ни звука, но конвульсивная дрожь прокатилась по всему её телу. Я осторожно, стараясь поймать малейшие колебания её эмоций, начал в ней двигаться, ощущая, как нечто влажное и горячее охватывает мою твёрдую плоть. Любины губы слились с моими губами, её стоны наполняли комнату той музыкой, в самозабвенности которой можно утонуть также как в глубине вод. Но вот низ живота у неё стал конвульсивно сжиматься, оба тело содрогнулось, а её ноги сильнее сдавили мне бёдра. Она застонала тем последним, безудержным стоном, который может означать лишь одно: вот это оно, то самое последнее мгновение, за которым нет ничего кроме счастья от соединения мужчины и женщины.

Я нежно поцеловал её в ухо и потрепал губами мочку.

— Как ты, тигрёнок? Твой первый раз… я старался быть аккуратным.

— Спасибо, — она поцеловала меня в ответ. — Ты знаешь, я столько про это думала, боялась, отказывалась… У меня в школе с парнем один раз до этого чуть не дошло, но я там убежала. Я и подумать не могла, насколько вот так… окажется хорошо.

— Ты просто чудесная. А теперь пошли в душ. Мы оба дважды мокрые, после дождя и вообще.

Я поднял Любу на руки и понёс в ванную. Свет там был намного ярче, но девушка уже почти не стеснялась наготы, да и на поцелуй ответила со всей страстью. И когда мы снова оказались в постели, даже в ответ неумело и всё время краснея, пробовала ласкать меня сама.

Люба как раз закричала от накатившего оргазма, а потом снова, всем телом трепеща от удовольствия и ощущая, как я второй уже раз разряжаюсь в её лоно. И в этот момент стало ясно — мы не одни. Развернувшись, мы обнаружили на пороге её парня, судорожно заглатывавшего воздух. Виталик тихонько открыл незапертую дверь квартиры, а дальше оставшееся время смотрел, пользуясь тем, что Люба, стоя на четвереньках, уткнулась головой в подушку, а я тоже находился спиной к дверям и видеть его не мог… Тряпка, намного хуже, чем я про него думал. Я-то предполагал — он в драку кинется или хотя бы как-то нас остановит. Но судя по тому, что я краем глаза успел заметить в стёклах шкафа, он так просто стоял и смотрел до самого конца. Или это просто шок инфантильного домашнего мальчика?

— Тварь! Шлюха! Я ей весь день названиваю, я за неё переживаю, а она… она, оказывается, трахается непонятно с кем. А мне говорила, что никогда и до свадьбы нельзя. Шлюха.

— Виталик… — прошептала Люба, судорожно пытаясь натянуть на себя сбившееся в угол кровати покрывало.

— Даже не смей со мной говорить! — он сорвался на визг, сжал кулаки, сделал было шаг к кровати, но тут на его дороге встал я.

— Отвалил бы, а? У девушки сегодня волшебный день, она первый раз сходила на свидание с настоящим мужчиной, а не чмошником каким-то и отдала ему свою девственность. Отвали и не порть нам вечер, — и уже негромко, чтобы слышал один Виталик, добавил: — Отвали, пацан, когда настоящий мужик с девушкой отдыхает. Повезло, что дверь забыли открыть и бесплатно порнушку посмотрел? Можешь выйти в подъезд и подрочить. Полезешь в драку — оторву яйца. И до конца жизни на девушек будешь только смотреть. Понял?