Закончив их успокаивать, я растёкся по креслу как медуза на песке. Посмотрел на сидевшего напротив Лёшу — он французского не знал, потому весь разговор просто с интересом вслушивался — и сказал:
— Знаешь, иногда оказывается, что тупые байки про твою страну — счастье. Они же там в Европе искренне до сих пор думают, что у нас по Москве в лаптях водят на поводке медведей по улицам, а по ночам вокруг города завывают дикие татары на лошадях и с луками.
Лёша хохотнул:
— А, помню, в прошлом году на конференции этот из Казани, как его? Назир? Американцу жаловался на выставке.
Тут от смешка не удержался и я, история была и впрямь смешная. На кофе-брейке у представителя иностранной фирмы, которая презентовала для выставки своё оборудование, завязался разговор про то, как живёт российская глубинка. Про «дикий татар из Сыбыр» американец слышал, а то, что от Казани до Москвы всего восемьсот километров, даже не удосужился проверить. И вдохновлённый этим весёлый татарин потом минут двадцать жаловался на свою трудную жизнь инженера по охранным системам. Про медведей на улицах не говорил, зато рассказал про диких татар, живущих рядом с Казанью. Два метра ростом, волосатые, страшные, культуры не знают, электричества пугаются. Ездят до сих пор на лошадёнках, в город заезжают — прямо табор из юрт на площади ставят, а ещё страшно любят ломать окна и красть женщин, вот потому и нужно ставить везде сигнализацию. Американец искренне сочувствовал, зато как окружающие не лопнули от смеха и до самого конца сумели себя не выдать улыбками — до сих пор не представляю.
— Вот-вот. Они там в Париже искренне думают, что поставляют оборудование в какой-то аналог Нигерии. И это просто замечательно, они нам уже столько отправили и ещё отправят… В общем, после разговора с мужиками из НИИ я не удивлюсь, если лет через пять — семь мы на рынок как конкуренты французов выйдем, — я посерьёзнел. — Знаешь, я на нашего вице-президента Совета директоров всегда свысока поглядывал, думал, просто синекуру Елене Юрьевне устроили как крупному держателю акций. Был не прав, очень деловая и хваткая дама, если под маску заглянуть. Я-то думал, скромно начнём, потом себя покажем и уже дальше будем помаленьку расти. А она сразу увидела перспективы и под это дело даже государственное финансирование выбила. Просто грех, если мы всё просрём и не добьёмся успеха. Жилы порву, но сделаю… Та-а-ак, — мой взгляд упал на телефон, лежавший с выключенным звуком. — Продолжается, — вздохнул я. — Четыре пропущенных.
Открыв список звонков, я насторожился: все четыре были от Алисы. И оказалось, что не дозвонившись, она кинула голосовое сообщение. Было это полтора часа назад.
«Надо было спорить! Короче, у Яны, оказывается, ещё второй телефон есть, я смогла в него залезть и немного эсэмэски полистать сегодня. Правильная версия — мой вариант. Там две студии, одна маленькая в Москве, и какая-то большая недалеко, где дача у них. Света и Гена сегодня на даче, у Яны в школе уроки завтра, она дома осталась. А сама втихаря сегодня после уроков сразу туда на все выходные, на съёмки. И не в первый раз она снимается, похоже. Я сейчас за ней, как на месте разберусь — сообщу».
Я в панике открыл трекер — всё верно, Алиса поехала в Солнечногорск, а там сигнал пропал, телефон выключен.
— Лёша, беда. Яна с Алисой вляпались, и по полной.
— Что случилось?
— Катя предполагала, что с Яной чего-то не то? Алиса потом вечером, когда мы с дачи вернулись, пошутила, что дело не в мальчике, а типа Яну на съёмки в кино пригласить хотят. Сейчас Алиса нашла переписку, что Яна уже немного где-то снимается, а сегодня её, пока родителей нет, на все выходные пригласили на съёмки в студию за город. Надо объяснять, какие съёмки могут быть у такой соплюшки и тайком от родителей? Что хреново, Алиса уже полезла сама проверять.
— Мать его… — выругался Лёша. — Надо Гене звонить. Или в полицию.
— Нет, — резко ответил я. — У Алисы на телефоне стоит трекер. Мы его поставили, если она заблудится и чтобы не объяснять мне, где и как выбраться. Решили, что мне проще тогда посмотреть, куда она забурилась, чем по описанию гадать. Я сейчас посмотрел: Алиса решила поиграть в детектива и проследить. И похоже, там её и схватили. Телефон выключен. Хорошо, позвонили мы в полицию, и что? Ну Яне от родителей попадёт, но если не дураки, то на съёмочной площадке компромата нет. Скажут — пригласили девочку платье показать, да хоть купальник, закон не нарушаем. А никакой Алисы не видели и не слышали. Даже если нам поверят и будут искать — Алиса опасный свидетель… нет. А если не поверят или если кто из местных ментов прикрывает? Сначала на месте надо посмотреть, а потом шуметь.
— Игорь Данилович, я с вами. И я на машине.
Я открыл рот, что согласен. Лёша мужик крепкий, даром человек мирный — но вдвоём мы всё равно сильнее. И тут меня осенило.
— Лёша, а дело-то не только в детской порнографии. Я сейчас вспомнил… Света тогда хвалилась. К ней этим летом стали заходить с проблемами очень важные люди. Ну как бы немного удивительно, она-то просто была врачом из провинции, а сейчас понемногу вровень с известными московскими психологами встала. Она человек порядочный, медицинскую тайну не выдаст. А что если к ней придут с компроматом на Яну? Причём таким, после которого девочке из Москвы через полстраны уезжать и прятаться?
— Ради дочери Света плюнет на всё, включая медицинскую тайну, — подтвердил Лёша. — И если вы правы, то…
— Времени нет. Так, если ты со мной, то ничему не удивляться, и объяснять буду потом.
Похоже, дальше меня ждёт сложный разговор, начиная с того, откуда у меня машина и права, если для всех я водить не умею. Только без снаряжения, которое мы брали с собой в Рязань, нам сейчас не обойтись. Но и помощь Лёши наверняка пригодится. Плевать. Сейчас главное — это жизнь Алисы. А объясняться и ругаться я буду потом, как всё обойдётся.
Лёша без вопросов быстро доехал по указанному мной адресу, хотя у него несколько раз и вертелось на языке узнать «зачем». Когда мы остановились возле ещё советских лет гаража — такие раньше часто ставили во дворах полузаконным способом, и до сих пор этот самострой много где остался — он всё-таки не выдержал. Внутри стоял серый внедорожник, который я быстро вывел наружу.
— Загоняй свою машину пока сюда. Не стоит, если что, светить твои номера.
— Да уж… не ожидал.
— Есть у меня права, есть. Только не на моё имя, и машина по доверенности. Потом объясню, почему так. А сейчас быстрее.
Дальше всю дорогу до нужного нам коттеджного посёлка Лёша молчал, хотя вопросы у него множились на глазах. К примеру, поначалу он нервно дёргался, когда я взял немалую скорость и начал вышивать в потоке. Дальше смотрел уже с уважительным интересом, когда ветер начинал свистеть на зеркалах, а дорожная разметка лихо мелькать под колёсами вправо-влево. Последнее время у меня не так много практики, но особенность инкуба — мышечная память теряется намного медленнее. Хватает потренироваться раз в полгода. Вдобавок реакция у меня на уровне профессионального спортсмена. Да и не приходилось сегодняшним водителям маневрировать на предельной скорости по ухабистой и заваленной мусором дороге на старенькой «пятёрке», когда за тобой гонятся и пытаются угостить организм неаппетитной порцией свинца.
Машину я остановил в лесочке недалеко от посёлка.
— Трекер где-то здесь встал, но у Алисы в телефоне маяк. Сам собирал, пока батарея цела — даже если телефон треснуть об стену, маяк будет сигналить. Сейчас.
Мы вылезли из машины, и не сговариваясь поёжились. Зябко. Солнце грело ещё почти по-летнему, стремясь отдать последнее нерастраченное тепло, и на голубом и небе ещё почти не было туч. Только ветер какой-то холодный и резкий, напоминает, что на дворе уже вообще-то сентябрь месяц. А ещё среди яркой зелени уже заметны первые предвестники осени: жёлтые и красные листья. Скоро они опадут с деревьев и покроют собой все дороги и дорожки, но пока хорошо нас укрывают от посторонних взглядов из посёлка и с основной дороги.
