— Ну… хорошо. Я приму твоё объяснение.

У меня в ушах прямо-таки явственно послышался скрипучий едкий смех ахай Аюржан. Я торопливо собрался, попрощался и убежал на работу… Нет уж, всё. Я помогаю Алисе исключительно в память о Николетт, и никаких других версий знать не желаю. Всё равно издевательский смех старой шаманки так и гремел в глубине черепа.

Офис встретил меня утренней суетой, запахами кофе на кухне, куда народ забегал один за другим, проснуться и перекинуться новостями. Вечным полушутливым спором между менеджерами и ребятами из конструкторской группы, кто важнее — продавший продукт менеджер, или рабочий, который этот продукт изготовил. Запахами припоя, который разносился на целый этаж от монтажников, паявших очередной контрольный щит. И десятками других слов, лиц, ароматов и дел. Я даже успел зайти к Антону Павловичу и отчитаться по поводу вчерашнего совещания… попутно окончательно убедившись, что пакость от Милы была целенаправленной. Ибо обычно такие за такие вот локальные проблемы отвечаю я: главнокомандующий не занимается текучкой и поломками каждого танка. Если Антон Павлович не просто в курсе, но и лично решил проконтролировать, то без ушлой секретарши не обошлось. Впрочем, на этом, надеюсь, инцидент будет исчерпан. Не просто так мы с Лёшей в кафе на первый этаж пошли обедать одновременно с Милой, сидели за соседним столиком и обсуждали достаточно громко, чтобы Мила всё поняла. Дескать, я знаю, кто напакостил, пока прощаю, но дальше буду злой.

Бодрящий рабочий ритм захватил меня с головой… и оказался прерван в три часа дня звонком от Кати:

— Игорь, привет. У меня насчёт твоей просьбы форс-мажор. Одна сменщица угодила в больницу с аппендицитом, вторая в отпуске. Пока отзовут, подменить буквально некому. До вторника как минимум буду занята. А вам горит. Но зато сегодня я неожиданно свободна. Есть вариант — пойти прямо сейчас, пока в магазинах народу немного. Сможете?

— День добрый. Дай подумать… — проблема была и в самом деле сложная. По идее, у меня ещё рабочий день и куча срочных дел, бросать которые на полдороге нехорошо. Хотя я и могу свой график корректировать, сегодня уйду раньше, завтра задержусь. Главное, чтобы итоговый объём был выполнен к сроку. Но и Алиса не может жить почти голой, а без Катиной помощи мы не справимся. — Давай так. Я сейчас позвоню Алисе и спрошу, чем занимается и сможет ли. Если может, то и я тоже смогу.

— Отлично. Тогда как определитесь — звони. И ещё. Алиса же у тебя дома? Тогда нам всем удобнее на Курской встретиться, одинаково всем ехать. И как раз рядом торговый центр, с которого я предлагаю начать. Если да — встречаемся на станции у выхода к вокзалу.

— Хорошо.

Я тут же перезвонил Алисе. В трубке шумел непонятный гул человеческих голосов.

— Привет, это я. Говорить можешь? Ты где сейчас?

— Как ты и сказал, в банке я. Карточку оформляю.

— Долго ещё?

— Ну… минут пятнадцать, не больше.

— Отлично. Тогда наши планы меняются. Катя, которая нам помочь обещала, может только сегодня. Поэтому как с банком закончишь, езжай на Курскую, встречаемся на станции у выхода к вокзалу.

— Хорошо.

На станцию мы приехали одновременно. Я осмотрелся, выискивая в шумной толпе Алису, помахал ей рукой, мол, жду тут. И почти сразу подошла Катя… с младшей дочкой.

— Всем привет, — чуть виновато сказала Катя. — Я извиняюсь, но день прямо какой-то дурной во всех смыслах. Уже выходила, когда позвонили из садика, что там трубу прорвало, и они без воды сидят. А все бабушки, как назло, на дачу уехали, и старшая вместе с ними. Да, давайте знакомиться. Я Катя…

— А я — Оленька, — важно сказала девочка. — Я тоже помогать буду, — и мило похлопала глазками: ну прямо ангелочек.

— Алиса.

— А меня все знают, — улыбнулся я. — Ничего, Оленька составит мне компанию, чтобы я не скучал, пока вы выбирать будете.

Девочка и впрямь не оказалась обузой. Гордая оттого, что её взяли с собой на такое важное дело, как выбор платья для Алисы, она давала советы, не жалуясь, ходила с нами не только по магазинам торгового центра, но и когда мы на метро поехали в следующее место. Играла со мной в «летели утки», подлизывалась к Алисе. Милый такой котёночек. В какой-то момент, когда мы вышли из очередного торгового центра, Алиса улыбнулась и сказала:

— Ну хитрюга. Ладно, будем считать, что за настойчивость и сообразительность своё мороженое ты заработала. Сейчас последний магазин — и выбирай.

— Алиса, у вас характер крепче гранита, особенно по части детей, — рассмеялась Катя. — Старшая сестра этой хитрюги, помнится, когда мы познакомились, Игоря аж на четыре порции раскрутила, да так, что он не заметил. Оленька у нас решила повторить успех, но нашла коса на камень.

— Да нет, всё проще, — фыркнула Алиса. — Просто я это уже проходила. В девятом-десятом классе так получилось, год подрабатывала няней. Так что Оленька у нас опоздала… Впрочем, за решительный характер и целеустремлённость, я ей ещё три порции подарю. Но с условием — остальное есть уже дома. Согласна?

— Согласна, — солидно ответила девочка, но было заметно, что аж надулась от гордости.

— Тогда мы с твоей мамой идём выбирать в последнее место, а ты по дороге решай, какое именно мороженое ты хочешь.

— Игорь? — неожиданно раздался со спины голос Милы. — И Катя? А вы тут какими судьбами?

Я обернулся и мысленно чертыхнулся. Вот уж точно невезение. Пока мы обсуждали мороженое, из того же торгового центра вышла наша секретарша. И теперь настороженно и оценивающе смотрит на меня — с кучей пакетов в руках. На Катю — её она знает, они как-то с мужем вместе приходили на новогодний корпоратив. И на незнакомую девушку — рядом со мной.

— Добрый вечер, — нарочито сухо ответил я. — С Катей ты знакома, а это Алиса. Алиса, это моя коллега Мила, мы вместе… работаем.

— Очень приятно, — как-то осторожно сказала Алиса. — Будем знакомы, — и взаимно посмотрела на Милу не самым приветливым взглядом. Мол, я тебе не нравлюсь, и ты меня не вдохновляешь.

И тут Оленька решила вмешаться:

— Тётя Алиса, если что, у дяди Игоря живёт. Мы как раз для неё вещи покупали. Так что больше к дяде Игорю не приставай и ему не мешай, пожалуйста. А то он от тебя уже совсем измучился.

Милу аж перекосило от ярости и злости. Прошипев сквозь зубы чего-то невнятное, она слетела с крыльца вниз по лестнице и чуть ли не бегом пошла прочь. Оленька же сделала виноватое выражение лица и сказала:

— Мама, я знаю, что чужим взрослым тётям на «ты» — невежливо говорить. Но ты же сама говорила, что эта тётя и в самом деле дяде Игорю житья не даёт. А я ей вежливое «пожалуйста» сказала.

— Да уж… — оторопело сказала Катя. — Вам, Алиса, урок и наглядный пример. Никогда не считайте детей «ещё недоросли» и не обсуждайте при них ваши проблемы. Пусть даже Мила и впрямь была излишне навязчивой к Игорю.

— Поздно пить боржоми, когда почки отвалились, — вздохнул я. — И не ругай себя, Катя. Что сделано, то сделано, а Оленька честно и храбро мне решила помочь. Ладно уж. Обойдётся. Пошли уж в кафе какое-нибудь, чувствую, одной порцией мороженого нам эту встречу сегодня не заесть.

Уже назавтра стало ясно, что «не обошлось». Мила решила, что вся моя показная нелюбовь к семейной жизни — обман, предназначенный именно для неё. Что я специально с ней играл и дразнил, сам же давно привёл в свой дом девушку и живу с ней. Ну а Лёша всё знал и помогал мне издеваться. Разъярённая, жаждущая мести женщина — страшное существо. Возможностей же у Милы было хоть отбавляй. Начала она с мелких пакостей лично мне, дальше начала создавать трудности и неприятности всему моему отделу. Документ не к тому сотруднику уйдёт, бухгалтерия получит очередную ведомость вроде и в пределах допустимого, но в самый последний момент, или документы генеральному директору лягут на стол для подписи за полчаса до конца рабочего дня. Меня хватило на полторы недели. И если поначалу я фиксировал все пакости нашей секретарши больше по привычке и на всякий случай, то потерявшийся табель сверхурочных, из-за него мои ребята-монтажники рисковали лишиться премии за прошлый месяц, стал последней каплей. К пятнице я рассвирепел окончательно, и, пока Мила ушла на обед, без предупреждения пришёл к нашему генеральному директору.